— Ты о чем сейчас? — Мужчина тоже заметил эту «ошибку» в ее речи и, что странно, оказался недоволен.
— Это твоя… эм… секретарша, да?
Вот стерва… Аж бесит… Ну ничего, я сейчас найду в тебе изъян… Не долго тебе блистать…
— Нет, что вы, — я мило улыбнулась, как того требовал этикет одной из своих дежурных улыбок, — меня зовут Мария. И я стоматолог. Кстати… У вас тут…
Я стала более внимательно присматриваться к ее улыбке и сразу же поняла, что созданный образ этой женщины — фальшивка. Богатый, уважающий себя человек, никогда бы не позволил себе ходить с такими зубами. Не в этом окружении…
— Ты вообще о чем? — Голос резко изменился. В нем появились нотки агрессии с примесью негодования. Видимо даже сам намек на то, что ее могла осудить особа вроде меня, приводил эту женщину в дикую ярость. Хорошо скрываемую дикую ярость.
— Не Ты, а Вы. Это для начала. А во-вторых, вам бы следовало исправить тот дисколорит, что виден при улыбке. К тому же на клыке, судя по следу, остался материал, на который вам фиксировали скайс… Стоит пришлифовать это место — на свету сильно выделяется. К тому же…
— Ты вообще в своем уме? — Голос перешел на ультразвук. Арина больше не держала Александра Сергеевича, встав перед ним, выпятив вперед грудь, готовая сражаться за мужчину, — что за чушь ты несешь?
— Я говорю — у Вас зубы разного цвета с пятнами от стразиков, что вы себе клеили на клыки. Видно же! Убрать надо. К стоматологу прийти, попросить диском обработать. Да и отбеливание сделать — вон, я даже отсюда вижу, что у вас один зуб мертвый — он темный, словно гнилой весь… Могу предложить свои услуги, если хотите. Я приведу вашу улыбку в порядок, и таких вопросов больше не возникнет.
Арина не знала, что ответить. Она застыла, словно камень, на месте, покрываясь испариной. Начальник отстранился от женщины, полностью игнорируя ее истерику.
Наблюдать за разборками мне не хотелось. В последнее время я чувствую, что во мне кипят эмоции, которые я сдерживаю и не даю выхода. Не знаю, правильно ли поступила, зачем вообще стала отвечать на такую провокацию? Подобные слова показывают лишь не образованность Арины, ее глупость. Первое впечатление было разрушено ее явным желанием быть частью богатого, наполненного возможностями мира, который может предоставить Александр Сергеевич. Ее одежда на первый взгляд кажется дорогой, обувь — элегантной, но речь выдает воспитание. Девушка, воспитанная в высоком обществе обладает определенными манерами. Она может быть стервой, последней сволочью, но при этом никогда не забудет привести свое лицо в порядок. А улыбка — это часть лица. Очень важная часть! И по зубам можно сказать очень многое.
— Мария! Мария Олеговна!
Парк перед главным зданием был большим и очень зеленым. Высокие деревья уже давно распустили широкие кроны, под ногами шелестела яркая сочная зелень, и множество узких троп придавали этому месту некую загадочность.
Но не в данный момент.
— Да, Александр Сергеевич!
Ну почему ему просто не пройти мимо? Неужели отказ настолько сильно может задеть человека? Я же не переходила на личности, я не оскорбляла — просто высказала мнение в лицо, не за спиной! Я сказала правду и теперь расплачиваюсь за свою глупость…
— Слушайте, я не совсем понимаю вашего ко мне отношения. И меня это бесит! Может, поясните?
— Я уже все сказала по этому поводу, — я так опоздаю в ясли! — Что еще вы хотите услышать?
— Ну, например какого черта вы не можете просто позволить мне извиниться перед вами. Я же не монстр и не набрасываюсь на все, что движется…
— Да неужели? — В свете последних событий его фраза звучала смешно, — А как же Лина?
— Какая Лина?
— Вы серьезно? — Боже, он даже имени ее не помнит… — Корпоратив, высокая брюнетка в красном платье, работает в нашей фирме, естественно. Та, с которой вы были у себя в кабинете несколько дней назад.
— Это когда Волков со своими бумагами мне мозги выносил? Ну, уж извините, Мария Олеговна. Ваша подруга сама ко мне пришла. Причем в обоих случаях. Ее никто не просил насильно прыгать ко мне в кровать и лезть в кабинет!
— А вы весь такой альтруист, не способный отказать просящим, так что ли? И вообще, я не хочу это обсуждать. Меня не касается, что и с кем вы делаете! И эта тема сугубо личная, а мы с вами просто сотрудники.
— Вот именно, не касается! И мы не просто сотрудники! Вы — моя подчиненная. И я требую вразумительного ответа на свой вопрос! Я просто хотел извиниться перед вами, пригласить в ресторан и спокойно обсудить рабочие моменты в этот прекрасный весенний день, но вместо этого вы взъелись как стая бешеных псов!
— Я взъелась, потому что сейчас весь отдел обсуждает любую женщину, которая хотя бы просто стоит рядом с вами. Но дело даже не в этом! Вы считаете, что имеете право переходить на личности, оскорбляете меня, прямым текстом просите назвать цену! Вы в своем уме? Я просто работаю в фирме, потому что у меня проблемы. Я просто хочу пережить сложный период своей жизни без очередных эмоциональных потрясений и уж тем более без ненужного мне внимания со стороны людей. Я не прошу вашего внимания и сегодня я действительно занята, но вместо того, чтобы спросить, чем именно или предложить свои извинения в другой день и в другой форме, вы предпочли вновь напасть на меня и унизить! Не идите за мной!
Пройдя через весь парк, я застыла в дверях детского сада, с яростью наблюдая за тем, как начальник намеревается последовать за мной. Он даже не понял, куда мы пришли.
— Мы с вами не закончили и… А мы где? — Детские голоса его сильно удивили. Он словно очнулся, пришел в себя и с изумлением уставился на стены детского сада, — так вы замужем?
— Не понимаю логики. Я пришла в ясли, а не в загс…
— Так еще и в ясли. Теперь мне понятно ваше отношение. Могли бы сразу сказать, что вы замужем. Я бы не посмел нарушить покой вашей семьи и…
— Хватит! — Сил терпеть больше нет. — Я не замужем, Александр Сергеевич. Представьте себе, так бывает! Я живу одна, на съемной квартире с маленькой дочкой, которой недавно исполнилось два года, свожу концы с концами, пытаюсь найти дополнительный заработок, так как представьте себе — стоматолог на дому не работает! Но я же «недоврач» как вы сказали! Я себе цену набиваю! Моя жизнь полетела ко всем чертям в один миг. Вы, кто имеет двух детей, даже представить себе не можете, что значит — воспитывать ребенка одной. Вы меняете женщин, как перчатки, оставили родных детей, позволяете себе оскорблять меня, даже не удосужившись прочитать личное дело, в котором описана моя ситуация. И после этого еще удивляетесь, почему я не могу понять женщин, желающих связать свою жизнь с вами? Да вы не способны на отношения!
— Вы ничего обо мне не знаете! — Злость в его голосе отрезвляла. Он навис надо мной, словно скала, разъяренный, но в тоже время словно… словно испуганный… — верите слухам, вместо того, чтобы смотреть на меня здраво!
— Я прекрасно видела то, как вы вели себя с Линой, как разговаривали по телефону с сыном, которого отправили в Германию. Видела, с какой ненавистью угрожали его матери оставить ее без алиментов. Слышала, как рычали в трубку, что ребенок — ее проблема. Всего этого мне достаточно для того, чтобы составить свое мнение о вас.
— Повторю еще раз — вы ничего обо мне не знаете…
— Вы обо мне тоже…
Повисло молчание. Между нами словно пылали искры. Хотелось исчезнуть, оказаться дома, спрятаться в кокон… И больше не выходить…
— Мне нужно идти за Аней.
Он ничего не ответил, только достал из кармана пиджака пачку сигарет. Я и не знала, что он курит.
Меня всю трясло, словно выворачивало наизнанку. Даже дети, прекрасно улавливающие любое настроение взрослого человека, отошли в сторону, как только я вошла в коридор. Аня впервые на моей памяти не сказала ни слова. Просто молча натянула на себя шапку, тихо взяла меня за руку и потопала своими маленькими ножками в сторону дома.
На улице, рядом с урной, валялась сломанная сигарета. Не выкуренная, просто разорванная на части.
