он, целует меня и выводит из квартиры. — Об Азизе не беспокойся. У врачей хорошие прогнозы. Брат вчера еще и европейских докторов подключил, так что быстро его на ноги поставят.
— Надеюсь, больше никто не пострадал? — осторожно интересуюсь я, входя в лифт.
— Стеклами порезались, ушиблись некоторые. Ерунда. Твоя тетушка, кстати, сказала Надежде Васильевне, что та превзошла саму себя, — посмеивается Камиль. — Ей ее уже не переплюнуть.
— Да, тетя Лиля даже при желании такого грандиозного шоу не устроит. Что еще произошло, пока я отсутствовала? Шаман убил того парня?
— Нет. Трехчасовые переговоры под чутким контролем брата привели к перемирию всех сторон. Правда, Шаман недоволен, что мы троих его джигитов уложили, но брат списал их на компенсацию за тебя и Азиза.
Лифт выпускает нас на первом этаже, и мы молча следуем на улицу. У меня на языке вертится еще один вопрос, но я никак не могу набраться смелости озвучить его. То ли ответа боюсь, то ли воспоминаний.
— А Адель? — наконец произношу, когда мы уже садимся в машину.
— Больше не проблема, — холодно отвечает Камиль.
— Ее убили?
— Вряд ли. У брата рука не поднимется.
Зато у тебя поднялась. Как вспомню тот момент, так не по себе становится. Насколько же Адель отравила жизнь Камиля, что он не мешкая выстрелил в нее! Человек, который тщательно продумывает каждый свой выстрел, каждый удар, каждый шаг. Ей крупно повезло, что у нее есть еще один брат. Хотя и его она недостойна!
— Но ты снова при оружии, — уточняю я.
— Да. И так будет всегда. — Камиль заводит машину, включает музыку и бросает на меня пронзительный взгляд. — Наши ожидания не всегда совпадают с реальностью. Я больше не могу рисковать, девочка.
— Ты принял предложение Романа? — тихо спрашиваю я, напрягаясь.
— Нет. И не приму. Но со стволом не расстанусь. Вон там свой возьми.
Я слежу за его взглядом, открываю бардачок и вижу пистолет. Тот самый, из которого недавно выстрелила в Глеба.
— Это неправильно, Камиль. Мы же хотели создать свой мир.
— Будущее на пепелище прошлого? — Он изгибает бровь. — Я не говорю, что оружие нам непременно понадобится. Возможно, и я на это надеюсь, нам больше никогда не придется стрелять. Но мне будет спокойнее всегда иметь его при себе.
— Лишний соблазн решить проблему силой.
— Ты только что усомнилась в моих умственных способностях? — уголок его рта дергается, но не осуждающе, а скорее снисходительно. — Просто возьми ствол.
— Нет, Камиль. Я не могу. Не хочу. — Захлопываю бардачок.
— Даже после того, что с тобой сделали?
— Да, даже после того! Я думала, чем займусь, когда мы устроимся, когда ребенок подрастет. Я хочу вернуться на работу, Камиль. Хочу спасать людей, а не калечить.
— Тебе не нужно работать. Мы не будем бедствовать.
— Дело не в деньгах, Камиль. Я знаю, что ты способен обеспечить свою семью. Дело во мне. Когда мы потеряли Вику, я тоже дала клятву. Но на какое-то время забыла о ней. Ты, как никто другой, должен понимать меня.
Он откидывается на спинку сиденья и тяжело вздыхает, трогая разогревшуюся машину с места. Злится на меня. Рад бы сорваться, да слишком хрупкой я кажусь ему. Меня это даже забавляет.
— Ками-и-иль, — тяну я томно, — ты такой соблазнительный, когда сердишься.
— Замолчи, — шикает он, ускоряясь.
— Все будет хорошо. — Я кладу ладонь поверх его горячей руки на руле. — У нас впереди достаточно времени, чтобы ты убедился, что мне больше ничто не угрожает. Вот увидишь, когда я выйду из декрета, все будет по-другому. А если нет… Так и быть, я стану бандиткой.
Его губы трогает полуулыбка. Он скрещивает наши пальцы, подносит мою руку к своим губам и, не отвлекаясь от дороги, целует.
— Договорились, — как-то хитро соглашается он, явно уверенный, что я еще передумаю возвращаться к работе, или планируя обзавестись пятью детьми, чтобы я вообще не вышла из декретного отпуска.
Ох, чувствую, наши отношения еще не раз поискрят при столкновении двух параллельных вселенных!
Мы приезжаем в больницу, где у палаты Азиза дежурит моя Варька. Она до сих пор в том платье, в котором была на свадьбе. Значит, даже дома еще не была. Заметно уставшая, осунувшаяся.
— Ась, я только сейчас поняла, что привязалась к нему, — признается она, когда я кормлю ее в кафе на первом этаже. — Он же так красиво ухаживал за мной. Цветы присылал утром и вечером, в рестораны водил, в кино. Чтобы за руку подержать, разрешения спрашивал. Вроде кажется робким, а в глазах столько решимости было. Будто откажу, а он не отступит, добиваться будет. Мы же на вашей свадьбе только впервые поцеловались…
— Варь, не говори о нем в прошедшем времени, — прошу я, гладя ее по руке. — Азиз выкарабкается.
— Да! — подтверждает Камиль, присоединившись к нам и протянув Варьке бумажный пакет.
— Что это? — теряется она, шмыгнув покрасневшим носом.
— Одежда. У тебя сорок шестой размер?
Она залезает в пакет и кивает:
— Да. Спасибо.
— Я договорился, тебе выделят койку. Дядя Наиль будет присылать обеды.
— Мы с Камилем уже лечились в этой клинике, — улыбаюсь я, приобняв Варьку за плечи. — Все будет хорошо.
— Азиз уже пришел в себя, — добавляет Камиль. — Через пару дней его переведут в обычную палату. Там сможете лежать вместе. О тебе спрашивал. Я попросил доктора, чтобы тебя пустили к нему. Так что умывайся, переодевайся и топай к своему парню.
Она приободряется, теперь заплакав от счастья.
— Спасибо! — утыкается в мое плечо и ревет. — Спасибо вам!
— Тебе помочь? — интересуюсь я, но Варька мотает головой.
— Нет, Ась. Ты столько всего пережила, что сама бы лучше врачу показалась.
Я закатываю глаза. Какие же они настойчивые! Осталось только маме влезть с этим же советом.
Варька немного успокаивается, берет пакет и покидает кафе. Смотрю ей вслед и вздыхаю:
— Она влюбилась.
— Вот и отлично. Значит, не откажет.
— В чем не откажет?
— Я сейчас был у Азиза. Оказывается, он собирался ей предложение сделать в ту ночь, но не успел. Даже кольцо купил.
— Ничего себе! — взвизгиваю я громче приличного и закрываю рот руками. — Азиз? Предложение?
— Я сам смутился. А потом нашел среди его вещей коробочку с кольцом.
— То есть… Он сейчас… Боже, Варька в обморок упадет.
— Откачают. — Камиль встает из-за столика и протягивает мне ладонь. — Идем.
— Куда?
— Обожаю этот твой вопрос. Ты, когда задаешь его, так смешно глаза округляешь, — улыбается он. — Себя не хочешь врачам показывать, пусть так. Но ребенок общий, и я настаиваю проверить его.
— Господи, Камиль, он же совсем крошечный. На таком сроке
