За последние пару лет объем заказов «Дженнингс» удваивается. Пейсон не только открывает новый загородный клуб и курорт в городе, но и цены на жилье в Финиксе вырастают, поэтому многие уезжают в поисках более доступного образа жизни, который может предложить Пейсон.
— Привет, я принесла тебе кофе без кофеина. Эта модная кофеварка — бомба. — Сэм ставит кружку на мой все еще пустой стол и прислоняет бедро, обтянутое джинсами, к подлокотнику моего кресла. Она долго и тяжело вздыхает, отражая мои чувства к этому месту. — Намного лучше, чем портативная. Я могла бы жить здесь.
— Я знаю, это безумие, правда? — дую на свою чашку с дымящимся кофе. — Хотя, что бы сказал на это доктор Улыбка?
Она краснеет и качает головой.
— Затащил бы меня обратно к нам домой, делая это все с улыбкой, конечно же.
— Конечно.
Сэм и знаменитый городской дантист, доктор Грегори Пост, только что обручились, прожив вместе больше года. Он отличный парень, всегда счастливый, за что и получил свое прозвище «Улыбка». Она страдает от ночных кошмаров и приступов паники после того, что с ней сделал Тревор. Через несколько месяцев после нападения на нее полиция Феникса поймала Тень — бывшего заключенного из Техаса, который получает кайф от избиения женщин, — когда он попытался напасть на женщину, у которой есть черный пояс по боевым искусствам. Мужчина прочувствовал, через что заставлял проходить женщин, и теперь отбывает пожизненное заключение в тюрьме штата. Хотя Сэм вдохновлена историей этой женщины, она все еще не чувствует себя в безопасности. Пока доктор Грег не настоял, чтобы она прошла терапию. Несмотря на то, что она все еще борется с приступами, я никогда не видела Сэм более счастливой или более спокойной.
Я делаю глоток кофе как раз в тот момент, когда Коди приносит еще одну коробку, на этот раз с надписью «Стол Шай» с большим «ХРУПКОЕ» сбоку.
— О, вот! Я возьму это. — Я протягиваю руку, чтобы взять ее, но мой брат проходит мимо меня и кладет ее на мой стол.
— Хорошая попытка, — бормочет он.
Я закатываю глаза и игнорирую его, роясь в своей коробке.
Коди указывает на Сэм.
— Как только вы двое закончите болтать, может быть, вы могли бы начать распаковывать вещи. — Он дразняще улыбается.
— Эх… наверное, он прав. — Сэм убегает. — Я буду в своем кабинете, если понадоблюсь. — Она хихикает и шлепает Коди по животу, проходя мимо него.
Шаги моего брата шаркают к выходу, но, прежде чем уйти, он кричит:
— Будь осторожна.
— Не слишком ли сильно опекаешь? — бормочу я.
— Хa! Я ничто по сравнению с…
— Пожаалуйстааа! Даже не говори этого. Все вы, мужчины, одинаково плохи! — просовываю руки под коробку, чтобы переместить ее на нужное место, и я могла бы вытаскивать вещи и размещать их на своем столе.
— Кто одинаково плох? — Вау! Крепкие руки обхватывают мои бедра сзади, прикосновение такое же знакомое, как и мое собственное. — Положи коробку, детка.
Эти теплые руки скользят по моей талии к животу, потирая выпуклость моего шестимесячного живота, которая натягивает ткань свитера.
— Лукас, я в порядке. И могу поднять коробку…
— Нет. — Его губы скользят вверх по моей шее, целуя и соблазняя, пока он не прикусывает мочку моего уха.
Я дрожу в его руках и сжимаю бедра вместе, когда желание проносится по моим венам, как вспышка огня. Его смешок вибрирует на моей коже. Я наклоняю голову, чтобы обнажить больше своей шеи, молчаливая просьба о большем.
— Тебе нравится дразнить меня.
— Ммм… — он переводит свое внимание с моей шеи на линию подбородка. — Наш ребенок делает красивые вещи с твоим телом. Думаю, что это ты та, кто любит дразнить меня. — Он прижимается бедрами к моей пояснице, и я ахаю от того, насколько он тверд.
— Мне интересно, не могли бы мы сделать перерыв? Знаешь, просто эм… — я облизываю губы, не в силах сосредоточиться, потому что его рот делает восхитительные вещи с моей кожей.
— Нэш в своем кабинете; вероятно, неразумно делать грязные вещи с его дочерью, когда он в соседней комнате.
— Ну… — я задыхаюсь, когда его зубы пробегают по всей длине моей шеи. — Тогда, как твоя жена, я возьму под контроль нашу подписку на Netflix и буду мучить тебя историческими биографиями каждую ночь в течение следующего года, если ты не потушишь этот огонь, который создал у меня между ног.
Еще один смешок, на этот раз более глубокий, мрачный, опасный.
— Гейдж… — его имя срывается стоном с моих губ. — Отвези меня домой.
— Как будто ты должна просить. — Он подхватывает меня на руки и прижимается своими губами к моим в поцелуе, от которого у меня перехватывает дыхание. Наши языки скользят вместе, и он поедает мой рот, как будто это последняя капля воды в пустыне.
Я провожу руками по его затылку, сжимая волосы, которые торчат из-под его бейсболки, и стону, когда он впивается зубами в мою нижнюю губу.
— Домой.
— Черт возьми, да. — Он несет меня из офиса через вестибюль, мимо моего брата, несущего коробку, и нескольких членов команды «Дженнингс», которые заканчивают последние отделочные работы.
— Вернусь через час, папа! — кричу я через плечо Гейджа.
— Эй! Спускайся с ней по лестнице осторожно! — кричит мой отец из своего нового кабинета. — Она в деликатном состоянии…
— Она в безопасности под моим присмотром, Нэш, — отвечает Гейдж.
— Ребята, я в порядке!
— Думал, что медовый месяц закончился. — Я слышу ворчливый смех моего отца, пока меня переносят через порог и по заснеженной земле.
— Даже близко нет! — Гейдж покусывает мои губы.
Я хватаю его за плечи, прижимаясь плотнее, чтобы защититься от ледяного холода. Моя грудь, которая стала больше и чувствительнее, касается твердой поверхности его грудных мышц, и мы оба стонем.
Ему удается открыть пассажирскую часть своего нового грузовика, на этот раз с подогревом сидений и четырьмя дверями, чтобы вместить нашу растущую семью. Он усаживает меня внутрь, протягивает руку, чтобы пристегнуть ремень безопасности, и отстраняется, его темный пристальный взгляд впивается в меня.
— Мы разделим этот момент на двоих.
Кому-то другому эти простые слова, вероятно, покажутся бессмысленными, но они согревают и сжимают мое сердце одновременно. С тех пор, как я забеременела, ни одному из них не удавалось долго оставаться в стороне. Гейдж защищает больше, чем когда-либо; самая маленькая вещь, например, я несу продукты или вытаскиваю стремянку, вызывает изменения. Они ежедневно меняются местами, тогда как до беременности я виделась с Гейджем только раз в неделю. Насколько я знаю, это тяжело для Лукаса, заставлять Гейджа брать верх, когда Лукас предпочел бы оставаться рядом, мне же нравится проводить время с ними обоими. Каждому из них удается предложить такую красоту, о существовании которой я и не подозреваю. Ласковая, артистичная, нежная сторона Лукаса — это то, чего я жажду. Он тот, с кем я хочу свернуться калачиком, чтобы смотреть фильмы и чувствовать себя в безопасности каждую ночь. Когда мы вместе, он любит со страстью, которая доводит меня до слез, с зависимостью, которая так глубока, что это почти болезненно. Гейдж — наш опекун. Он свирепый, преданный, храбрый и требовательный. Когда мы занимаемся любовью, это без границ, без стыда или воспоминаний о прошлом. Это свободно, грубо и настолько интенсивно, что сотрясает саму основу моей души.
Я обхватываю его подбородок и оставляю нежный поцелуй на его губах.
— Я согласна на все, что вам нужно.
Он моргает, и его глаза устремляются в сторону, прежде чем он снова фокусируется на мне.
— Он беспокоится, что это слишком много для тебя.
— Никогда. И, честно говоря, Гейдж, если ты не отвезешь меня домой, в нашу постель — черт, на данный момент я бы согласилась на этот грузовик, подойдет любое теплое место — я взорвусь.
Его глаза вспыхивают, а уголок рта приподнимается.
— Будет сделано.
Гейдж
Моя жена.
