я планирую сделать предложение. Я хочу, чтобы все в мире видели, что ты станешь моей женой. Что я выбираю тебя, а ты выбираешь меня. Я выбираю любить тебя и быть с тобой каждый день, каждую минуту, каждую секунду, потому что ты — самая великолепная женщина, которую я когда-либо встречал. Я люблю тебя, Бренна Аллен. Ты выйдешь за меня замуж?
По ее щеке скатывается слеза, и она кивает.
— Да! Да!
Я надеваю кольцо на ее палец и целую ее губы, не заботясь о том, что размазываю ее макияж, потому что поцеловать ее — это единственное, что я хочу сделать.
Бренна
— Девять месяцев спустя~
— Еще несколько толчков, Бренна, — говорит врач, разводя мои колени в стороны.
— Я ненавижу тебя, ненавижу тебя, ненавижу тебя, — напеваю я, сжимаясь и пытаясь вытолкнуть из себя этого ребенка.
Эта беременность не должна была случиться. И вот я здесь, смотрю на своего мужа и проклинаю его за этот чертов шанс в 0,01 %, который все же реализовался.
А Джейкоб был самодоволен.
Мы не говорили о том, заводить или не заводить детей. Честно говоря, я думала, что мы, вероятно, сделаем это, но не сразу. Мне нужно было время. Я уже начинала брак с беременности, и, видимо, мне суждено сделать это снова. Разница лишь в том, что мы с Джейкобом уже любили друг друга. Мы поженились не только потому, что я была беременна. Думаю, это бонус.
Джейкоб наклоняется и целует меня в лоб.
— Я люблю тебя, красавица.
— Пожалуйста, не говори мне этого. Я сейчас выгляжу ужасно.
— Для меня — нет.
— Не лги, Джейкоб.
Его глаза перебегают на доктора, а потом снова на меня.
— Ладно, ты выглядишь как чертенок, но ты рожаешь ребенка, а во время родов ни одна женщина не выглядит великолепно. Однако у Кэтрин есть команда, готовая к родам, и на первой фотографии ты будешь выглядеть так, будто присела на корточки, и ребенок выскочил без всяких усилий.
Я бросаю на него взгляд.
— Ты хочешь, чтобы я тебя ударила?
У него хотя бы хватает приличия выглядеть овечкой.
— Я просто хотел сказать, что никто, кроме этой команды врачей и медсестер, которые подписали договор о неразглашении, и меня, никогда не узнает, что ты не чувствуешь себя красивой. Я думаю, что ты прекрасна. Всегда. Ты просто безупречна.
Я определенно собираюсь ударить его. Доктор постукивает по моей ноге.
— Начинается очередная схватка. Я хочу, чтобы на этот раз ты действительно тужилась. Я вижу головку ребенка.
Не то чтобы у меня был выбор. Боль нарастает, и я сжимаю руку Джейкоба, тужась изо всех сил.
— Еще немного, — просит она.
Я стараюсь. Клянусь, я стараюсь, но это так трудно, и я так чертовски устала. Каждая мышца болит, и я просто хочу, чтобы меня разрезали, потому что этот ребенок не выйдет сам. Я всегда думала, что с каждым ребенком рожать становится все легче, но я ошибалась.
— Я не могу! — кричу я и падаю назад.
Доктор пытается улыбнуться.
— У тебя все хорошо. Подыши несколько минут.
Губы Джейкоба прижимаются к моему виску.
— Я люблю тебя, прости меня, я люблю тебя, я куплю тебе все, что ты захочешь.
Все заканчивается, и я поднимаю на него глаза.
— Что угодно?
Он кивает.
— Я хочу, чтобы ты купил вазэктомию.
— Это новая машина?
Я бросаю на него взгляд.
— Нет, и ты это знаешь.
— Мы скоро поговорим об этом.
Моя грудь вздымается, и я чувствую, как меня начинает ломать.
— Сколько еще? — спрашиваю я, измученная и потная.
— Еще одна сильная потуга, чтобы вытащить голову, а затем плечи. Ребенок прямо здесь.
— Возьми меня за руку, Бренна, — говорит Джейкоб, в его зеленых глазах плещется решимость. — Я здесь.
Я делаю несколько глубоких вдохов, желая, чтобы все это закончилось. Прошло девять часов схваток, и я тужилась уже двадцать минут. Я хочу спать, но еще больше я хочу подержать на руках этого малыша, который был зачат в ночь премьеры и вызвал очень, очень быстрый период помолвки.
— Я готова, — говорю я врачу.
Моя челюсть сжимается, и я кричу сквозь зубы, тужась изо всех сил. Мои пальцы сжимаются вокруг него, вытягивая все силы.
— Я здесь, детка. Я рядом.
— Головка вышла. На следующей схватке тужься.
Я едва успеваю перевести дыхание перед следующей схваткой. Я держу Джейкоба за руку, вспоминая все моменты, которые у нас были. Время, проведенное на рыбалке у ручья. Наше свидание за обедом, когда я поняла, что он мне нравится. Я думаю об ужинах в доме, о нашем первом поцелуе и колесе обозрения. Все эти моменты, связанные воедино любовью, привели нас к этому моменту. Когда мы узнали о ребенке. О нашем ребенке, который символизирует всю красоту, появившуюся во времена борьбы.
Я тужусь сильнее, чем раньше, потому что ощущение новой силы наполняет мое тело.
— Вот так, детка! Ты так хорошо справляешься! — голос Джейкоба звучит с трепетом.
У меня перехватывает дыхание, и я снова вскрикиваю. Но тут я слышу, как он вздрагивает. Боль уходит, и я ложусь на спину, чувствуя себя опустошенной, избитой и торжествующей.
— Ты сделала это, — Джейкоб целует меня в щеку. — Ты сделала это, красавица.
Громкий крик раздается от крошечного ребенка за секунду до того, как доктор кладет его мне на грудь.
— Он в порядке? — спрашиваю я.
Она кивает.
— Он идеален.
Рука Джейкоба обхватывает меня, и мы оба смотрим вниз на нашего крошечного мальчика.
— Джейкоб, — говорю я, глядя вверх мутным зрением. — Он такой крошечный. Я и забыла, какие они крошечные. У нас есть сын.
— Да. И ты сделала меня самым счастливым человеком на свете.
Мы нежно целуемся, обе наши руки так или иначе касаются сына.
Медсестра забирает его, чтобы немного привести в порядок и сделать несколько анализов. Джейкоб нависает над ним, такой заботливый. Они возвращаются и кладут его обратно мне на грудь.
— Нам нужно имя, — говорю я в миллионный раз.
В доме Эрроувудов уже давно ведутся дебаты по этому поводу. Себастьян хочет, чтобы мы выбрали имя Мейсон, которое носит Джейкоб в «Навигаторе». Мелани хочет назвать его Эриком, чтобы у нас была тематика Русалочки или что-то в этом роде. Я хочу имя Калеб, но Джейкоб, он единственный, кто поставил меня в тупик. К счастью, он не хочет нелепое имя вроде Яблоко или Компас. У него вообще нет имени, которое бы ему нравилось.
— У меня нет никаких идей. Ничего не приходит
