в голову не пришла. — Я не специально, — сдаюсь под его то ли осуждающим, то ли фиг пойми каким взглядом. — Не думала, что это будет сегодня. Извини. Я все застираю.
— Ты напоминаешь мне ребенка, который не хочет идти домой, потому что боится, что мать вставит ему люлей за испачканные штаны. Только я не твой родитель, да и ты уже не ребенок. Пора немного повзрослеть, — тянется за простыней, на что я отступаю на шаг назад. — Отдай мне простыню и иди в душ. Я закину ее в стиральную машинку.
— Нет. Я сама постираю.
— Херней не страдай, — фактически выдергивает ее из моих рук. — Таблетка в итоге нужна?
— Нужна. Но сейчас мне больше нужны прокладки. У меня нет с собой.
— Не проблема. Кого-нибудь пошлю в ближайший магазин.
— Нет. Кого-нибудь не надо. Они тогда будут знать.
Лучше бы я не произносила этого вслух. Кротов смотрит на меня как на умалишенную.
— Да что ж так все запущено-то? — да если бы я знала. — Ты не скорпион, Снежана Викторовна.
— Может, поэтому мы находим общий язык?
— А я думал, потому что ты в меня влюбилась.
— Я?
— Конечно, ты. Сама призналась.
— А ты?
— А я не признавался, — усмехается, одаривая меня своей улыбкой.
— Ну ты и…
— О, зато оживаешь. И что-то скорпионье проявляется. Иди. Куплю я тебе прокладки.
Первое, что я делаю после того, как остаюсь одна — принимаюсь застирывать матрац. К счастью, это у меня получается хорошо.
И только после того, как я принимаю душ, до меня доходит, что у меня нет чистого белья. Равно как и телефона. Боже, да что я за такая неудачница?
Оборачиваюсь в полотенце и принимаюсь застирывать имеющиеся трусы. От злости на саму себя стираю кожу на пальцах, с остервенением оттирая белье. И только повесив трусы на батарею происходит какой-то откат.
Это такая ерунда по сравнению с тем, что могло вчера произойти. А ведь все закончилось на хорошей ноте. Я даже мечтать о таком не могла. Ну, подумаешь, наверняка дорогущую простыню ему испачкала, так не сбежал же. Равно как и не сбежал после разговора о Савицком. Нормально все. От этого осознания я начинаю как дурочка улыбаться в зеркало. И становится так хорошо.
И почти не стыдно, когда через несколько минут в ванную заходит Даня с пакетом в одной руке и булкой в другой. Протягивает мне пакет, сам же смачно откусывает булочку, политую сверху каким-то кремом.
— Спасибо.
— Синнабон.
— Что?
— Хочешь? — протягивает к моему рту булку. Качаю головой, мысленно борясь со слюной.
— Вижу, что хочешь. Врушка. Жду тебя внизу. Я целый пакет из пекарни привез.
Ну и отлично, что целый. Прокормить меня — нелегкая задача. Оставшись одна, я достаю из пакета прокладки, таблетки и… трусы с этикеткой. И все-таки мне однозначно повезло.
К окончанию завтрака один из охранников привозит мне мои одежду и обувь, чему я несказанно рада. Затем отправляемся по магазинам и полдня проводим за покупками вещей для кошачьих родов и выбору одежды для меня.
Мне так хочется спросить Даню о Савицком, но я не решаюсь, не желая портить сегодняшний день. А вечером уже нет ни желания, ни возможности.
Вернувшись к Дане в дом, мы обнаруживаем мечущуюся в поисках лучшего места кошку. Без сомнения она рожает. Стоит к ней только прикоснуться, как она начинает успокаиваться, прекращая громко мяукать и выгибать спину. Впервые вижу растерянность и панику на Данином лице. А вот я, перелопатив кучу литературы и видео, не испытываю ни толики страха.
Когда Даня заканчивает собирать купленный родильный домик для кошки, она моментально подбирается к нему и устраивается внутри. Но стоит нам только отойти на несколько шагов, как она тут же покидает его и принимается тереться об ноги.
— Кошка, ты вообще в курсе, что роды — это интимный процесс? А ну иди в свою хату и рожай сама, — нахмурив брови, произносит Даня.
— Скорее всего, она хочет, чтобы кто-то был рядом. Думаю, если мы вернемся к домику, она туда залезет и останется там.
И действительно, стоило нам только вернуться, как кошка тут же залезает внутрь.
— Я придумал ей имя. Оперой будет.
— Опера?
— Она самая. Такая же крикливая. Я думал, только женщины кричат во время родов.
— Она не кричит. Немножко помяукала. Я читала, что по-настоящему они могут кричать, если после родов кошка бросает котят и ходит за хозяином. Это значит, что в полости матки остается еще один плод или послед. Это она так просит, чтобы ей помогли.
— Час от часу не легче, — закатывает глаза и тут же встает с корточек.
— Ты куда?
— За атрибутами романтики.
— Чо?
— Ничо, — парирует в ответ и куда-то уходит.
Наверное, ставить домик под лестницей — не лучшее решение, но как известно, хорошая мысля приходит опосля. Даня возвращается ко мне через несколько минут с ковром, скорее напоминающим шкуру медведя и бутылкой открытого шампанского.
— Поднимай синнабоны. Будем на ковре сидеть и побухивать шампанское с горла.
— Ты какой-то странный, — усевшись на ковре, резюмирую я.
— Разве? В народе это зовётся романтичный. Вот тебе ковер и шампанское. Осталось только электрический камин перенести на стену напротив нас, — грустно усмехается и тут же отпивает шампанское. — Хочешь?
— Нет. Мне и так хорошо.
— Это хорошо, когда хорошо.
Даня протягивает мне бутылку, и я делаю маленький глоток, исключительно, чтобы его не обижать. Пить я не хочу от слова совсем. А вот Кротов охотно пьет шампанское все время, пока я глажу кошке живот. Бутылка быстро опустошается и до меня вдруг доходит.
— Ты чем-то расстроен. Чем?
— Нет.
— Да. Я тоже не слепая.
— Не расстроен. Так, немного стыдно.
— Стыдно?
— Ага. На родах почти незнакомой кошки присутствую, а на родах своих детей — нет. Оба раза был далеко.
