Игоревич сказал, что здесь вам будет удобно разговаривать с людьми, – сообщил мужчина, по всей видимости, это был кто-то из администрации ресторана. Соловьев кивнул, и мы остались одни. Он еще немного посмотрел на меня, я начала маяться.
– Что-то не так? – спросила его.
– Нет, ничего, – развел он руками, – вы сказали мне все, что хотели?
– Все, что было.
– Хорошо, тогда идите в зал.
– Я бы хотела остаться здесь, – выдала я честно.
– Это зачем? – удивился он.
– Вы же будете допрашивать всех присутствующих? Я бы хотела послушать.
Соловьев усмехнулся и откинулся в кресле.
– Откуда такая заинтересованность? Или парень был вам несколько ближе, чем вы говорите?
На это мне ответить было нечего, я поняла, что придется убираться прочь, но Соловьев внезапно сказал:
– Хорошо, можете остаться.
Я кинула на него удивленный взгляд, пытаясь найти подвох, но ничего не приметила. Прежде чем вызывать всех на допрос, мы прогулялись вниз, на пост охраны и просмотрели записи с камер наблюдения. Ничего интересного в них не обнаружилось, задняя дверь в камеры не просматривалась, так что кто угодно мог проскользнуть через нее незамеченным. Правда, для этого пришлось бы преодолеть забор и стоянку, рискуя быть увиденным, но человек, идущий на подобное дело, всегда рискует. В баре в этот вечер кроме меня и того мужика никто не появлялся, мы просмотрели запись моего разговора с Лешей, после чего Соловьев спросил:
– Парень довольно растерян. О чем вы говорили?
– Он пригласил меня на свидание, – соврала я, глазом не моргнув, потому что к тому моменту решила, что о странных Лешиных словах лучше пока молчать, – я отреагировала удивленно, он смутился.
– Парень вам не приглянулся?
– Нет, – ответила я довольно резко.
– С кем вы пришли на банкет? – Соловьев моего тона вроде бы не заметил.
– С Ярославом Петренко.
– В каких вы состоите отношениях?
Я немного растерялась, не зная, что ответить, потом сказала:
– В дружественных.
Моя заминка без внимания не осталась, но комментировать ее Соловьев не стал. Мы досмотрели видеозаписи, я ничего интересного не обнаружила, но Роман Степанович что-то в блокнотике отмечал, впрочем, он вообще любитель что-то записывать. Вскоре мы вернулись в кабинет, я расположилась на диванчике, но он поставил рядом со своим креслом стул и похлопал по нему. Я посмотрела настороженно.
– Диван для посетителей, – съязвил он, – ваше присутствие рядом может их смутить.
Я молча пересела на стул рядом с ним, после чего пошли люди. На банкете было человек пятьдесят плюс персонал, так что работы предвиделось немало. Народ шел плотным потоком, Соловьев слушал, задавал вопросы, после чего отпускал и вызывал следующего.
Я тоже слушала, пытаясь услышать хоть что-то важное. На заинтересованные взгляды внимания старалась не обращать, хотя, само собой, тот факт, что я сижу рядом со следователем, вызывал интерес. Тем не менее, время шло, а ничего интересного не происходило, никто ничего не видел и не слышал. Пара человек обратила внимание на то, что я зашла в бар, мужик, заказавший кофе, заметил, что мы с барменом мило общались, вот и все. Остальные только недоуменно пожимали плечами.
– Можно закурить? – спросила я, когда очередной человек вышел, Соловьев хмыкнул, но кивнул.
Я закурила, и не зря, потому что в кабинет вошел Женька. Я чуть не закашлялась, поперхнувшись, выпрямилась и уставилась на свои руки. Он мазнул по мне взглядом, после чего расположился на диване. Поначалу Соловьев задал ему те же вопросы, что и остальным, Женька ничем не порадовал, кроме рассказа о том, что заходил в подсобку, когда отец рассказал ему о случившемся.
– Как лежал Нилин? – поинтересовался Соловьев.
– Лицом вниз, руки под телом.
– Было похоже, что он просто упал, застигнутый ударом врасплох?
Женька пожал плечами.
– В общем, да.
Соловьев еще немного поспрашивал, потом неожиданно поинтересовался:
– Вы знакомы с Анной Ивановой?
На меня он при этом даже не взглянул, словно я тут и не сидела, зато Женька кинул насмешливый взгляд.
– Знаком.
– Какие у вас отношения?
Этот вопрос Женьку повеселил.
– Никаких, даже не могу вспомнить, когда мы виделись последний раз. За исключением сегодняшнего дня, конечно.
– Как вы познакомились?
Я хмурилась, кусая губы, Женька вздернул бровь в удивлении.
– Какое это имеет отношение к делу?
– Пока не знаю, но ответ хотелось бы услышать.
– Это было в мае прошлого года, – стал лениво рассказывать Женька, – я приехал в клуб, увидел там ее, она мне понравилась. Мы познакомились, но отношения не сложились.
– Почему?
– Характерами не сошлись, – Женька весело хмыкнул, покосившись в мою сторону.
– Ясно, – кивнул Соловьев, – что ж, не смею вас задерживать.
Женька поднялся, снова кинув на меня взгляд, и вышел.
– Зачем вы спрашивали его о наших отношениях? – нахмурилась я. Соловьев усмехнулся.
– Чтобы вы знали, что врать, когда я начну спрашивать вас.
Его слова мне не понравились, но сказать я ничего не успела, потому что место Женьки занял Ярослав. Он смотрел на нас обоих с насмешливым интересом, но на вопросы отвечал охотно. Когда они иссякли, Соловьев снова вернулся ко мне.
– Как давно вы знакомы с вашей спутницей? – спросил он Ярослава, и тот перевел взгляд на меня, словно спрашивая ответа.
– Пожалуй, с полгода.
– В каких состоите отношениях?
Петренко хмыкнул, одарив меня таким взглядом, что я заерзала, а Соловьев усмехнулся.
– Мы близко дружим.
Ответ был так себе, но следователя, кажется, удовлетворил. На этом с вопросами было покончено, и его место занял Миронов. Соловьев власть уважал, потому допросил быстро и коротко, вопросов обо мне задавать не стал, хотя вряд ли Станислав Игоревич разоткровенничался бы на данную тему. Следующей вошла Настя, девушка явно была растеряна, на вопросы отвечала охотно, но ничего ценного услышать не удалось. На меня она посматривала довольно странно, я предпочитала все, что угодно, лишь бы не встретиться с ней взглядом.
Потом снова пошла череда незнакомых мне людей, нашлась одна особо глазастая дама, которая видела меня на других банкетах в баре, где я общалась с Алексеем. Один из официантов вдруг вспомнил благотворительный ужин и поведал трогательную историю о том, как мы удалились друг за другом в туалет и вернулись через полчаса. Рассказывал он это в глубоком смущении, но я все равно на парня разозлилась. Соловьев поглядывал на меня с усмешкой, но ничего не говорил, зато стал выспрашивать обо мне остальных, мол, не видели ли они меня с Алексеем где-нибудь и так далее.
Я злилась, но его понимала, а еще понимала открывающиеся перспективы: кроме меня с парнем никто не общался, зато меня с ним видели многие, плюс этот псевдо
