— Доброе утро, — тихо отвечал, наблюдая, как напряженное выражение лица девушки сменяется облегченным. — Представьтесь, пожалуйста.
— Кэрита Молиссон, — она ответила молниеносно, ещё до того, как я договорил. — Назначена на должность главенствующего королевского кулинара несколько часов назад.
— Кто отдал приказ о назначении? — произнес как можно более твёрдо, потому что понял, что очень скоро моя выдержка мне изменит. — Где Брианна?
Лицо Кэриты стало медленно покрываться неровными пурпурными пятнами.
— Назначена Её Величеством единоличной королевой Эрнестиной, — воинственно отвечала девушка, готовая отстаивать новобретенную должность до последней капли крови. — Что до остального, — Кэрита на секунду запнулась, — не уверена, что я тот человек, кто должен сообщать Вашему Высочеству подобные новости.
Страх своими липкими пальцами пробрался в мое сознание, и сжал душу в кулаке. Я не мог пошевелиться от осознания происшествия чего-то непоправимого, ужасного. С каких это пор Эрнестина стала единоличной королевой? Слишком много вопросов для одного утра.
Я дрожал, сильно. Как и девушка передо мной.
— Госпожа Молиссон, — продолжил деревянным тоном. — Мне нужна запрашиваемая информация. Это приказ.
Несколько секунд Кэрита пыталась справиться с дрожью, попутно бросая на меня жалостливые взгляды. Меня пробрало понимание: ей жаль меня. Она жалела не принца — ребёнка, на долю которого, как уже давно известно в королевской резиденции, выпало слишком много недетских впечатлений. Она жалела ребёнка, которым я давно не был.
— Брианна Бергендорф арестована за убийство Его Величества короля Густава, — едва не плача, прошептала она.
Мне пришлось приложить усилия, дабы не потерять сознание. На негнущихся ногах я вышел из кухни; в какой-то момент пришлось ухватиться за ускользающую стену. Новость о смерти отца стала ещё неожиданней, чем о смерти матери. Может, потому, что плохое здоровье мамы давно давало о себе знать; может, потому, что я знал: в живых остался отец. Каменный и целеустремлённый, он сам пятьсот раз обидит свою семью, но не даст сделать это постороннему, и его смерть — это что-то из разряда паранормального. Как, как это может иметь какое-то отношение к действительности? Как вообще сюда вплетена бедная Брианна?
Крыло, где размещались детские комнаты, практически напрямую примыкало к крылу с кухней и большой столовой — где я и находился, так что, даже не отправляя себе отчета в своих действиях, отправился именно туда. По дороге раздумывал, к кому идти — Мэрит или Фрея? Был готов думать о чем-угодно, лишь бы не возвращаться мыслями к ужасающей действительности. В ближайшей ванной комнате остановился. Сначала умылся холодной водой, но лицо горело адски и голова разрывалась, а картинка перед глазами ежесекундно угрожала поехать в сторону. Так что я не стал мелочиться, и в душевой кабине простоял под ледяным душем, наверное, минут десять. Тело продрогло, однако в голове прояснилось, и меня вновь накрыло удушающей волной ужаса. Что теперь будет? Как мне защитить сестёр?
Сообщать Мэрит столь кошмарные новости совсем не хотелось, так что путь лег в сторону комнаты Фреи. Почему-то был уверен, что она уже в курсе происходящего. Мои догадки подтвердились, когда я, практически ничего не видя перед собой от потрясения, с третьего раза зашел в дверь, ведущую в её комнату. Девочка сидела на кровати, вперев невидящий взгляд в противоположную стену. Одета в самое простое, из имеющихся в гардеробе, платье — черное, льняное.
Она подняла на меня полные слёз глаза.
— Эрик, — прошептала она. — Твой папа…
Сглотнула и не договорила. Пусть кровной родственницей она приходилась моей маме, а не отцу, все же, Фрея была его племянницей, хоть и названной. А еще мой отец оставался её последним покровителем. Сейчас же, ничто не мешает Эрнестине вышвырнуть бедную Фрею из королевской резиденции, словно никому не нужную собачонку. Собственно, то же самое она может сделать теперь и со мной.
Я присел рядом на кровать, полностью разделяя с Фреей внутренний ад. Какое-то время мы не разговаривали, даже не шевелились. Спустя несколько минут я несмело спросил:
— Как ты узнала?
Девочка, словно с усилием, посмотрела на меня.
— Мне рассказала Корнелия, — прошептала она, и её глаза снова наполнились слезами. — А ещё… Королева отобрала твое наследство. — Фрея закрыла лицо руками, и я едва расслышал. — Её сыновья подвинули тебя и Мэрит в очереди престолонаследования.
Эта мысль вертелась в моей голове с тех пор, как я узнал о смерти отца, ведь это логично. Эрнестина рвет зубами по живому, выворачивая сложившуюся ситуацию себе на пользу. Не могло ли так случиться, что из-за неё эта ситуация и возникла? Не странно ли, что как раз накануне отцовской скоропостижной кончины между папой и Эрнестиной случилась размолвка? Хотя, размолвка это сильно смягченный вариант. Отец прямым текстом заявил, что Эрнестина, как королева-консорт, ни на что серьезное претендовать не может, и вес имеет лишь слово отца. Не потому ли она позаботилась о будущем своих детей?
Нужно было что-то делать с исходящей на нервной почве Фреей. Я поднялся с кровати и, сделав несколько шагов в сторону двери, обернулся. Фрея никак не отреагировала. Её била настолько крупная дрожь, что вряд ли она вообще была способна хоть что-то заметить сейчас, так что я вышел за дверь и направился в покои Корнелии, благо, они находились недалеко.
Обитель Корнелии была, наверное, самой эксцентричной во дворце. С широкой кроватью, выдержанная в тонах от бежевого до ярко-розового, она отлично подходила обладательнице волос цвета жевательной резинки. Возле кресла с деревянными поручнями стояла скрипка, которой и занималась хозяйка покоев, когда я вошел. Корнелия находилась не в лучшем расположении духа, а завидев меня на горизонте, нахмурилась ещё больше.
— Доброе утро, принц, — коротко бросила она. Её розовые волосы были заплетены в тугую косу, а повседневная одежда сменилась черным траурным нарядом.
— Фрее плохо, — без обиняков выпалил я. Нервные морщины на лице Корнелии разгладились; их сменили обеспокоенный взгляд и поджатые губы.
— Знаю, — она расстроено опустила руки. — Я уже давала ей успокоительное, но бедняжка болезненно переживает смерть дяди. — Корнелия бросила на меня изучающий взгляд. — Я ведь не стала первой, кто тебе сообщил о смерти короля?
— Нет, — с безразличным выражением лица отвечал я. Вот уж кому необязательно знать об отчаянии, что меня гложет, так это родной сестре Эрнестины.
— Ну хоть так, — она отвернулась. — Фрея едва смирилась со смертью тёти, как тут… Новое потрясение. Бедная девочка. Наверное, к ней стоит позвать лекаря. Не смею тебя задерживать, — сухо бросила в мою сторону.
Меня задело то, что о родной дочери усопшей царственной четы, Мэрит, так никто не печётся, как о их племяннице. Не то, чтобы я был против чьей-то заботы о Фрее, но за родную сестру сердце просто рвалось на части. Маленькая Мэрит не представляла угрозы, а значит, не стоила даже капли любви или внимания. Черная, тягучая ненависть в душе всколыхнулась вновь. Как же могло случиться, что лишь за несколько месяцев жизнь поменялась неузнаваемо? По крайней мере, я знаю кому за это можно передать пламенное "спасибо".
Оттягивать неизбежное уже не было ни возможности, ни сил. Собрав все свои внутренные ресурсы, я решительно направился в королевский деловой корпус. Что-то мне подсказывало, что Эрнестина захватила отцовский кабинет. Чутье меня не обмануло.
То, что я увидел там, не совсем соответствовало моим ожиданиям. Воображение рисовало королеву довольной сложившейся ситуацией. Она и вправду находилась в кабинете отца, однако счастливой не выглядела от слова совсем. Обычно безупречное лицо осунулось и одновременно с этим распухло от слёз. Даже одежда изменилась — вместо повседневных роскошных платьев сегодня на ней красовался какой-то древний халат, сильно похожий на мужской. Я даже заподозрил, что это халат отца.
