– Какая ты влажная, – прошептал он. – Ты ведь хочешь этого, правда?
Джесси не могла говорить. Она едва дышала. Отрицательно покачав головой, она тем не менее одними губами вымолвила «да».
– Да.
– Но кого ты хочешь, Джесси? Меня? Или одного из тех идиотов в зале?
– Тебя, Люк. Только тебя. – Она ощущала его член, прижатый к ее ноге. Тугой и тяжелый, он вонзался в ее нежную плоть. Джесси чуть не потеряла сознание, только представив себе, как этот же напряженный стержень движется внутри нее.
– Прикоснись ко мне, – потребовал Люк. – Вытащи его наружу.
Джесси протянула руку и прижала пальцы к горячей выпуклости под его штанами. Она никогда еще не чувствовала такой силы. Трудно было поверить в то, что это человеческая плоть. Ее пальцы дрожали, и она не могла ухватиться за замок его «молнии», дока он не направил ее руку. Но даже тогда Джесси с трудом расстегнула его брюки. Его член был огромен. Прикоснувшись к нему, Джесси мгновенно возбудилась. Его растерянный вопль свидетельствовал о том, что он тоже с ума сходит от желания.
– Вытащи его, ради Бога. Прикоснись ко мне, – повторил он.
Его бедра были туго обтянуты хлопком трусов, не давая Джесси особенно развернуться, но она ухитрилась обхватить основание его пениса, вскрикнув, когда он выпрыгнул наружу.
– Ах, Джесси, – выдохнул он, вздрогнув. Казалось, на мгновение все застыло, даже ее сердце, но вот энергия хлынула наружу. Позади нее каким-то образом оказался стол, и Джесси упала на него спиной, закрыв глаза. Люк поднял ее ноги вверх. Джесси изнывала от желания и, открывшись перед ним, чувствовала, что умрет, если он немедленно не войдет в нее. Но Люк снова поцеловал ее горячими губами, просунув язык глубоко в ее рот. Ее голова была откинута назад, и Люк ласкал ее рукой, от чего Джесси сотрясалась, словно от его пальцев исходили электрические разряды. Теперь в ее влагалище было уже два пальца, но Джесси явно было мало этого.
– Скорее, – вымолвила она, ненасытная в своем желании. – Сейчас! Скорее, пожалуйста… о-о-о, пожалуйста! – закричала она, когда Люк подчинился и вошел в нее с нечеловеческой силой.
Острый край стола врезался в ее ягодицы, но Джесси почти не чувствовала этого. Все внешние ощущения безнадежно смешались с диким удовольствием, которое кипело внутри нее. Это влечение к Люку Уорнеку было суровым и первобытным. Она была охвачена и страхом, и восторгом одновременно. А потом ей стало ясно: он властвует над ней, а она над ним. Одними кончиками пальцев она могла заставить его покорно вздрагивать в ее объятиях или возбуждать его до дикарского состояния. Они словно кормили друг друга своими Телами. С каждым толчком Люк, казалось, проникал глубже и глубже, принося обоим бездумное и безумное наслаждение.
Джесси казалось, что ее уносит прочь сверкающая волна блаженства, что ее охватывает неописуемая дрожь, когда вдруг она услышала голос Люка – хриплый, мужественный.
– Джесси… Мы не одни.
Сначала она его не поняла – вернуться к реальности было трудно. Но Люк взял ее лицо в ладони и осторожно повернул голову, чтобы она смогла стряхнуть свой эротический транс и увидеть, что в комнату вошла Шелби. Ее сестра пялилась на них в полном недоумении.
Люк попытался выйти из нее, но Джесси крепко сжала мускулы.
– Нет, – прошептала она. – Не останавливайся.
Джесси чувствовала, что захвачена каким-то жестоким примитивным инстинктом. Если бы это был кто-то другой, она пришла бы в ужас и попыталась по крайней мере, прикрыться. Но это был не кто-нибудь, а Шелби, женщина, которая в свое время как ни в чем не бывало поманила Люка пальцем и увела его у Джесси. И сейчас Джесси хотелось, чтобы ее сестра видела, какая дикая страсть пылает между ними, чтобы она стала свидетельницей невыразимого влечения, которое испытывал к ней Люк. Наверное, ее тайным желанием было выжечь из памяти ужасные воспоминания о том, как она застала Люка и Шелби вместе. Что бы ни руководило ею, она не могла позволить, чтобы что-нибудь прервало это сладкое яростное воссоединение – особенно Шелби.
– Не останавливайся… – Дрожащий стон Джесси наполнил комнату, когда Люк поцеловал ее. Слегка приподняв свою жену, Люк вонзился в нее с новой силой, и Джесси дико закричала. Это был акт и подчинения, и вызова; она беспомощно вздрагивала при его глубоких толчках. Джесси покрывала поцелуями его тело, обхватив его руками и ногами; она повисла на нем, а он прижимал ее к столу, двигаясь мощно и ритмично.
Шелби, казалось, парализовало при виде происходящего, но Джесси заметила в глазах сестры отблеск ледяной ненависти. В конце концов, подавив оскорбленный крик, Шелби выскочила из комнаты.
Дверь за ней захлопнулась, а Джесси застонала от глубокого, первобытного экстаза. Голова сама собой поднялась, колени вздернулись. Она не кричала – блаженство было заключено внутри нее, готовое вот-вот взорваться. Она была близка к оргазму. Все закончилось, едва успев начаться.
– Нет, Джесси, подожди! – Люк обхватил ладонями ее лицо. Он тоже готов был кончить. Когда это произошло, Джесси начала всхлипывать. Его семя было горячим и напоминало языки огня, выстреливающие из стволов орудий. Казалось, они пронизывают ее насквозь, достигая самого сердца. Джесси почувствовала себя промокшей до костей – от семени, слез и чего-то более важного – наслаждения. Все это собралось воедино в том месте, где он вошел в нее, и горело, подобно пламени. Это было похоже на сверкающий меч, пронзивший все ее тело. Когда все было кончено, они оба, обессиленные и дрожащие, опустились на пол. Люк осушал ее слезы поцелуями, и Джесси принимала эту немую дань в полном молчании, чувствуя, как разрывается ее сердце. Но этот триумф был отравлен чувством вины. Она не могла причинять боль, не чувствуя боли, даже когда речь шла о Шелби. Джесси знала, что искаженное лицо ее сестры будет преследовать ее. Но ее нынешние переживания действовали на нее, как очистительный огонь. Ненависть была всего лишь защитой от любви и влечения, которые она не в состоянии была выразить. Теперь этот щит был отброшен, и она была голой во всех смыслах этого слова. Голой – но зато не одинокой.
Викторианский дом в Сан-Франциско стал на время выходных пристанищем страстных любовников. Люк и Джесси были неутомимы. Минуты и часы складывались в дни, а они никак не могли оторваться друг от друга. Джесси казалось, что в ней проснулась неизвестная ей доселе страстная, жадная, изнемогающая от желания женщина. Она не хотела разлучаться с Люком ни на мгновение, то прикасаясь к изгибу его ладони, то целуя кончики его пальцев, то проводя ногтями по его рукам. Ей хотелось, чтобы он обнимал ее, ласкал и играл с ней, как с котенком. Если он лежал к ней спиной, она лениво гладила темные кудри у него на затылке или засовывала пальцы за пояс его брюк. А коричневую поверхность его сосков она знала как свои пять пальцев.
