— Черт. Что у тебя в этом кулаке? Сила?
Губы Пазла скривились в усмешке.
— Может быть, тупица. Ты никогда не выиграешь у меня. Когда ты собираешься сдаться?
— Никогда. Когда-нибудь ты признаешь, что я только что надрал тебе задницу.
Диабло фыркнул.
— Вы оба слишком одинаково подходите друг другу. Просто каждый раз получаете побои и ушибы.
Мы оба подняли пальцы и щелкнули его.
— Чувствительные сучки, — пожаловался Диабло, делая еще одну длинную затяжку от своей сигареты. — Тебе нужно больше сигар, Рейт? — Спросил он, кивнув в сторону табачной лавки. — Ты слишком много куришь, черт возьми.
— Лицемер, — пробормотал Паззл, доставая свой телефон. — Грим послал меня найти тебя, — добавил он, бросив на меня суровый взгляд, — а когда я не вернулся, он послал Диабло за нами. Поторопись, черт возьми. У нас вечером Церковь.
Мы трое протрезвели, когда я вздернул подбородок, подтверждая его слова.
— Дай мне пять минут.
После того, как я забрал свою коробку кубинских сигар, мы поехали обратно в Тонопу, промчавшись через город и добравшись до Перекрестка в рекордно короткие сроки. Грим уже ждал в часовне, когда мы втроем потащились туда. Диабло занял свое место, а Грим смерил нас с Пазлом свирепым взглядом.
— Вы, ублюдки, снова заставляете меня ждать, потому что хотите вместе поваляться на земле и потрахаться, я собираюсь назначить вас обоих Перспективами на месяц.
— Черт. Извини, президент, — пробормотал Пазл, пригибая голову, когда его задница приземлилась на ближайшее пустое сиденье.
Вздохнув, я разочарованно провел рукой по волосам.
— Я услышал тебя, президент. — Не дожидаясь ответа, я занял свое место напротив Экзорциста.
Грим поднял свой молоток в форме черепа и сильно ударил им по деревянной поверхности стола. В этой комнате принимались все решения, и когда наш президент созывал собрание, присутствие было обязательно. Не то, чтобы кто-то пропустил. Безопасность клуба, его членов и любого связанного с ними бизнеса превосходило все остальное.
Часовня была священным местом. Мы делились нашими секретами, нашими опасениями и строили планы в отношении наших врагов. Это было единственное место, где мы обсуждали клубные дела, и только члены клуба когда-либо входили в эту дверь. Если только вы не были старушкой президента. Тогда у тебя был карт-бланш, как и у Триш.
Она сидела на стуле справа от него, потирая живот. Ее лицо было бледным, и я знал, что она плохо себя чувствует. Грим потянулся к ее креслу и подтащил его ближе, взял ее за руку и сжал ее.
— Я в порядке, — прошептала она. — Я могу вернуться в нашу комнату.
Он покачал головой.
— Нет. Ты остаешься со мной. Это не займет много времени. — Он прочистил горло, когда поднял голову, окидывая каждого из нас жестким взглядом, который заставлял любого лезть не в свое дело. — Нам нужно разобраться с кое-каким дерьмом, и у меня мало времени. Я нужен своей старушке.
Несколько моих братьев кивнули. У Триш была тяжелая беременность, и она была больна почти с самого начала. Мы все знали, в каком стрессе находится Грим. Он беспокоится о своем нерожденном сыне и Триш каждую минуту дня.
— Сначала я хочу начать с хорошего. Патриот, у вас с Наоми сегодня родилась дочь. Клуб вас прикроет. Твоя дочь наша семья. Поздравляю, брат.
Кулаки стучали по столу, и несколько человек в пределах досягаемости хлопнули Патриота по спине. Он прочистил горло и кивнул, его большая задница выглядела слишком эмоциональной. Каждый брат в этой комнате понимал, как много это для него значит.
— Повидал много безумного дерьма, будучи морским пехотинцем, — признался он, — но это ничто по сравнению с этими гребаными русскими. Наоми пока в безопасности, но нам предстоит разобраться с Гремучим и Скорпионами, не говоря уже о гребаных братьях Денали. У меня только что появились дочь и старушка. Я не собираюсь терять никого из них.
— Я поддерживаю тебя, брат, — пообещал я, стукнув кулаком по столу.
— Мы все так делаем, — согласился Мамонт. Наш вице-президент был большим ублюдком, а при росте шесть футов пять дюймов он был монстром. — Никто не приблизится к твоей семье.
Поддержка была важна. Семьям. Каждой старушке и всем детям. Черт возьми, даже девушкам из клуба. Они тоже были защищены.
— Что подводит нас к следующему пункту. — Грим повернулся в мою сторону. — Не прошу тебя делиться личным дерьмом, Рейт, но что бы ни случилось сегодня, мне нужно знать, что ты с головой погружен в игру.
— Это так, — заверил я его.
— Тогда ты должен рассказать мне, откуда ты знаешь социального работника.
Раздраженный, я не хотел обсуждать свое дерьмо. Все еще не был уверен, что я собираюсь делать с Тауни и хочу ли я поговорить с ней о том, что произошло семнадцать лет назад, или нет.
— Это будет проблемой? — Упорствовал Грим, ожидая моего ответа.
Черт. Я не хотел говорить об этом прямо сейчас.
— Нет, — прорычал я. — У меня все хорошо.
— Тогда для Пазла не должно быть проблемой следить за ней. Этот социальный работник знает слишком много. Держу пари, что эти гребаные русские тоже так думают.
— Ее зовут Тауни, — выдавил я сквозь стиснутые зубы.
— Социальный работник, несомненно, милый кусок задницы, — начал Пазл, как будто не услышал меня, — Я бы, конечно, хотел…
Он не успел сказать больше, как я вскочил на ноги, наклонился вперед, держа в руке воротник его футболки.
— Ее зовут Тауни, и она под запретом. — Мои слова не были громкими, но они были произнесены с убийственным спокойствием, которое узнали все в комнате. Мой Жнец вырвался на поверхность, его рычание доминировало над моими чертами. — Включены. Блядь. Ограничения.
В комнате на пару ударов сердца воцарилась тишина, прежде чем смешок сорвался с губ Грима.
— Это то, что я понял. Постарайся не растерять свое дерьмо, Рейт.
Мой Жнец не отступал.
— Нужно повторить? — Ответил я, глядя на Пазла, когда его губы растянулись в жуткой улыбке.
— Тауни твоя, — признал он, очень удивленный, когда я отпустил его рубашку, и мой Жнец отступил, когда я с хмурым видом сел обратно.
Черт. Я только что рассказал, что именно чувствую к Тауни, несмотря на свои протесты. Я даже не был уверен, как я отреагирую, пока Пазл не упомянул ее имя. После этого все, что я знал, это то, что мой Жнец не хотел, чтобы какой-либо мужчина, брат или нет, вообще думал о ней.
Грим поднял руку Триш и запечатлел поцелуй на макушке, прежде чем отпустить ее пальцы. Его руки были скрещены на груди, он казался глубоко задумавшимся.
— Я не думаю, что русские позволят Еве остаться здесь без боя.
Триш резко вдохнула, но не стала возражать.
Он отодвинулся и потянулся к ней, притягивая в свои объятия.
— Все в порядке, — пробормотал он, обнимая ее одной рукой, когда она прижалась к его груди. Решительный блеск появился в его темных глазах, когда он поднял голову. — Я сейчас вернусь.
Он подхватил Триш на руки, прежде чем он унес ее, предположительно в постель. Я был уверен, что он пожалел о том, что привел ее сюда, поскольку новости о русских только еще больше встревожили ее и добавили дополнительного стресса. Он вернулся менее чем через пять минут, взволнованный, его рука теребила бороду.
— Ублюдки! — Крикнул он, входя с бутылкой виски. Он опрокинул рюмку и налил еще, глядя на нас сверху вниз и покачивая янтарную жидкость в своем стакане. — Я чертовски ненавижу это дерьмо. Скоро я, черт возьми, сойду с ума.
Мамонт кивнул, наклоняясь вперед на своем сиденье.
— Мы повысили уровень безопасности с тех пор, как братья Денали предали нас. По всему комплексу установлены дополнительные камеры. Ксенон подключил нас. Я даже запасся оружием и боеприпасами за стойкой в общей комнате и за крайними столами. Еще, блядь, привязал несколько штук под бильярдными столами.
— Ни хрена себе! — Сказал Раэль, выглядя впечатленным.
— Да, — подтвердил Мамонт.
