его свободной рукой.
Папа: Я жду тебя завтра на совещании по проекту «Ансил».
Несмотря на абсолютное неудобство при наборе сообщения одной рукой, я все равно делаю это.
Илай: С каких это пор посторонним разрешается присутствовать на стратегических совещаниях?
Папа: Ты не посторонний. Ты снова в списке.
Илай: Почему? Давление со стороны мамы?
Папа: И твоей жены.
Я смотрю на экран, потом на Аву, которая выжидающе смотрит на меня. Давление со стороны кого?
Моей жены?
С каких это пор она может давить на моего отца?
Илай: Ты уверен, что не имеешь в виду ТВОЮ жену? Насколько я знаю, она единственная, кто может на тебя давить.
Папа: Ава сказала мне, что причины, по которым ты ушел со встречи и проткнул Роберта ножом, связаны с ней. Есть ли причина, по которой ты сам не поделились этими подробностями?
Илай: Я не люблю оправдываться.
Папа: Я твой отец, Илай. Передо мной ты можешь оправдываться.
Илай: Мне это не нравится, и я не хочу, чтобы меня восстанавливали в проекте из-за моей жены.
Папа: Ну, так или иначе ты восстановлен, и тебе следует научиться быть благодарным.
Я поднимаю голову и вижу, что жена все еще наблюдает за мной, ее пальцы крепко сжимают мою руку, словно предугадывая мой следующий шаг.
— Что ты сказала моему отцу? — я выдергиваю руку.
Она не отпускает меня так просто, и один из ее ногтей вонзается в мою кожу.
Ава не скрывает разочарованного взгляда.
— Правду.
— Почему у тебя сложилось впечатление, что ты можешь рассказать ему все?
— То, что тебя обвиняют и выгоняют из проекта, а он не знает правды.
— Если бы я хотел ему сказать, я бы сказал.
— Но ты не захотел, поэтому я сделала это за тебя.
— Ты сделал это за меня? Я должен поаплодировать стоя? Мне не нужно, чтобы моя жена оправдывалась за меня. Из-за твоих ненужных действий он даже не воспринимает меня всерьез.
— Эй. Он твой отец, а не надзиратель, и он определенно воспринимает тебя всерьез.
Машина останавливается перед домом, и я скрежещу зубами.
— Не будь такой назойливой, Ава. Ясно?
— Мне жаль, что я пыталась помочь, — ее подбородок дрожит, когда она распахивает дверь и выходит, прежде чем засунуть голову обратно. — И для протокола, спасибо было бы достаточно.
Она бросается к выходу, когда Хендерсон открывает мою дверь, и я клянусь, что этот ублюдок глазеет на меня.
— Что? — рявкаю я. — Она совала свой нос в мои дела.
— Вы женаты. Это ваше общее дело.
— Я не могу в это поверить. Ты теперь на ее стороне?
Он просто отводит взгляд, как будто это я неразумен.
— Для протокола, — говорит Хендерсон, когда я выхожу из машины. — Ее напрягал тот факт, что из-за нее вас дважды выгнали из проекта, и она придумывала способы помочь. Вы полагаете, ей было легко пойти к вашему отцу и назвать себя причиной? Вы верите, что такая гордая особа, как она, хочет, чтобы родители считали ее слабостью?
Моя челюсть сжимается.
— Ты сегодня слишком много говоришь. Это твой двухнедельный лимит?
— Нет, это мое уведомление о гуманности, — говорит он с пустым лицом, прежде чем повернуться и уйти.
Мои шаги длинные и скованные, когда я прохожу через дом. Как только я захожу в свою комнату, я вижу там Аву, ее сумку на полу и руку на бедре.
Она впервые зашла в мою комнату. Обычно я хожу в ее.
— Что теперь? — спрашиваю я нетерпеливым голосом, снимая пиджак и аккуратно кладя его на стул.
— Я хочу переехать.
— Куда переехать? Мы живем в одном доме.
— Я хочу переехать в твою комнату.
Я ослабляю галстук.
— Это ты хотела отдельные комнаты.
— Ну, я передумала.
— А я нет.
— Почему?
— Потому что я верю в приватность, — и в то, что это не должно провоцировать ее приступы.
— О, понимаю, — она делает шаг ко мне, заставляя меня посмотреть на нее. — В таком случае, я верю в пространство.
— У тебя есть все необходимое пространство. В твоей комнате.
— Ты придешь трахнуть меня сегодня вечером?
— Я не думал, что ты будешь в настроении после всего.
— Да. Злой секс — мой любимый.
Мой член твердеет под брюками, будучи настоящим мудаком и не понимая, что здесь происходит.
— Правда?
— Да. Ты, оказывается, достоин трахать меня.
— Достоин? Ты кричишь на весь дом, когда мой член заполняет твою киску, миссис Кинг. Я думаю, что более чем достоин.
— Я сказала то, что сказала, — она изучает свои ногти. — Ну? Ты придешь?
— Я подумаю.
— Думай быстрее, — она встает на цыпочки и поглаживает невидимую складку на моей рубашке. — И пока думаешь, подумай еще и о том, будешь ли ты смотреть на мое лицо, находясь внутри меня, потому что только так я позволю тебе прикоснуться ко мне.
Она опускается обратно и одаривает меня сладкой улыбкой.
— Тебе также придется делить со мной постель. Я не твоя шлюха, Илай. Я твоя жена, и ты будешь обращаться со мной подобающе.
Я растянул губы в ухмылке.
— В чем причина такой внезапной перемены? Я думал, ты согласилась, что нам не нужна близость.
— Я передумала. Так что либо ты даешь мне то, что я хочу, либо я найду кого-то, кто даст. Подумай об этом, хорошо?
Я хватаю ее за локоть, мои пальцы впиваются в кожу.
— Не будет никакого другого, Ава. Для тебя этот корабль уже давно уплыл.
Она целует уголок моего рта.
— Тогда тебе лучше думать быстрее, малыш.
А потом она выходит из комнаты, покачивая бедрами и откидывая волосы.
И я знаю… просто знаю, что ради этой женщины я уничтожу все.
В том числе и ее спасательный круг.
Ава
— Выкладывай, Сеси. Как ты соблазняешь своего мужчину?
Моя подруга подавилась своим лимонадом, капли разлетелись по столу и телефону и потекли из носа.
— Ну и ну, спасибо за лимонадный душ, Ава, — она вытирает нос салфеткой.
— Что? Все знают, что Джереми физически не может отвести от тебя взгляд. Уверена, он бы трахнул тебя на глазах у всех, если бы ты ему позволила. Так что помоги и подскажи мне, как сделать так, чтобы он возвращался за добавкой.
На ее щеках проступает румянец, и она потирает нос.
— На самом деле я ничего не делаю. Он набрасывается на меня, как только видит.
Я поднимаю глаза.
— Боже, я видела, что ты делаешь, ради всего святого, и я
