ускользает у меня из рук.
Я хочу выйти замуж за Чарли.
Я хочу жить на ранчо.
Я хочу так многого, но мне кажется, что мое время вышло.
― Я знаю, где ты.
Мои глаза распахиваются и становятся огромными, как блюдца. Ужас сковывает мою грудь.
― Что?
― Ты в Воскрешении, штат Монтана. Я позвонил Молли. Я нашел страницу в Инстаграме, которую ты ведешь.
Я издаю горький смешок.
― Поздравляю, Макс. Старший брат-детектив одержал победу.
― Я еду за тобой.
Кислород покидает мои легкие.
― Нет, ― выпаливаю я. ― Ты не можешь.
― Почему нет? ― Тяжелое молчание, затем: ― Только не говори мне, что ты решила остаться.
― Хорошо. Не буду.
― А он знает?
― Кто знает?
― Ковбой, который любит тебя?
Я зажмуриваю глаза. Они снова на мокром месте.
― Он меня не любит.
Мимо проносится большой грузовик, сотрясая мою машину.
Макс издает сухой истерический смешок.
― Ты видела ту фотографию, где вы вдвоем у ручья? Потому что я видел. Он любит тебя, идиотка. ― Его голос срывается. ― Что будет с парнем, Рубс?
Из меня вырывается дрожащий вздох.
― Я собираюсь рассказать ему.
― А это вообще имеет значение? ― спрашивает Макс, и я гадаю, кого он имеет в виду ― меня или Чарли. В любом случае, он прав.
― Ты мудак, Макс.
― А ты лгунья, Руби.
Такое чувство, что мне дали пощечину. Пока я сижу здесь, собираясь с духом, и пытаюсь быть сильной, я слышу это. Самый ужасный звук.
Макс плачет.
― Ты перегружаешь себя.
Я сглатываю горький комок в горле. По моей щеке скатывается слеза.
― Макс. Пожалуйста. Перестань.
Последнее, что мне нужно, это услышать от старшего брата о том, как я облажалась. Я и так чувствую себя дерьмом.
Я чувствую себя сломанной. Увядшей. Как цветок без лепестков.
― Ты больна, Руби! ― кричит он, заставляя меня подпрыгнуть. ― Жизнь ― это не гребаная сказка. Начни заботиться о себе. И перестань влюбляться, черт возьми.
Я смотрю на телефон, широко раскрыв глаза и чувствую себя так, словно мне нанесли удар ножом.
Это жестоко.
Но я заслуживаю этого. Заслуживаю за то, что обманула Чарли. За то, что заставила моего брата, отца и мое сердце пройти через ад.
― Может, ты и прав, Макс. Может, я не заслуживаю любви. ― Я закрываю глаза, и из меня вырывается рыдание. Слезы льются непрерывным потоком. ― Я не заслуживаю ничего. Никого. Потому что ты хочешь, чтобы я жила в клетке.
Макс резко вдыхает.
― Это не то, что я…
― Пошел ты, Макс.
Я сбрасываю звонок. Сердце колотится так сильно, что становится больно.
Оцепенев, я наблюдаю, как стая птиц плывет по небу.
Свободные.
Они все летят, летят и летят.
Если сердце перестает биться, существовало ли оно вообще?
Если я влюбилась, имеет ли это значение?
Если все говорят «нет», почему я слышу только «да»?
Я глубоко вздыхаю.
Затем отключаю телефон, зажмуриваю глаза и кричу.
Мне нужно почувствовать себя живой. Последний всплеск жизни, который успокоит мою душу. Последнее «ура» перед тем, как я расскажу Чарли правду.
Я паркую машину на подъездной дорожке у дома Чарли и иду к конюшне. Яркий солнечный свет, хотя он и борется с облаками, наполняет меня энергией, электричеством. Макс, кричащий на меня, словно чужеродная тьма, поселился в моем сердце. Я не знаю, как с этим справиться. Я зла и расстроена, и я сама себе не нравлюсь.
Я хочу вернуть свое подсолнечное настроение. Мне нужно солнце.
Мне нужно спокойствие. Мне нужно прокатиться верхом.
Форд, меняющий седло в конюшне, удивленно моргает, когда я врываюсь в конюшню.
Чарли, должно быть, рассказал ему, что случилось утром, потому что он выпрямляется и говорит:
― Ты должна отдыхать. ― Его светло-карие глаза изучают мое лицо, на его обычно спокойном лице читается беспокойство.
Я знаю, что он видит. Слезы. Гнев. Безрассудство.
― К черту отдых, ― говорю я, задыхаясь.
Форд смотрит, потянувшись к радио на бедре.
― Руби…
Я игнорирую его.
― Оставь меня в покое, Форд.
После Макса я не в том настроении, чтобы мне указывали, что делать.
Я подхожу к стойлу Стрелы и выпускаю его. Он спокойно идет ко мне, потому что уже знает меня. Я вижу, как Форд исчезает, когда я седлаю Стрелу по-западному. В голове прокручиваются инструкции, которые дал мне Чарли. Сначала вальтрап, потом седло, закрепить ремни, затем уздечка.
В груди что-то сжимается. Сердце предупреждает меня, что нужно сбавить темп.
Никогда.
Я слишком многое могу потерять.
Мой дом. Мое ранчо. Моего ковбоя.
Когда я заканчиваю, я поднимаю руку, и мои пальцы касаются морды Стрелы.
― Эй, ― шепчу я, и на моих губах появляется неуверенная улыбка. ― Мы сделаем это, хорошо? Потом я поговорю с Чарли. Что ты думаешь об этом, милый, красивый мальчик?
Серьезные черные глаза смотрят на меня в ответ. Я прижимаюсь лицом к его щеке, вдыхая запах сена и лошади.
Затем я взбираюсь на громадную черную спину Стрелы. В голове мелькает лицо моей матери, и я прикасаюсь к браслету на запястье.
Чти свое сердце, пока не станешь им.
Это дикое сердце знает ответ.
Последняя поездка.
Чарли
Когда я добираюсь домой из Бозмана, уже пять часов вечера.
Утром, когда я проснулся, Руби уже не было. Она написала записку, хотя должна была остаться в чертовой постели. Весь день я был на взводе. Даже подписание бумаг о том, что ранчо «Беглец» теперь является заповедником, не ослабило боль в моем нутре. Весь день мои мысли были заняты ею, и это не изменилось, когда я ворвался в парадную дверь и бросил ключи и бумажник на стойку, рыча на пустой дом.
Ранчо без Руби ― как небо без солнца.
Неестественно.
― Руби! ― зову я, и мой пульс учащается. Мне кажется, что вена на моей шее вот-вот лопнет.
Я осматриваю кухню, гостиную, ванную, прежде чем броситься наверх.
Ее здесь нет.
― Черт. ― Я провожу рукой по волосам, возвращаясь на кухню.
Она избегает меня из-за того, что произошло сегодня утром.
Я меряю шагами кухню, проводя рукой по своей бороде. Если не считать сообщения, в котором говорилось, что она уехала в город, все мои звонки переадресовывались на голосовую почту. Ее ноутбук стоит на кухонном столе, ее
