— Да принц твой на хромом коне. Или сам хромой. Не физически, нет. Совесть у него хромает, да так, что только диву даешься.
— С чего ты взяла, что это Максим? — пожимаю я плечами, вставая и направляясь к двери после очередного звонка, а Ирина выдает мне вслед:
— Вер, ну какая же ты наивная! Все же понятно. Очевидно, как на ладони. Наверняка притащился с охапкой цветов и огромным тортом, будет уговаривать тебя вернуться. А ты и растаешь. Вот только не знаю, прямо у двери или поломаешься немного для виду.
Я только отмахиваюсь от подруги. Это полнейшая ерунда. Макс вряд ли бы приехал без звонка, да и не знает он, куда я перебралась.
Но оказывается, что Ира все-таки права. Мгновенье спустя смотрю на самое родное в мире лицо и не могу понять, что чувствую. Точно не радость. Я безумно соскучилась и мне невыносимо плохо без него, но при этом не могу не понимать, что проблемы, из-за которых мы разъехались не решатся вот так, цветами и сладостями.
Максим действительно принес огромный букет, еще больше того, что дарил в последний раз, перед нашим несостоявшимся походом в ресторан. И пусть сейчас у него в руках мой любимый торт, это вообще ничего не меняет.
— Как ты узнал, где я живу?
Он улыбается, и в уголках глаз отчетливее проступают морщинки. Таким уставшим я никогда его не видела. Наверно, все эти дни так и провел на своей любимой работе. Еще бы, никто ведь не мешал и не ждал дома, можно было никуда не спешить! Так зачем вообще явился?
— Тетя Таня рассказала? — на самом деле я и не просила держать в тайне мое местопребывание. Ну а сердобольная старушка, конечно, не могла не признаться.
— Она, — кивает муж, сильнее улыбаясь, и делает шаг к порогу. — Впустишь?
Я мотаю головой. Ира права, мое глупое сердце уже готово растаять. Забыть обо всем и все простить. Просто потому, что он рядом. Сейчас достаточно лишь отступить — и сразу станет легче. Я спрячу лицо в ароматных цветах, а потом — на его груди. Выставлю подругу, а потом будет сладкая и бесконечно длинная ночь. Но она все равно закончится… А потом… потом станет еще больнее.
Не хочу, не могу больше терпеть эту боль.
— Вера? — Максим приподнимает бровь в недоумении и делает еще одну попытку войти, но я выставляю вперед ладони, останавливая его.
— Я специально уехала, чтобы не видеть тебя. Не впущу, нет. Если только ты не решил на самом деле все изменить.
Он хмурится.
— Что ты хочешь изменить?
— А это еще надо объяснять? — я сглатываю горький комок в горле. — Макс, ты когда спал последний раз?
Муж хмурится сильнее, явно не понимая, почему я спрашиваю об этом. Как всегда.
— Хочешь угробить себя на работе? Пожалуйста. Только без меня. Я не хочу тебя с ней делить.
— Вера, что за бред? — теперь он начинает сердиться. — Ты же не станешь всерьез ставить мне ультиматум. И предлагать выбирать между тобой и работой!
Он так ничего и не понял. Зато мне все становится ясно, так отчетливо, что от этого откровения перехватывает дыхание. Ведь я слишком хорошо знаю, какой выбор он сделает.
— А если стану? — у меня хватает сил улыбнуться. — Что ты ответишь?
— Вера. Не надо, — бороздка между его бровями углубляется, и лицо становится почти жестким. — Ты же сама потом пожалеешь. Не надо рушить все то доброе, что еще есть между нами.
Может, и пожалею, но сейчас я не могу иначе. И не хочу.
— Отнеси цветы кому-то из пациенток. А торт — медсестрам. Уверена, они будут счастливы. Можешь даже составить им компанию за чаем. И после чая, вам наверняка найдется, чем заняться.
На его скулах проступаю желваки, а губы сжимаются.
— Тебе так хочется, чтобы я отправился в чужую постель? Второй раз предлагаешь мне это!
— Честно, Макс? Мне все равно, — кажется, что больнее быть уже не может. Он и так изменил мне, предал нашу любовь и все данные обещания. Наличие другой женщины я хотя бы могла понять, а с такой соперницей, как работа, не справиться ни за что на свете. Поэтому пусть делает, что хочет. И с кем хочет. — Просто уходи, Максим. И не приходи больше. Я завтра же подам на развод.
Глава 15
Иру я выставляю сразу же после ухода Максима. Не хочу больше никакого общения. Даже с лучшей подругой. Тем более, что практически наизусть знаю все, что она может сказать.
Мне это не нужно. Ничего не нужно. Просто остаться одной. Да, я наивная дура, которая уверена была, что Макс не послушает. Не уйдет. Проявит завидную твердость, как всегда, когда отстаивает свое право на любимую работу. Но я же — не она. За меня не надо бороться. Не надо настаивать и что-то кому-то доказывать. Не получилось — ну и ладно.
Выходит, я совсем его не знаю… И он далеко не самый лучший и идеальный, как мне казалось когда-то, раз с такой легкостью отказался от меня. От наших чувств. От нашей семьи. Хочешь развестись, дорогая? Ну что ж, не буду тебе мешать. Только, пожалуйста, в рабочее время не звони, не отвлекай, когда будешь сообщать о дате развода.
Конечно, он не сказал ничего подобного вслух, но дела иногда намного красноречивее слов. Вот и сейчас, мне больше не нужны никакие доказательства. Если бы на самом деле любил, хоть немного, не ушел бы. Не отпустил. Не предал. Не… не… не…
На этот раз почему-то нет слез. Совсем. Я смотрю сухими глазами в темноту улицы, ежась от ползущего в комнату сквозь приоткрытую форточку холода. С неба летят одинокие снежинки. Их пока совсем мало, они даже не достигают земли. Но все равно зима совсем близко. И там, за окном, и в сердце.
Не знаю, смогу ли я когда-то его простить. Да и разве это важно, если он не просит прощения? Ему все равно. Удобно было находиться рядом, вроде бы вместе, есть, спать, заниматься сексом. Произносить иногда слова о любви. Пустые слова. Они ничего, совсем ничего не весят.
Завтра на самом деле отнесу и подам заявление. Детей нет, а значит, нас разведут быстро. А чего тянуть? Может, так станет легче. Когда не буду больше связана с ним на бумаге и сердце отпустит.
Сама понимаю, насколько это глупо: разве можно с такой легкостью выдрать из души того, кто в ней пророс? Но продолжаю упорно убеждать себя, что у меня получится. Должно получиться. Разведусь, сменю документы, перестану быть Гориной. А потом когда-нибудь станет легче. Обязательно. Ну, не умирают же в самом деле от любви! Тем более, в моем возрасте. Надо жить, жить дальше. Пусть и без него.
Отворачиваюсь от окна и натыкаюсь взглядом на книжный шкаф. Здесь полно разной литературы, и классики, и современных простеньких романов. Наверно, самое время почитать что-нибудь душещипательное. Чужой опыт иногда полезен, а я, кажется, как раз в том состоянии, когда готова провалиться в чью-то выдуманную историю. Не лучший способ отвлечься, но другого все равно нет.
Подхожу ближе к шкафу, рассматривая разношерстные корешки. Хмыкаю при виде томика Толстого. Нет, это не пойдет. Его прописные истины о счастье и несчастье каждой семьи сейчас не для меня. Вытаскиваю мягкую книжонку с нелепой картинкой на обложке: приторно-сладкая пара, сплетенная в тесных объятьях. Макнот. Читала когда-то в юности, умиляясь от шикарных мужчин и всепобеждающей любви. Красивые сказки, но это тоже не то, что может хоть немного помочь.
У прежних хозяев квартиры был весьма странный вкус. Чего здесь только нет! И философские трактаты, и учебники по психологии, и другие книги совершенно различных жанров. Даже интересно, кто же здесь жил? Надо будет спросить у тети Тани завтра на работе. Горько усмехаюсь, понимая одновременно, что на самом деле мне на это плевать. Но лучше думать об интересах незнакомых мне людей, чем о то, что я перестала интересовать собственного мужа.
Вытаскиваю с полки тоненькую книжку в кожаном переплете. Наверняка еще один любовный роман. Его, наверно, и читали больше других, вон как истерта обложка. Даже названия не видно. Но раскрыв, обнаруживаю, что ошиблась. Пожелтевшие старенькие страницы исписаны ровным, аккуратным, явно девичьим почерком. Я вижу еще только первую строчку — и по телу пускаются в пляс мурашки. И становится еще холоднее. На ощупь нахожу кнопку настольной лампы, включаю ее и опускаюсь за стол, притягивая находку ближе к себе и всматриваясь в каллиграфически выведенные буквы.
