сказать это. Сказать, чего хотела мама. Я н-не знала, что делать. Но я поклялась. Я поклялась, что с тех пор я всегда буду рядом с ней. Я буду ее сестрой. Я была бы самой лучшей сестрой, которая у нее когда-либо была.
Мои глаза закрываются, когда огонь в легких достигает горла.
— Я люблю ее. Я действительно люблю ее как свою сестру, — шепчет Фрэнки.
Ее слова только разжигают пламя.
— Я даже пыталась полюбить ее искусство. Я знала, что это важно. Она должна была рассказать об этом. Но иногда… иногда я с трудом могла смотреть на это, и я беспокоилась, что она видит меня насквозь. В конце концов, чувство вины — оно просто грызло меня все больше и больше с каждым днем. Мне нужно было сбежать. От мамы, от всего. Мне всегда нужно было сбежать.
Она делает паузу, слава богу, затем оглядывает комнату и бормочет:
— А-а теперь посмотри, что я наделала.
Я просовываю пальцы в ящик Эмми, поглаживая мягкие пряди ее волос и потирая их между шершавыми подушечками своих пальцев. Она не перестает раскачиваться. Поет. Дрожит.
София.
Эмми.
Кем бы она ни была.
Где-то по пути она так глубоко вплелась в мои вены, что я, блядь, и выдохнуть не могу без того, чтобы она не вдохнула в меня жизнь. Когда она впервые появилась, я хотел проникнуть под ее кожу. Я хотел посмотреть, смогу ли я сломать ее, даже не прикасаясь к ней.
Но, черт возьми.
Я понятия не имел, что уже сломал ее.
— Не может быть страсти намного большей, чем эта — это поднимается во мне, заставляет мое сердце болеть.
пока мои глаза не наполнятся слезами, пока мои ресницы не потемнеют.
— Сеговия Амиль
— И таким образом, — голос Райфа вгрызается в мои барабанные перепонки, — отродье этой сучки становится…
Я не понимаю, что двигаюсь, пока мой кулак не соприкасается с его грудной клеткой. Он переворачивается, втягивая воздух, затем обнимает меня за спину. Обхватив рукой его шею, я душу его и толкаю назад, когда появляется фигура Гриффа и удар приходится по моему правому боку. Боль пронзает меня, но я не ослабляю хватку.
Грифф целится мне в шею, но Райф шипит:
— Нет. Позволь ему, — и Грифф останавливается на середине замаха.
Я прищуриваюсь, ослабляя хватку. Какого хрена он на самом деле затевает со всем этим дерьмом?
Губы Райфа кривятся, и он бросает косой взгляд в сторону колонны рядом с нами.
— Ты даже не попытался разглядеть, кто это.
Стиснув зубы, я бросаю взгляд на мужчину без сознания. Я разглядываю его строгий костюм, уложенные гелем волосы с пробором на одну сторону.
Мерфи.
Удовлетворенный выдох срывается с моих губ. Отпуская Райфа, я подхожу к мужчине и приподнимаю его подбородок. Энергия струится сквозь пальцы от простого прикосновения. Черт, это возбуждает, быть с ним так близко после всех этих чертовых лет. Мужчина, который всегда был загадкой. Призрак, прячущийся за своим богатством и руководящий всем, что делала Катерина, с безопасного расстояния.
Он считает себя богом, эгоистом, что изначально и олицетворяло имя Миша. Возможно, он какое-то время играл такую роль, но его тело такое же хрупкое, как у любого из нас, а душа чернее самых глубоких ям Ада. Он заслуживает того, чтобы сгнить всеми способами, которых избежала Катерина.
На мгновение я позволяю себе закрыть глаза и вдохнуть его аромат.
— Это верно, — мурлычет Райф, его голос становится ближе. — Ты можешь прикончить его прямо сейчас.
Мои глаза резко открываются. Когда я отстраняюсь, отходя от Мерфи, болезненный укол напоминает мне, что я иду против своих инстинктов.
— Что случилось с твоим тщательно разработанным планом?
Я обвожу взглядом помещение, отмечая отсутствие экранов.
— Феликс еще ничего не сообщил средствам массовой информации. И не так давно ты рисковал всем, чтобы собственноручно убить Мерфи.
Отступая в сторону, я указываю на обмякшее тело.
— Теперь это твой гребаный шанс.
Мы оба хотим отомстить; это возможность, которую мы упустили с Катериной. Почему он не использует свою?
Райф бросает взгляд на ящики, затем снова на меня.
— Планы меняются. Это утро было… озаряющим для меня. Как ты знаешь, я не всегда эгоистичен, Лукас. Я принес тебе подарок. На самом деле, два. Шанс покончить с родословной Миши и Катерины — лично.
Он делает шаг ко мне, опустив подбородок.
— Итак, ты видишь, я выбираю наше братство вместо своих собственных желаний. Ты сделаешь то же самое?
Я вынужденно смотрю на Мерфи. Пальцы дергаются от желания схватить нож. Мерфи мой. Но и Эмми тоже. И странное колющее ощущение в груди, когда я вижу ее в этом ящике, чертовски болезненно.
— Дай мне ключ.
— Ключ? Какой ключ?
— Гребаный ключ, Райф. Отдай его мне, пока я не перерезал твою чертову глотку.
Ухмылка приподнимает его губы.
— Ключа нет. Разве ты не помнишь, как эффективно я их прячу?
Я подкрадываюсь к нему, готовый надрать задницу, когда мой гребаный телефон звонит. Меня так и подмывает проигнорировать это, но Феликс не стал бы писать, если бы это не было срочно. Разочарованно вздохнув, я нажимаю открыть сообщение.
Феликс: Смотрю на камеры, и что-то не так. Два темных внедорожника едут прямо на нас. Быстро.
Крепче сжимая телефон, я медленно перевожу взгляд обратно на Райфа.
— Ты не заметал следы?
Он не отвечает. Вместо этого он указывает подбородком в сторону Гриффа. Грифф толкает меня в плечо и обходит нас.
— Брат.
Райф складывает руки перед собой.
— Пришло время, чтобы это между нами достигло апогея. У нас с тобой были разногласия достаточно долго, и, честно говоря, я чертовски скучаю по тебе прежнему, который не был таким, — его лицо искажается, — скованным. По тому, которого я освободил, когда мы только вышли. Но факт таков: в нашем списке осталось всего несколько человек. Нам всем так или иначе нужно двигаться дальше.
Я ерзаю, когда что-то капает позади меня. Рыдания Фрэнки становятся громче, и ярость закипает под кожей, заставляя мышцы сокращаться. Грифф держит контейнер, окутывая оба ящика тонкой струйкой бензина и в процессе пропитывая воздух его зловонием.
— У нас не так много времени, — продолжает Райф, покачиваясь на каблуках. — Люди Мерфи будут здесь в любой момент, готовые запереть нас или убить. И тебе, Лукас, предстоит сделать неотложный выбор. Ты можешь спасти Софию и ее кузину. Или
