я скучал по тебе, — рычит он.
— Я Мэдлин, — поправляю я.
Он улыбается, прежде чем снова поцеловать меня, проскальзывая языком мне в рот. Его вкус заставляет меня застонать и сжать бедра. Я не думала, что можно так сильно хотеть кого-то, но я тосковала по нему с тех пор, как потеряла его.
Он мне не нужен, и я бы справилась без него. Но я хочу его.
Его рука скользит вниз по моим шортам, но я сажусь.
— Нам нужно зайти внутрь.
— Ой, ты не хочешь пошалить на крыше на глазах у всего города?
— Нет, и я также не хочу, чтобы моя мать убила тебя.
Он встает и помогает мне подняться на ноги.
— Внутри тоже может убить.
Мы не успеваем далеко уйти. Мы даже не успеваем дойти до кровати, как я оказываюсь на нем сверху. Пол не может быть таким удобным, но он не жалуется. Просто держится за мои бедра, пока я прижимаюсь к нему, и стягивает рубашку через голову.
Он освобождает мою грудь от лифчика, небрежно отбрасывая его, и втягивает мой сосок в рот. Я хватаюсь за его волосы, продолжая покачивать бедрами взад-вперед по его твердой длине. Я не знаю, как я так долго обходилась без него. Как я могла убедить себя быть счастливой с той малостью, которую мог дать мне Джордан, когда все это время у меня могло быть все с Майлзом.
— Когда ты переезжаешь в свою квартиру? — он задыхается.
— В эти выходные.
— Я помогу.
Я прижимаюсь к нему сильнее.
— Какой джентльмен.
Он хватает меня за обе груди и сжимает.
— Нет. У меня есть скрытый мотив. Я не уйду.
— Хорошо. Я хочу, чтобы ты был там.
Он кладет руку мне между бедер, заставляя меня судорожно вздохнуть.
— Я хочу быть здесь.
Мы избавляемся от одежды за считанные секунды, и он опускается ниже, пока я не оказываюсь у него на лице. Еще один первый раз. Его язык умело лижет и проникает внутрь, заставляя меня извиваться, хныкать и вскрикивать, прежде чем он опускает меня обратно на свое тело.
Его твердая длина прижимается к моему входу, прежде чем он медленно скользит в меня. Мы стонем вместе.
Когда я приподнимаю бедра и резко опускаюсь обратно, он сжимает мою задницу. Наконец-то я могу скакать на нем так сильно и быстро, как мне хочется.
Я так и делаю.
Он сильно прикусывает губу, потирая мой клитор, и с каждым толчком мы оба становимся все ближе и ближе к краю. Он тяжело дышит подо мной, и его сердце колотится под моей ладонью.
Сердце, которое, я знаю, принадлежит мне. Так же, как мое принадлежит ему.
Он откидывает голову назад и делает глубокий вдох.
— Ты похожа на девушку моей мечты, но в тысячу раз лучше.
Я ухмыляюсь.
— Чем я лучше?
— Ты настоящая.
Возле дома Мариано мы с мамой натыкаемся на родителей Джордана.
У миссис Голдман опухшие глаза. Все остальное в ней, как обычно, собрано. Вы бы никогда не узнали, что ее сын только что умер.
Ходят слухи, что они скоро переезжают. Покидают свой прекрасный дом, где произошло так много ужасных вещей. Миссис Голдман уже подала в отставку с поста мэра.
Она начинает протягивать мне руку, но передумывает.
— Я знаю, что ты ходила к психотерапевту, — говорит она приглушенным голосом. — Мы хотим оплатить твои сеансы.
Она уже достает чековую книжку, когда мама говорит:
— Я думаю, это меньшее, что ты могла бы сделать.
Именно тогда мистер Голдман берет свою жену за руку, стиснув зубы, и уводит ее, не говоря ни слова.
Нет ничего загадочного в том, откуда у Джордана такое обаяние.
Часть меня жалеет, что мама просто не взяла кровные деньги миссис Голдман. Мы могли бы использовать их на все сеансы терапии и лекарства, которые я сейчас принимаю. Клонопин от беспокойства, которое заставляет меня сжимать все мышцы во сне, скрежетать зубами. Это будит меня посреди ночи в поту, с бешено колотящимся сердцем, когда мне ничего не остается, кроме как ждать, когда ужас утихнет.
Я оставила свой след на Джордане, но и он оставил свой на мне.
Именно Майлз посоветовал мне начать посещать Мариссу, моего психотерапевта. Она объяснила мне, что, когда Джордан игнорировал мои попытки связаться с ним в течение нескольких дней, он использовал тактику контроля. Он хотел, чтобы я чувствовала себя виноватой, плохим человеком, усерднее работала, чтобы привлечь его внимание, а затем почувствовала благодарность, привязанность, когда я, наконец, получала его.
Я попалась прямо в его ловушку.
— Тобой манипулировали, Мэдлин. Все те разы, когда он лгал тебе, пытался заставить тебя усомниться в своей памяти, заставить тебя думать, что ты сходишь с ума, он травил тебя газом. Никто из нас не застрахован, но молодость делает тебя особенно уязвимым. Девочки вашего возраста примерно в три раза чаще подвергаются абьюзу со стороны интимного партнера.
Она продолжает использовать это слово — абьюз. Я никогда не думала, что именно это происходит с Джорданом. Может быть, я не хотела верить, что все так плохо, как было на самом деле. Я хотела верить, что мне повезло, как все мне говорили.
Он не бил меня. Он не оставлял синяков.
Ничего такого, что было бы видно. По крайней мере, до того момента.
Натали, Лив, Софи и я посещаем тату-салон на последний день девочек, прежде чем мы все разойдемся в разные стороны в колледж — Натали в Массачусетс, Лив в Род-Айленд, а я в Фармингтон. Софи остается в Бомонте и подает документы на весенний семестр в университет на специальность "психология".
— Я не могу поверить, что вы действительно делаете одинаковые татуировки, — говорит Натали, наблюдая за нами с Софи, когда мы сидим в наших креслах, и я морщусь от жужжания иглы по моей коже. — Разве это не больно?
— На самом деле, это потрясающее ощущение, — говорю я ей. — Как иглоукалывание.
Софи смеется, и тепло наполняет мою грудь. Лучше бы я не тратила столько времени на ревность к ней, на ненависть к ней за то, что она не могла контролировать, на ненависть к себе за то, что я также не могла.
Но все, что я могу сделать, это начать наверстывать упущенное сейчас.
Из задней комнаты выходит девушка с голубыми волосами. И останавливается как вкопанная, когда замечает нас.
Эш.
Я понятия не имею, как
