— Отойди!
Обернулась и увидела в дверях лохматого пацана. Веснушки на круглом лице, нос пуговкой, огненные волосы торчком в разные стороны и большие грустные глаза.
И сейчас эти глаза смотрели на нее гневно и полыхала в них ярость, и, казалось, он вот-вот испепелит ее одним только взглядом.
— Почему это?! — чисто из вредности она потянулась к одному из рисунков.
— По кочану! Отойди сказал!
Сердился Степка так, будто вот-вот из ушей и носа пар повалит. Пыхтел весь, краснел и даже веснушки, казалось, от злости становились ярче.
— А вот и возьму! — дразнилась Пташкина, не в полной мере представлявшая какого врага наживает в лице мелкого рыжего чертенка.
— Пожалеешь! — гневно выкрикнул Степка, но голос зазвенел от обиды.
— А вот и нет!
— А вот и да!
— Нет!
— Да!
— Не-е-ет...
Степа вдруг замолчал и отвернулся. Рукой указал на дверь и пробурчал:
— Уходи.
А Мире вдруг стало стыдно. Ну в самом деле, она же взрослая уже девушка, ну чего она к мальчишке привязалась?
Ага, привязалась. А не он ли водой ее облил всего пять минут назад?
Она вдруг остановилась и примирительно ответила:
— Нам всего день нужно продержаться с тобой. Простоять так сказать. Перетерпеть, помучиться. Пережить короче. А потом я, так и быть, уйду. Так что давай без фокусов. Просто сделаем вид, что ничего не было.
Степа молча продолжал указывать на дверь и Пташкина, понуро свесив голову, поплелась на выход. В дверях все же остановилась.
— Ну ладно... не хочешь по хорошему... Короче, парень, мне тебя все равно любой ценой кормить придется, иначе твой отец меня уволит. Так что, если сам не спустишься к обеду, пеняй на себя.
«Ну да, это называется помирилась с пацаном. Молодец, Пташкина, ничего не скажешь!»
— Как будто мне все это нравится, — на прощание буркнула она и вышла из спальни. Правда дверь прикрыть «забыла» и теперь наблюдала, как мальчик подошел к столу и прижал один из рисунков к груди.
«Кто там у него интересно...»
Мирослава понаблюдала еще немного за Степой и отправилась вниз. Предстояло что-нибудь сварганить на обед маленькому вредине и придумать как с ним подружиться. А если не подружиться, то хотя бы прекратить эту бессмысленную и беспощадную войну.
Мира почти спустилась, когда мимо проскакала лягушка.
«Лягушка?!!!»
Пташкина подскочила на месте, а лягушка обернулась и скрылась за поворотом. Мирослава готова была поклясться, что та ехидно улыбнулась.
«Сумасшедший дом. И день сумасшедший. И люди, люди вокруг сумасшедшие. Да что там люди, лягушки вон, с ума посходили, мимо как по болоту шагают» …
Спустившись в гостиную, она отчётливо почувствовала неприятный запах из холла. Проделки кота не прошли даром и теперь по дому распространялось кошачье зловоние.
И кто интересно должен теперь мыть пол?
Ну уж точно не она, вот еще!
А с другой стороны, это что же теперь весь день этим дышать?..
Мира зло выругалась, снова вспомнила, что в доме ребенок. Выругалась уже про себя и, вздыхая и охая, отправилась искать тряпки, перчатки и ведра, чтобы принять на себя этот удар злодейки-судьбы.
«Ну что за день такой? Ведь с самого утра все пошло не так, с самого утра! Ну за что, за что мне такие мучения?! Господи, чем я заслужила этого рыжего, а? Это ведро мне за какие такие грехи, не подскажешь? Вечером же все выскажу этому индюку Шерхану, чтоб ему пусто было. Сидит себе там сейчас и в ус не дует, а тут его наследие надо мной издевается» …
«Он мне за все заплатит. За все! И кота найду. И найду, и кастрирую на месте. И еще вдобавок из дома выгоню и скажу, что так все и было!»
После уборки она открыла все окна, долго-долго терла руки мылом и еще минут пятнадцать дышала свежим воздухом на крылечке. И только тогда наконец-то отправилась на кухню. В холодильнике нашлись готовые котлеты, борщ, солянка и компот. Мира обрадовалась, что хоть готовить ничего не придётся. Потому что готовку она уже вряд ли бы пережила. Ибо и готовить толком не умеет, и желания особого нет. Вот хоть тресни, все желание как ветром сдуло.
Она достала кастрюли, поставила все разогреваться, и тут раздался звонок домофона. На том конце мужской голос произнес:
— Тут какая-то женщина. Сказала, что зовут Ольга.
— А вы охранник, Юра, да? Сменили этого малахольного?
Юра закашлялся, но все-таки ответил:
— Да. А вы, наверное, няня новая?
— Временная. Крайне временная. Насчет женщины ничего сказать не могу. Звоните Льву Алексеевичу. Я женщину не заказывала.
— Сейчас.
Юра ненадолго замолчал и вновь ответил:
— Скандалит женщина.
— Ну так Льву Алексеевичу звоните.
— Ага.
Мира повесила трубку и тут вспомнила, что на плите все еще разогреваются борщ и солянка. Домофон зазвонил вновь.
— Лев Алексеич сказал впустить. Она к Степе.
Пташкина пожала плечами и пошла открывать дверь.
На пороге топталась сердитая рыжая особа. Как только Мира отворила, особа отодвинула ее в сторону и, не спрашивая разрешения, ворвалась внутрь. Пташкина, конечно же сразу возмутилась. Пусть она сама здесь никто, но это не дает права какой-то страной тетке вламываться в помещение. Тем более тут ребенок на её, Мирином, попечении.
— Фу, чем это тут так воняет?! – рыжая заткнула нос двумя пальцами и продолжила свой путь, пока не вздрогнула от громогласного «Стоять!».
И ведь остановилась, зараза.
Мира и сама не знала откуда появились эти стальные нотки в голосе и командный окрик.
— Чего надо? Я к сыну… — прошипела тетка.
Мира удивилась конечно и даже скрывать своего удивления не стала. Это и есть мама Степы и любимая женщина Шерхана? Серьезно?
Она хмыкнула, отчего рыжая тут же пошла пятнами, и крикнула куда-то наверх.
— Степка! Выходи, мать пришла.
«Ну слава богу. Сейчас эта мамаша заберет своего вундеркинда и Добби вновь станет свободным.»
— Чего кричите? Я сама к нему поднимусь. Нам пообщаться надо. — укорила Ольга и без разрешения потопала наверх.
Дурдом... — вздохнула Мирослава и ринулась вслед.
В конце концов ребенка кому доверили? Ей? Ей! Мало ли кто эта тетка… Может она специально представилась мамашей, а сама его выкрасть хочет, чтобы потом Аверьянова шантажировать.
«Хотя не думаю, что мелкого ушастого долго хоть кто-нибудь выдержит. Еще и приплатят, чтобы забрали обратно…»
— Я с вами…
Ольга чертыхнулась, но путь продолжила.
Степка вышел к ним сам, не успели они дойти до его комнаты.
Прислонился к косяку, совсем как взрослый, и уставился на Ольгу.
— Это твоя мама? - спросила Мира и мальчик, немного помолчав, все же кивнул.
— Говорю же! - воскликнула Ольга, — А теперь уже оставьте нас двоих. Знайте свое место в конце концов!
Мирослава закатила глаза и снова обратилась к мальчику.
— Я могу уйти? Оставить вас?
Он как-то странно на нее посмотрел, но под тяжелым взглядом матери кивнул.
— Хорошо. Если что — кричи.
Ольга спустилась примерно через десять минут и направилась прямиком к двери.
— Уже уходите? — не удержалась Мира от ехидства. — Я думала вы за Степой.
— Вот еще, — фыркнула мамаша, — Он сказал еще погостит.
Вдруг она тормознула и сощурилась, глядя прямо на Миру.
— И это, слышь, нянька. Еще раз сына с расспросами к сыну пристанешь — убью!
* * *
Когда Мирослава спустя минут пятнадцать после ухода Ольги поднялась наверх, Степка так и сидел в своей комнате. Пристроившись у окна, он задумчиво глядел во двор, где рыжий и наглый кот бодро вышагивал от газона до клумбы и обратно с таким видом, будто его только вчера короновали. У Миры при виде этого животного даже челюсть свело — еще свежи были впечатления от его проделок. Вообще, если бы не доверенный ей ребенок, Мира давно отхлестала бы тапком кота и наверняка сделала бы ему какую-нибудь гадость в ответ. Чтобы, значит, неповадно было.
