машина на подъездной дорожке, но меня все равно гложет беспокойство, что она уедет. Где она, черт возьми?
Я смотрю на список ее желаний на холодильнике. Когда-то я списал это на мечты взбалмошной девчонки, но теперь…
Все лето прокручивается в моей голове. Ее отказ сказать мне, почему она убегает. Рука на сердце. Таблетки в полночь. Обморок в моей постели. Слова Форда ― что ты знаешь об этой девушке?
И ее список.
Этот чертов список.
― Черт, ― вырывается у меня. Я упираюсь руками в кухонный остров и склоняю голову.
Руби больна.
С ней что-то не так.
Мое нутро словно утыкано осколками стекла. Она хорошо хранила свой секрет, каким бы он ни был, но сегодня этому придет конец. Я должен найти ее, а когда найду, то усажу ее красивую, упрямую задницу и заставлю рассказать мне правду. Я был снисходителен к ней, но больше нет.
Если это анемия, я планирую показать ее всем врачам штата Монтана.
Я оборачиваюсь на стук двери.
Форд стоит там с безумными глазами.
― Чарли, Руби оседлала Стрелу.
Я холодею, а потом начинаю злиться. Он знает не хуже меня, что она не должна ездить одна.
― Черт. ― Я запускаю руку в волосы. ― Когда?
― Десять минут назад. Она на пастбище. ― Он колеблется, потом говорит: ― Она неважно выглядит, чувак.
― Черт, ― ругаюсь я, прежде чем выбежать из дома. Форд бежит за мной и догоняет, когда в пределах видимости появляется Руби, сидящая на спине Стрелы.
С другой стороны к ней подъезжает Уайетт на Пепите.
Слава Богу, что у меня есть брат.
Я бросаюсь к ней, но, когда Руби смотрит на меня сверху, все мое тело сжимается. Мое сердце уходит в пятки.
Она выглядит опустошенной. Другого слова не подберешь. Ее лицо бледное, золотисто-розовые волосы растрепаны, а вокруг потухших голубых глаз красные круги.
Но именно ее дух, подавленный, сломленный, пугает меня до смерти.
― Привет, ковбой. ― Она произносит это так непринужденно, как будто не избегала меня и моих звонков последние восемь часов.
― Руби, ― говорю я, борясь с желанием зарычать на нее и вместо этого излучая мягкое спокойствие, которого сейчас не чувствую. ― Слезай оттуда. ― Я хватаюсь за удила, успокаивая ее и Стрелу, но он фыркает, топает ногами и пятится назад.
Она пристально смотрит на меня.
― Ты будешь кричать. ― Ее нижняя губа дрожит.
― Я не буду кричать. ― Я разочарованно выдыхаю. ― Малышка, я волнуюсь.
В ее глазах появляются слезы, и она качает головой.
― Не стоит.
Я берусь за рог седла.
― Дай мне свою руку. Я помогу тебе спуститься.
― Нет. Пока нет.
Я придвигаюсь ближе, моя рука обхватывает ее бедро.
― Нам нужно поговорить. Прямо сейчас, черт возьми. ― Мой голос звучит грубее, чем я когда-либо говорил с Руби, но мне нужно, чтобы она меня поняла. Чтобы выслушала.
Она вздрагивает.
― Я знаю, мы поговорим. Только сначала мне нужно прокатиться. Пожалуйста. Позволь мне сделать это, Чарли. ― Дрожь в ее голосе почти выводит меня из равновесия.
Легким толчком она пускает Стрелу медленной рысью.
Я быстро шагаю рядом с ней, чтобы не отстать.
― Твой список. Для чего он на самом деле, Руби?
В ее глазах мелькает страх, а голос опускается до шепота.
― Чарли, это просто список.
― Чушь собачья, ― рычу я, а потом у меня внутри все переворачивается, когда я вижу это.
Вместо того, чтобы позволить поводьям свободно лежать в ладони, она обмотала их вокруг левой руки. Это действие говорит мне о том, что она отвлечена, ее мысли где-то в другом месте.
Она не должна сейчас сидеть на лошади.
Беспокойство пронзает меня насквозь.
― Руби…
Я хватаюсь за заднюю луку седла и пытаюсь подтянуться, чтобы сесть за ней, но она проворна. Изящным движением она бьет ногами, пуская Стрелу бодрой рысью через пастбище и прочь от меня.
Она быстро схватывает, а я ― чертов идиот, который научил ее ездить верхом.
Мы с Уайеттом встречаемся встревоженными взглядами, и оба следуем за ней.
Плечи Руби напряжены, она закрывает глаза и откидывает голову назад, позволяя солнечному свету согреть ее лицо. Как будто она пытается зарядиться бодростью.
Эта мысль поражает меня, как удар под дых.
Все это время в ней торчал шип, а я был слишком слеп, чтобы заметить это.
Я был прав.
Все это время Руби убегала, но не от меня.
Больше нет.
Руби и Стрела резко останавливаются посреди пастбища.
Мое тело холодеет.
Мышцы напрягаются, и я бегу к ней.
― Руби?
Несколько секунд она сидит неподвижно, слегка покачиваясь. Потом ее мутный взгляд встречается с моим.
Она тяжело дышит.
― Что-то должно произойти, ― говорит она мне.
Мой вопрос превращается в паническое рычание.
― Что? ― Я протягиваю руку и хватаюсь за заднюю луку седла. ― Что произойдет, подсолнух?
― Ковбой, ― шепчет она, ее длинные ресницы трепещут. ― Поймай меня.
Прежде чем я успеваю осмыслить ее слова, я с ужасом наблюдаю, как ее глаза закатываются, и она обмякает, ее крошечное тело заваливается набок. Но она не падает.
Потеряв сознание, она висит в подвешенном состоянии.
― Руби! — Мой желудок сжимается от паники, сердце подскакивает к горлу. Я протягиваю руку, чтобы поймать ее, прижать к себе, но не могу.
Она держится крепко, я не могу ее снять.
И тут Уайетт кричит:
― Чарли, ее запястье! Ее чертово запястье!
Нет. Боже, нет.
Ее тонкое запястье запуталось в поводьях.
Напуганный криком, Стрела бьет копытами. От резкого движения крошечная фигурка Руби дергается, как у тряпичной куклы. Ее голова на мгновение откидывается назад, а затем снова падает.
― Нет! Уайетт! ― кричу я, вцепившись в Стрелу, но испуганный жеребец дергается, пытаясь стряхнуть нас с себя и убежать в конюшню.
Каким-то чудом мне удается сдвинуть Руби так, что она падает вперед на его шею.
Земля под ним сотрясается, Уайетт подводит Пепиту к Стреле. Он тянется к запястью Руби, трясущейся рукой проводит по длине поводьев, пытаясь освободить ее.
― У меня не получается, ― выдыхает Уайетт. ― Черт. Черт.
Форд уже тоже здесь.
На своем коне Ифусе он прижимает Руби с другой стороны, блокируя Стрелу, чтобы тот не смог вырваться.
― Держи крепче, ― кричит Форд Уайетту. ― Не отпускай ее.
Господи. У меня подкашиваются ноги.
Это мой
