Потом Кирилл встречал ее в столовой, в лесу, и они обменивались улыбками. Девушка, как и он, гуляла всегда одна, и почему-то ему показалось, что она тоже играет в эту немного смешную и немного стыдную — никому ведь не расскажешь, не поймут! — игру. В Мороза-Воеводу. С этого момента он словно начал играть вместе с ней. И в улыбку приветственную вкладывал вот что: в лесу нашем все в порядке, ели заснежены, сугробы никем не потревожены, только солнце, ветер и мы с тобой. Снегурочка — так он звал ее про себя — улыбалась, забавно морща нос и щурясь от снежного блеска, и ему хотелось думать, что она отвечает ему: да, все у нас в лесу отлично.
Утром в канун Нового года Кирилл проснулся и загрустил было. Вспомнилась Маша, елка, красиво упакованные подарки; вернулась много раз пережеванная мысль о том, что всего этого больше не будет. И вдруг кто-то постучался в балконную дверь снаружи.
«Снегурочка!» — мелькнула шальная мысль.
Уцепившись когтями за карниз, в окно заглядывала большая нарядная сорока. Она наклонила голову и смотрела на Кирилла задорно поблескивающим глазом.
Он вскочил с постели, раскрошил в руке оставшуюся с вечера булочку, осторожно подошел к балконной двери. «Только не улетай, пожалуйста!» Сорока уселась на ближайшем дереве и с интересом наблюдала за ним. Высыпав крошки, Кирилл вернулся в комнату. Сорока, подумав, слетела на балкон, поклевала, весело стрекотнула и скрылась в лесу.
Счастье, невыносимо яркое, как солнечный зимний день, накрыло его с головой. «Разве так бывает? — блаженно улыбаясь, спросил он то ли улетевшую сороку, то ли… Снегурочку? И добавил: — Сегодня я обязательно с ней познакомлюсь».
Но на завтраке Снегурочка не появилась, и Кирилл забеспокоился.
А вдруг она уехала? Завтра же Новый год. Побыла немного, отдохнула и уехала домой. Праздновать с семьей. Или с любимым человеком.
Впервые за неделю солнце спряталось за низкие тучи. Подул теплый ветер. Снег присыпало мелким лесным мусором. Больше не хотелось играть, и чаша весов качнулись в хорошо знакомую сторону темной тоски. Сорока, предчувствие счастья… Все обман.
Влажный снег сочно, как антоновское яблоко, хрустнул под чьей-то ногой. Кирилл поднял глаза.
— А знаете… — сказали они одновременно и засмеялись.
— Я подумала, что вы уехали, — сказала Снегурочка. — Пришла на завтрак, а вас нет.
— А я подумал, что вы уехали. Хотя… Все правильно, я на завтрак опоздал. С сорокой беседовал. Ко мне сорока на балкон прилетела, я ее крошками кормил.
— Правда? — удивилась Снегурочка. — К нам она тоже сегодня прилетала. Уселась на перила и стрекотала. Я почему-то подумала, что сегодня что-то хорошее должно произойти.
«И произошло!» — подумал Кирилл.
Снегурочку, как выяснилось, звали Юлей. Была она почти на десять лет младше Кирилла, а в пансионат приехала, как выразилась, «зализывать раны». «И вы тоже?» — удивился Кирилл.
Они гуляли, пока не замерзли, а после обеда, изменив традиции, долго сидели в баре за чашкой кофе. Новый год решили встречать вдвоем, в номере у Кирилла. Юля жила в двухместном с довольно неприятной соседкой.
— Я специально купила путевку в двухместный, чтобы не оставаться одной. Думала, веселее будет, а получилось… — вздохнула она.
Кириллу казалось, что он знал эту девушку всегда. «Банально, — он пытался охолодить себя сам. — Если женщина нравится, всегда кажется, что знал ее всю жизнь».
Договорились встретиться в одиннадцать. Но Кирилл уже в десять накрыл на стол и ходил по номеру, не в силах усидеть на месте. Как ребенок в ожидании Деда Мороза. Предвкушение перемен покалывало иголочками, как шампанское. Он ничего не загадывал, но почему-то был уверен: все сложится замечательно. Юля не рассказала ему, какие именно раны приехала зализывать на Валдай, но он понял так, что в данный момент у нее никого нет. Они друг другу понравились. Как там пелось в старой песне: «Новая встреча — лучшее средство от одиночества»?
Юля пришла сказочно красивая, в нарядном голубом платье. Светлые вьющиеся волосы, голубые глаза — и правда, Снегурочка. Принесла еловую ветку с маленьким стеклянным шариком.
— Утащила с елки в холле, — озорно усмехнувшись, призналась она и вдруг закусила губу. — Кирилл, я совсем забыла. Я сейчас быстренько сбегаю к себе и вернусь. У меня там… В общем, что-то вкусное. Пригодится к столу.
Юля сорвалась с места и выскользнула в коридор. Словно и не было…
Сжав зубы так, что в висках противно хрустнуло, Кирилл спустился на несколько ступенек, приподнял дубленку, пощупал пульс на шее…
Лежащая на площадке женщина была полнее Юли, вместо голубого платья на ней была длинная синяя юбка с белой блузкой. Кровь текла из-под коротких рыжеватых волос. В общем, не Юля, а ее соседка.
Невольный вздох облегчения — и сразу же мороз по коже: а где же тогда Юля? Почему на соседке Юлина дубленка? Что произошло? Упала? Столкнули? Кровь еще даже не начала запекаться, значит, все произошло совсем недавно. Его номер почти рядом с лестницей, но ни криков, ни шума он не слышал. Правда, телевизор работал, но совсем тихо.
Прикрыв женщину дубленкой, Кирилл поднялся обратно на свой этаж и спустился вниз на лифте. В холле развязно подмигивала разноцветными лампочками елка, из бара доносилась музыка. Он подошел к дежурной, уныло сидящей за стойкой ресепшена, и без лишних реверансов сообщил о мертвой женщине на лестнице. Реакция почтенной дамы с лакированной башней на голове его, мягко сказать, поразила. Невозмутимо, словно трупы в пансионате были самым обыденным делом, она отчеканила:
— Молодой человек, давайте не будем портить людям праздник. Подумав, добавила: — Давайте подождем пятнадцать минут до Нового года, а там уже будем думать, что делать.
Но подождать не удалось. С лестницы раздался дикий визг, и какая-то женщина, щедро обмотанная елочной мишурой, вывалилась в холл:
— Там, там… Убили!!!
Из бара, забыв про шампанское в бокалах и президента в телевизоре, валом повалил народ. Еще бы, Новый год — он каждый год бывает, а убийство — дело такое, нечастое. Началась суета, шум, беготня. Кирилл заглянул в бар — никого. Куда же делась Юля? Он забеспокоился не на шутку.
Милицию попытались вызвать, но, как выяснилось, раньше утра ее можно было не ждать. Зато появился крепенький лысоватый парень не слишком интеллектуального вида — видимо, местный секьюрити.
— Кто нашел? — сурово вопросил он.
— Вот он! — Палец дежурной торжествующе нацелился в Кирилла, который почувствовал себя Хомой Брутом перед Вием.
— А еще, а еще, — зачастила похожая на злобную моську старушонка, — он хороводился с девкой, которая ходила в этой дубленке, я точно помню. Она с этой, с убитой, в одном номере живет.
