Даймонд понимала, что позвонить ему было бы большой ошибкой. Услышав боль в голосе Джесса, она только растравит свою собственную душевную рану.
Даймонд прошла в спальню, опустилась на колени воле платяного шкафа и открыла нижний ящик. Они лежали именно там, куда она их положила, — все многочисленные вырезки, письма от поклонников, статьи из бульварных газетенок, в которых речь шла о ней и о Джессе.
Все эти материалы представляли собой одну сплошную насмешку. Именно так Даймонд их воспринимала с того самого момента, когда Томми впервые принес все эти бумажки и вложил ей в руки, закричав при этом, что она безнадежно губит музыкальную карьеру Джесса, губит его жизнь.
Некоторые газетные статьи уже немного пожелтели. Конверты, в которых лежали письма рассерженных фэнов Джесса Игла, помялись и обтрепались по углам. Однако Даймонд отлично знала, что если она найдет в себе силы и откроет наугад любое письмо, то, прочитав его, испытает такое же потрясение, что и много месяцев назад.
Странно, что такая ерунда могла причинять когда-то такую острую боль. Даймонд раздумывала над этим, машинально перебирая бумаги. И как только вообще могло случиться, что в определенный момент чьи-то чужие слова оказались для нее более важными, чем все то, что говорил ей Джесс?!
Рыдания подступили к горлу. Резким движением Даймонд задвинула ящик шкафа, уткнулась лицом в ладони и дала волю слезам.
Было просто страшно думать о том, что, если она попытается начать все сначала, ей придется опять выдержать настоящую битву за того, кто был ей так дорог.
Твайла припарковала свой автомобиль возле дома. Все еще взволнованная после выступления Даймонд в клубе «Блюберд», она совсем не обратила внимания на то, что сигнализация перед входом в ее дом не горела. Закрыв дверцу машины, Твайла перебросила сумочку через плечо и пошла к входу, подкидывая на ладони связку ключей. Твайла не видела и не слышала человека, притаившегося в тени подъезда. Внезапно тот шагнул ей навстречу.
— Твайла Харт?
От неожиданности она сильно вздрогнула, покрепче схватила сумочку и принялась судорожно рыться в ней в надежде найти гирьку, которую всегда носила с собой. Твайла отлично понимала, что буквально через несколько секунд станет очередной жертвой уличного преступника, увеличив этим количество жертв разбойных нападений в городе. Ей удалось отыскать в сумочке только шариковую авторучку. Поудобнее перехватив ее, Твайла направила ручку на мужчину.
— Не подходи! Иначе я тебя…
— Что ты сделаешь? Вычеркнешь из рождественского списка?!
Насмешка в его голосе заставила сердце Твайлы забиться чаще. Голос этого человека был ей явно знаком.
— О Господи… — выдохнула она, привалившись к стене дома. — Идиот, ты чуть не испугал меня до смерти!
Джесс вздохнул. Все, что он ни делал в последние дни, оказывалось не к месту.
— Сожалею, что напутал вас, мисс Харт, — признался Джесс. — Но мне совершенно необходимо поговорить с вами. И поговорить без свидетелей. Можно войти?
Твайла резким движением вложила ему в руку связку ключей.
— Открывай, — распорядилась она. — У меня все еще так дрожат руки, что я ни за что не попаду ключом в замочную скважину.
— Да я и сам нервничаю, — сказал он, тоже переходя на ты. — Как только увидел, что ты выхватила авторучку, подумал, что настал мой последний час.
— Заткнись и открывай скорее!
Джесс поспешно открыл дверь. Твайла первой вошла в дом, включила свет, бросила сумочку на постель и с силой закинула бесполезную авторучку в дальний угол комнаты. Швырнув пальто на спинку стула, она повернулась к незваному гостю и попыталась взять себя в руки, унять предательскую дрожь в голосе.
Джесс привалился спиной к двери, не желая проходить в квартиру Твайлы без приглашения.
— Послушай, да сядь же ты, ради Бога, — попросила его Твайла.
Но Джесс оттолкнулся от двери, сунул руки в карманы и подошел к окну, из которого открывался красивый вид на панораму Нэшвилла. Твайла могла видеть сейчас только его спину.
— Мы формально так и не познакомились, — сказала Твайла, разглядывая костюм Джесса, красиво облегавший его фигуру.
— Я об этом давно сожалею, — заметил Джесс, повернулся и протянул Твайле руку.
Сердце у нее пропустило очередной удар, как только их руки соприкоснулись. Его душевная боль чувствовалась даже на расстоянии, и, несмотря на то что Твайла намеревалась держаться с ним холодно и отчужденно, она поморщилась, ощутив холод его ладони. В углу рта Джесса нервно дернулся мускул. Его темные глаза блестели. Блестели как-то подозрительно ярко. Твайле подумалось, что Джессу, наверное, постоянно приходится сдерживать слезы.
— Давай не будем ходить вокруг да около, — сказала Твайла. — У тебя ведь была причина, чтобы прийти сюда. Так что рассказывай.
Джесс кивнул. Он провел ладонью по лицу и тихо вздохнул.
— Сначала я хотел бы услышать, как у нее дела.
Твайла фыркнула.
— Она чувствует себя хорошо, если вообще может хорошо себя чувствовать женщина, которую выжали, как лимон, а потом повесили на веревочку просохнуть. Черт побери, что ты сделал с ней?!
Джесс тихо застонал, и Твайла впервые задумалась о том, так ли уж виноват этот человек. Судя по его лицу, он страдал не меньше, чем сама Даймонд.
— Господи, да я и сам не знаю! — вздохнул Джесс, тяжело опускаясь на ближайший стул. Он уставился в пол, стараясь подыскать нужные слова и продолжить разговор. — Последние месяцы я столько размышлял, старался определить причину.
— Не понимаю, — сказала Твайла. — Одно из двух: или ты обманул ее, или ты ее не обманывал.
Джесс медленно выдохнул. Даже странно было, какую сильную боль вызвали в его душе эти обыкновенные слова. Слова, которые произнес посторонний человек и которые касались его любимой.
— Единственное, что я сделал, — это передал вопросы бизнеса одному человеку… которому я очень верил. И в этом я, конечно, виноват. Но я ее никогда не обманывал! Я любил ее. Любил всем сердцем! Когда я приехал домой и увидел, что Даймонд нет, то чуть с ума не сошел.
Твайла нахмурилась.
— Значит, ты уверяешь, что…
Джесс прервал ее:
— Я никого ни в чем не уверяю! Я просто хочу встретиться с Даймонд, и пусть она сама мне расскажет, что именно заставило ее уехать от меня.
— Ладно, — сказала Твайла, — пусть будет так, как ты говоришь. Давай договоримся: я займусь этим. Но с чего нам начать?
— Приготовимся услышать правду, какой бы она ни была, Твайла Харт. Приготовимся услышать правду.
Джесс принялся объяснять, и пока он говорил, на лице Твайлы менялось выражение: от крайнего недоверия до потрясения, от потрясения — до восторга.
