Слава… еще!
— Наконец-то! Наконец-то я в тебе!
— М-м-м…
— Горячая, мокрая… я просто дурею!
Напряжение множилось. С каждым новым проникновением невидимая спираль внизу ее живота сжималась все сильнее. Острая необходимость разрядки близилась. Чувствуя это, Слава окончательно отпустил контроль и принялся двигаться с невероятной скоростью. Дико. Отчаянно.
И в какой-то момент Ирину накрыло. Столь сильно накрыло, что попервой показалось, будто ноги отнялись. Ведь она их совсем не чувствовала, пока истошно кричала, затыкая собственный рот ладонями.
— Вот так это должно быть! — исступленно бормотал Красницкий. — Вот так!
Спустя пару толчков он выскользнул из нее и горячей струей излился прямо на живот. А после, с каким-то одичалым выражением лица старательно растер сперму по ее коже. Немного отдышавшись, девушка попыталась подняться на ноги, но он не позволил. Заставил оседлать себя, вновь усаживая на член.
— Ты чего? — изумленно пискнула Синицына.
— Еще! — прилетело в ответ.
— Но… мы же кончили…
— И что? Дай мне трахнуть тебя еще разок!
— Слава!
— Хочу еще! Хочу тебя, пучеглазая!
Не дожидаясь ответа, он принялся наращивать темп, вынуждая Ирину скакать на нем в позе наездницы. Вячеслав терзал ее долго. В конечном итоге, таких «хочу еще» было целых два захода. На последнем девушка уже лежала под ним обессиленным бревном, будучи не в состоянии даже пошевелиться. Выжатая, как лимон. Обескураженная. И совершенно ошалевшая от пережитых оргазмов. Горло саднило. Тело ломило от усталости. Между ног все огнем горело с непривычки. Жадно целуя молодого человека в губы (такого же уставшего, насквозь пропотевшего, но умиротворенного) она сообщила:
— Ты был прав!
— В чем?
— Если бы тогда сорвался… я бы точно не выжила!
— Я знаю! Потому и не сорвался!
Позже (когда пришли в себя, приняли душ, убрали осколки из подъезда и прилично подкрепились) они развалились на ее кровати, болтая о всякой ерунде. О планах на будущее. О близких людях.
— Мне кажется, она ему все же небезразлична. Ленка.
Тяжелый вздох:
— А мне не кажется. Я это точно знаю!
— Правда? — встрепенувшись, Ирина развернулась к Славику лицом.
— Он сам себе в этом никогда не признается, но…
— Но?
— Скажем так: у него будет уникальный шанс стремительно прозреть! И очень-очень скоро!
Девушка недоверчиво насупилась:
— Объясни!
— Скоро институт. Чуть больше месяца осталось до начала учебного года.
— И?
— А я, как порядочная сволочь, подложил свинью собственному брату, Ленке… и тебе, кстати, тоже!
От подобной наглости глаза на лоб полезли.
— В каком смысле? — с опаской уточнила Синицына.
— Помнишь нашу с Беловой ссору на выпускном?
— Да!
— Я обещал ей устроить встречу с Макаровым, если вы обе поступите именно в тот ВУЗ, на который я укажу пальцем. Справедливости ради, предложил ей на выбор сразу несколько факультетов! И, — триумфальная улыбка, — вы поступили! Сама того не подозревая, она привела тебя прямо ко мне в лапы! Как понимаешь, я все равно добился бы своего. Так или иначе!
Демонстративно закатив глаза, она язвительно заметила:
— Только идиот откажется от обучения за границей…
— Не обсуждается! — обрубил он строго. — Хоть ты не начинай!
— И что, будем теперь учиться в одной группе? Как два деби…
— Нет, конечно! Факультеты разные. Этажи разные. Но корпус-то один! До третьего курса будут проводиться общие совмещенные пары. Так что, Синичка, видеться будем частенько! Тебе от меня не упорхнуть!
— Нет, ты все же придурок! — обреченно покачала головой. — С этим понятно, но причем здесь твой брат и Ленка?
Озорной огонек сверкнул в глубине его темных глаз:
— С некоторых пор Вик преподает в этом ВУЗе! Я собрал всех вас под одной крышей!
Часть IV — Исцеление
Глава 43
Ирина
— С правления Ивана Калиты начинается новый этап истории Руси, — монотонно зачитывала лекцию профессор Тарасова. Шла первая пара, и сосредоточиться на знаниях было крайне тяжело, ведь лишенный эмоций голос преподавателя действовал на студентов (и без того сонных) убаюкивающе. С непривычки носом клевала и Ленка, сидящая рядом.
Ирина же с трудом подавила очередной зевок и часто-часто заморгала, дабы не уснуть окончательно. Поспать сегодня ей удалось не более четырех часов.
Но она не жаловалась. Напротив, блаженно улыбалась, точно пришибленная. Без повода. От воспоминаний, оживших в памяти, сердце чаще забилось за ребрами. По телу разлилась приятная истома. Дыхание участилось. И в груди что-то томительно екнуло. Сжалось до предела от нахлынувшей нежности.
Август пролетел стремительно. Остался в прошлом, как и первая половина сентября. Большую часть этого времени они с Красницким провели вместе и виделись почти каждый день, жадно (с некой долей одержимости) пытаясь насытиться друг другом. Чаще всего встречались на нейтральной территории. Посещали кафе, кино. Катались по городу и выезжали на природу. Но всякий раз, когда мама заступала в ночную смену, Слава оставался у них на ночь… и время останавливалось, а мир сходил с ума вместе с ними. Временами ей даже становилось жаль собственных соседей, на чьи несчастные уши и головы внезапно обрушивался их личный бесконтрольный… армагеддон.
Да, летом было гораздо проще. Но с началом учебного года свободного времени поубавилось. А равнозначно поделить его между Славиком, мамой и Ленкой удавалось не всегда. И если последние две относились с пониманием, когда выбор оказывался не в их пользу, то Красницкий возмущался и страшно негодовал, немедленно требуя ее внимания, точно свихнувшийся собственник. Справедливости ради стоит заметить: ей это нравилось до умопомрачения.
Так она
