мои желания не имели никакого значения, – в государственных учреждениях и в доме у отца.
Я переступала с ноги на ногу, ожидая, когда завершится традиционный армянский обмен любезностями, а бабушка купит то, за чем пришла, и приступит к вынесению приговора. Хотя что могло быть хуже заточения? Только приковать меня к батарее. Но в Армении нет ни батарей, ни центрального отопления.
– Подожду тебя на улице, – тихо сказала я и повернулась к старику. – До свидания!
– До свидания, Мариам!
Через минуту появилась бабушка с небольшим ящиком клубники и тяжелой поступью прошла мимо. Потом остановилась и выжидающе посмотрела на меня.
Я подошла ближе:
– Ты расскажешь ему?
– Инчи масин? [12]
Она знала русский, но говорила со мной на другом языке. Я топнула ногой и встала перед ней:
– Я ведь знаю, что ты понимаешь! Почему тогда… Неужели в тебе нету ни капли сочувствия?
Она улыбнулась, обнажив идеальные вставные зубы.
– Конечно, я знаю русский, Мариам! И раз уж на то пошло, в этом языке нет слова «нету»!
– Неужели?
Недоверие в моем голосе ее рассмешило.
– А ты думала, мы тут прыгаем с ветки на ветку?
– С горы на гору, – честно призналась я.
– Если обещаешь не сбегать и нормально питаться, я еще не раз тебя удивлю.
Как она хороша! Пожалуй, нужно соглашаться.
– Когда начнем?
– Сегодня у меня стирка, глажка и ужин.
– А вечером? – Сдаваться я не собиралась.
Она изменилась в лице, словно я ляпнула что-то оскорбительное.
– Вечером – финал чемпионата Европы!
Ее ответ сразил меня наповал.
– Ты смотришь футбол?!
– Обижаешь!
На обратном пути выяснилось, что милая старушка интересовалась не только футболом. Много лет назад она подключила несколько спортивных каналов и теперь ночами напролет смотрела прямые трансляции баскетбольных матчей, обожала бокс и хоккей. Помимо всего прочего, бабушка была историком. Это не укладывалось у меня в голове: все эти годы я была уверена, что моя армянская бабушка – обыкновенная полуграмотная женщина и отцу стыдно нас знакомить. Как я ошибалась! Но какая-то причина все же была, и я намеревалась выяснить, почему отец порвал со своей семьей.
Мы с бабушкой провели весь день вместе. Сначала она учила меня готовить долму – толму, как говорили в Армении. Главный секрет блюда – в начинке. Мы нарубили несколько здоровенных луковиц, прокрутили мясо, добавили воду, специи и много зелени. Затем бабушка показала, как скручивать виноградный лист, и мы соревновались, у кого получится быстрее. Чемпионом по закручиванию стала я. Надеюсь, она не поддавалась.
А потом мы пили кофе. Вид из кухонного окна очень отличался от того, что открывался из моей спальни. Я замечала то, что разучилась видеть бабушка, и это ее забавляло. Она просила рассказывать ей о моих наблюдениях.
– Вас этому учат? – Я кивнула в сторону высотных домов: бесконечная бельевая веревка объединяла хозяек, живущих напротив друг друга.
То, как веревка оказалась на десятом этаже, удивляло не меньше, чем то, как была развешана одежда: идеально, размер к размеру, цвет к цвету, от черных брюк до детских носочков…
– А как же! В школе, вместо математики! Иначе в жены не возьмут!
– Страшно представить, что проходят вместо остальных предметов, – проворчала я.
– Гадание вместо физкультуры, сватовство вместо химии.
– Фу! Мужчины того не стоят!
– Согласна! – засмеялась бабушка. – Но поговорим, когда влюбишься!
– Ну уж нет! Не дождутся они!
Пока наше совместное творение варилось под тяжестью большой белой тарелки, мы допили кофе и перешли к следующей забаве – искусству идеального развешивания белья. Делать это следовало ближе к вечеру, чтобы жаркие полуденные лучи не испортили вещи. К тому моменту как мы закончили, можно было возвращаться и снимать уже абсолютно сухое белье. И этот чертов замкнутый круг забавлял меня, погружая в новый мир, к которому я не имела ни малейшего отношения.
За свою жизнь я ни разу не убиралась в доме – это делали домработницы; не готовила – у нас был повар; не раскладывала вещи по местам… Чьи-то невидимые руки делали всю работу, а я даже не помнила их лиц, считала, что так и должно быть. Но сейчас я задумалась: а у моей матери нашлось бы время придумывать себе проблемы и отравлять жизнь бывшему мужу, занимайся она бытом? Возможно, их брак не дал бы трещину, встреть она его хоть раз не претензиями, а ужином. И главное, разве в этот список не входила бы забота обо мне?
Шел финальный матч чемпионата Европы между Испанией и Италией. Дядя, влетевший домой к середине первого тайма, уставился на меня, словно увидел призрак. А ведь я действительно была привидением, прятавшимся под кроватью. За двадцать шесть дней он даже ни разу толком не видел моего лица. Я встала и, не зная, что делать дальше, просто ждала.
Ему понадобилось несколько секунд, чтобы оценить обстановку, после чего он расплылся в улыбке и обратился ко мне:
– Какой счет?
Так прошел мой первый день без слез. Он был замечательным! Бабушка смотрела футбол и кричала так, что сорвала горло. К радости всего семейства, Испания выиграла, и состояние бабушки вышло из зоны риска.
– В се, передышка до чемпионата мира! – объявила Седа.
– До отбора на чемпионат, – поправил ее муж.
Уже в кровати я прокручивала события дня снова и снова, пока возбуждение не сменилось усталостью. Впервые за двадцать шесть дней я заснула с улыбкой.
1970 год
Смех от шумного застолья в доме Левона Шахназаряна был слышен даже в отдаленных уголках Еревана. Стол ломился от яств, стены ходили ходуном от звуков дхола и зурны, а паркет трещал от веселых плясок. Календарь не обещал ни одного государственного или церковного праздника, была середина обычной недели, и еще утром гостей и его самого ждала работа. Но сейчас он пил и веселился, и таким его видели лишь второй раз в жизни. В этот день жена подарила ему второго сына, Арама. Расскажи ей кто, что Левон исполнит мужской военный танец ярхушта, она бы не поверила. А покажи кто, как ее серьезный и суровый муж сядет на шпагат и зубами поднимет с пола брошенный платок – третьего ребенка она бы родила дома!
И только двум мальчишкам не было дела до всеобщего веселья. Забравшись под стол, они рассматривали длинные ноги стройной блондинки в непозволительно коротком платье, периодически возвращаясь к несметному богатству, так неожиданно доставшемуся обоим.
Еще утром в дверь позвонили: из Москвы прилетели троюродный дядя и его жена. Анастасия,
