подпрыгивая.
– А теперь покружись! – потребовала Карина, и сама завертелась как волчок.
Я улыбнулась, и, продолжая петь и отбивать такт ногой, послушно сделала круг.
Но стоило мне повернуться к ней лицом, как слова песенки застряли в горле. Карина уже не танцевала. Она хладнокровно снимала на телефон все происходящее.
– А ну отдай! – потребовала я, от неожиданности растеряв все педагогические навыки.
– А вот и нет, – прокричал этот чертенок, проворно пряча телефон за спину. – Сначала папе покажу, а потом маме, а потом Джону! Вот смеху-то будет!
Она выскочила из комнаты и бросилась по коридору наутек.
Ругая себя за то, что позволила девчонке обвести себя вокруг пальца, я помчалась за ней. Не хватало, чтоб этот зажигательный танец всплыл на просторах интернета! Или, что еще хуже, его бы увидел босс… Перед глазами сразу нарисовалась изумленно изогнутая бровь на каменном лице, и ледяной голос спросил: «Вы рехнулись?!» Эта картинка подействовала на меня, как удар хлыста на пугливую лошадь, и я рванула вперед с утроенной силой.
Карина уже скакала вниз по лестнице, постоянно оглядываясь и дразнясь телефоном. Дурочка! Упадет, убьется…
– Осторожнее! – в ужасе закричала я и кинулась за ней по ступенькам.
Узкая юбка оплела колени, я нелепо замахала руками, пытаясь ухватиться за перила, и… кубарем рухнула вниз.
С секунду я боялась даже шевельнуться. В голове вспыхивали и гасли звезды, что-то тонко звенело, дышалось с трудом. Звон становился все сильнее, скорее даже не звон, а тоненький вой, будто над ухом скулил щенок. Я удивленно распахнула глаза. Надо мною плавало перепуганное личико Карины, и звук шел от нее. Заметив, что я пришла в себя, она сморщилась, как младенец, и заревела, уткнувшись мне в грудь. Горячие слезы моментально пропитали блузку.
– Я не хотела… – прогудела она. – Честно-честно…
Я огляделась, осторожно поглаживая вздрагивающую детскую спинку. На мое счастье, лестница была невысокой, и я лежала на неширокой площадке между двумя пролетами. Видимо, этот дом строили в расчете на то, что здесь будет жить маленький ребенок. А, может, даже и не один. Вот и позаботились о безопасности. Что ж, можно сказать, мне повезло.
Карина подняла зареванную мордашку, и уставилась на меня абсолютно несчастными глазами.
– Больно? – всхлипнула она.
– Очень, – честно призналась я.
– Прости меня…
– Прощаю, – улыбнулась я и пошевелила руками и ногами. Кажется, ничего не сломано. А вообще, сама виновата. Гоняться по лестницам за маленькими девочками – ну о-о-очень педагогично. Позорище. – Только слезь с меня, пожалуйста.
Детские слезы моментально высохли, и Карина с любопытством спросила:
– Слезу. Но сначала скажи, почему ты так разозлилась?
– Потому что снимать людей без их разрешения, а потом смеяться над ними – нечестно и некрасиво, – ответила я. – Вот если бы ты, например, делала что-то глупое, а я бы тебя сфотографировала и всем показывала, тебе бы понравилось?
Карина отрицательно покачала головой и задумчиво протянула:
– Поэтому всегда надо думать, прежде чем что-то сделать…
И даже интонации при этом у нее были папины. А малышка молодец. Быстро схватывает. Кажется, она начинает мне нравиться. Карина скатилась с меня и тут же стала тыкать в свой телефон.
– И кто только тебе подарил эту штуку, – проворчала я.
– Мама, – призналась девочка. – Она сказала, что я буду первой, кому она позвонит после операции. Так, все. Ролик я стерла. Пошли заниматься.
– Хорошо. Только дай мне пять минут.
Через пять минут я снова цокала каблучками по холлу, и на мне снова был другой наряд. Юбка, разошедшаяся по шву в результате моего феерического полета, и блузка залитая слезами раскаяния, присоединились к кучке в углу душа. Надеюсь, эта попытка вложить немножко знаний в упрямую детскую голову будет удачней предыдущей.
Так и вышло. Если Карина хотела учиться, то занятия с нею превращались в одно сплошное удовольствие. Новый материал она схватывала на лету, легко запоминала слова.
– Ты молодец! – похвалила я ее, захлопнув учебник.
– Теперь мы можем погулять во дворе? – обрадовалась она. – Я хочу построить замок!
День был солнечным и теплым, так что сидеть дома было бы просто преступлением. Я кивнула. Карина, издав победный клич, подхватила свой экскаватор и снова рванула из комнаты. Я пошла за ней. Нога немного побаливала, и когда я спустилась во двор, строительство уже шло полным ходом.
Ну, то есть как строительство. Прямо посреди аккуратного зеленого газона стоял тот самый злополучный игрушечный экскаватор и, издавая дикий рев, рыл яму, разбрасывая вокруг влажные комья земли, смешанные с травой.
Газон, еще сегодня утром образцово-показательный, теперь представлял жалкое зрелище. Думаю, Станиславу это не понравится.
– Останови его! – закричала я и бросилась к дурацкому экскаватору, который только и делал, что исправно поставлял проблемы всем вокруг.
– Никак! – закричала в ответ Карина. – Он сломался.
Судя по расстроенному личику – не врала.
Стоило мне к нему приблизиться, как тот словно с ума сошел. Он начал работать с неистовой силой, словно собрался прорыть землю насквозь, выскочить с той стороны и гоняться за тамошними аборигенами. Где была голова у той мамочки, когда она покупала своему ребенку такое опасное чудище?! Грязь летела во все стороны, меня мгновенно уляпало смачными плюхами. Я прикрыла глаза руками и все же постаралась подобраться к взбесившейся игрушке.
Внезапно все стихло, воинственный ковш воткнулся в газон и замер. И тут мои ноги разъехались в скользкой грязи, и я второй раз за день шмякнулась самым обидным образом. И уже совсем не удивилась, когда надо мной возникло печальное личико.
– Батарейки сели, – констатировала Карина и вздохнула.
А я обрадовалась. Это была первая хорошая новость за весь день. Больше эта адская игрушка не принесет никаких разрушений. Надо только надежно спрятать все аккумуляторы в доме.
– Послушай, почему ты это делаешь? – спросила я, стряхивая грязь и уныло разглядывая больше не белую блузку.
Третий безнадежно испорченный наряд за несколько часов – это уж слишком. Если мой гардероб будет таять с такой скоростью, то к концу недели мне будет не в
