уже кружится голова.
Больше всего мне нравится в парикмахерской. Очень приятно дремать в кресле, отдыхая от бесконечного жужжания подружки. Слышать Евку издалека одно удовольствие. Усевшись на кожаном диванчике, она ждет меня, болтая с каким-то парнем по телефону. У неё их столько, что я не успеваю запоминать их имена. То ли Петя, то ли Федя.
Мастер колдует над моими волосами, а я улыбаюсь, ощущая радость. Всё же девушкам нужно это. Иногда заняться собой, отвлечься от учебы и миллиона разных дел.
В среду я долго стою в холле перед зеркалом. Странно видеть себя в отражении с распущенными блестящими волосами со слегка выбеленным вьющимися кончиками, аккуратными бровями, лёгким макияжем. На мне та самая красная блузка, в ней нет ни капли пошлости: воротник высокий, застегнут до самого верха, рукава длинные, с аккуратными манжетами. Потому что в моём ансамбле всё внимание уделено ногам. Немного стесняюсь такой короткой длины, но даже я понимаю, что она мне идёт, кроме всего прочего, Ева уговорила меня купить серые замшевые дезерты. По её словам, эта удобная обувь на шнурках прекрасно сочетается с подобными мини-юбками.
— Ни хрена себе, ты секс, Иванова, — проходит мимо меня мой одногруппник, пошло присвистывая.
А я, засмущавшись, прочищаю горло. Отсижу четыре пары и поковыляю домой.
Ладно. Кого я, чёрт побери, обманываю?
Я пойду не домой, а на нашу кафедру, готовиться к важному мероприятию. Я буду очень стараться, чтобы не подвести профессора Заболоцкого. И почему у меня от этой мысли всё внутри переворачивается? Главное, что я прочла всё, что он задал, подготовилась к семинару. Надеюсь, он не решит, что я как малолетняя дурочка именно для него так преобразилась? Или он должен наоборот так решить? Что лучше? Есть же всякие дурацкие поговорки про мужчин, любящих глазами. Ой, он даже и не заметит, что я там на себя напялила. У него англичанка есть, сдалась ему какая-то там Иванова с первого курса. С этой мыслью я и двигаюсь в сторону аудитории.
* * *
Решительно выдохнув, я захожу на кафедру. Внутри помещения никого нет. Ну и что мне делать? Не садиться же за стол профессора, пусть и на стульчик рядом? Как-то это слишком нагло и самонадеянно. В примыкающей каморке тоже пусто, пахнет типографской краской вперемешку с чьим-то обедом, разогретым в микроволновке.
Возвращаюсь обратно и, встав спиной к входной двери, сосредотачиваюсь на бумагах, разложенных на профессорском столе. А что если он забыл или выбрал какого-то другого студента? От этой мысли становится тоскливо и грустно. Я мечтала просто посидеть с ним рядом. Послушать его голос. Насладиться моментами наедине. Пусть моя мечта никогда не станет явью и мужчина, от которого я балдею, так и останется фантазией, но очень уж хотелось хоть немного времени рядом с ним.
— Добрый день. Вы ищете кого-то из преподавателей? Журналы унесли в деканат, там какая-то проверка.
Я мгновенно узнаю знакомый голос за спиной и замираю, боясь даже двинуться. Сердце, разогнавшись, начинает бешено колотиться о рёбра. Медленно разворачиваюсь. Главное, вести себя не слишком позорно, не пялиться в пол и не ломать пальцы, выкручивая их в разные стороны. Помнить материал и выполнять все его указания. Хотя очень хочется спрятаться, забравшись под стол. Ведь профессор может подумать, что я так вырядилась ради нашей встречи. И если он так подумает, то достойно выйти из этой ситуации у меня не получится, потому что соблазнительница из меня никакая. А вдруг он сделает мне замечание по поводу длины моей юбки? Тогда придется из страны эмигрировать.
Роман Романович смотрит прямо на меня. На его красивом строгом лице читается замешательство, он явно не узнал меня со спины. И, не успев натянуть маску строгого и правильного профессора, он по-мужски непроизвольно скользит по мне взглядом. Такой интим между нами первый раз, и я, смутившись и задохнувшись, отворачиваюсь. Ощущая жар от внезапно вспыхнувшей физиономии. Прекрасно, моё лицо будет такого же цвета, как блузка. Надо было на Панькове потренироваться умению вести себя достойно в мужском обществе. Или бахнуть спиртного для храбрости. Хотя нет, не стоит. Я пила его всего один раз, два года назад, оно действует на меня просто ужасно, я тогда такое устроила… в общем, больше никогда. Хватит с меня того, что у меня теперь есть жуткая тайна.
— Вы опоздали на четыре минуты, Иванова, — выдает профессор неожиданно громко, как будто я до этого четыре раза переспрашивала вовремя ли пришла.
— Здравствуйте, Роман Романович.
Шагаю к столу профессора, хватаюсь за спинку приставленного стула, занимая себя хоть каким-то делом. Стул оказывается неожиданно тяжелым, и я царапаю университетский паркет. Всё это нелепо и совсем не эротично, как и мои манёвры при устройстве пятой точки на сиденье: старательно и безуспешно пытаюсь спрятать ноги под стул и натянуть юбку как можно ниже. Но если стоя её длина ещё куда ни шло, то сидя — просто разврат, бордель и проституция.
— Извините, предыдущая пара была в четвертом корпусе, я честно пыталась добраться сюда на всех парах, но всё равно не успела. Такси вызвать не получилось. Оказывается, по приложению точку можно указать только на улице.
Моя смешная шутка профессора не впечатляет и, нахмурившись, он садится рядом со мной, предварительно подтянув брюки и скинув пиджак. От вкусного аромата его туалетной воды у меня кружится голова.
— Надо вот этот кусок взять и вот это. — Быстро обводит он ручкой фрагменты распечатанного текста.
Он говорит что-то ещё. Растерявшись, я продолжаю тянуть юбку вниз, пытаясь сесть поудобнее.
Профессор поворачивается и смотрит на меня очень внимательно.
— Оставьте уже свою юбку в покое и начинайте записывать. У нас не так много времени, а материала надо перелопатить уйму.
Его слова заставляют меня почувствовать себя полной идиоткой. Глупая была идея. Завтра надену свою привычную одежду и завяжу хвост, вернув себе уверенность. Так я покрайней мере не буду чувствовать себя влюбленной дурочкой. Достаю из рюкзака новые очки, с модной оправой «лисичка». И, нацепив их на нос, начинаю за ним записывать. Напридумывала себе всякого, а теперь только краснею. Надо браться за ум и выполнять поставленную задачу. В него наверняка на каждом потоке по двадцать студенток влюблено. Среди них точно есть и покрасивее, и поумнее меня. Если бы он на всех реагировал, давно бы вылетел с работы. К тому же Роман Романовичу, наверное, нужно что-то побольше и поинтереснее, чем две мои ноги, торчащие из
