– Привет, Джулия. Давненько не виделись.
Она кивнула, и он заметил, что она судорожно сглотнула. Она нервничала не меньше него, понял он. И немного успокоился.
– Очень мило с твоей стороны было согласиться прийти, – продолжил он.
Она кивнула.
Она все еще молчала, стояла, пока он жадно разглядывал ее. Как всегда, она ощущала этот взгляд как прикосновение пальцев. Нервы у нее были напряжены до предела.
– Ты не изменилась, – сказал он наконец с изумлением.
«Но ты изменился!» – расстроено подумала Джулия. Ему сейчас тридцать семь, но выглядит он на сорок пять. Маленькие морщинки от смеха превратились в глубокие борозды, появилась масса новых вокруг четко очерченного рта. Глаза цвета морской волны стали тусклыми, как будто нуждались в чистке.
И еще новой была в нем неуверенность, с которой он произнес:
– Я подумал… выпьем перед ужином?
– Да, выпьем. Но боюсь, поужинать я не смогу. Мне надо успеть на самолет в восемь тридцать.
– А! – Он явно огорчился, да и в голосе это чувствовалось, причем настолько, что Джулия, помимо собственной воли, предложила:
– Пойдем во вращающийся ресторан наверху? Мне очень нравится вид на город оттуда.
– Прекрасно.
Он не взял ее под руку, когда они направились к лифтам, и вообще старался держаться на расстоянии. Старался не навязаться, не давить на нее.
В полутемном фойе ресторана их спросили, будут ли они ужинать или только зашли выпить коктейль. Услышав, что они не собираются ужинать, метрдотель подозвал официантку, которая провела их к столику у стены. Когда они сели друг против друга, то заметили, что стена медленно поплыла мимо.
– Правда, замечательный вид? – воскликнула Джулия. – Я всегда сюда прихожу, когда бываю в Сан-Франциско. Мне здесь значительно больше нравится, чем в Лос-Анджелесе. – Она скорчила гримасу. – Там одни предместья, а города не видно.
Она отдавала себе отчет, что безудержно болтает, старается поддержать разговор, полностью находясь под влиянием этого совсем нового, но такого знакомого человека.
– Все оставляют свои сердца в Сан-Франциско, – сухо заметил он. – Ты – не исключение, во всяком случае, в этом смысле.
Джулия поспешно постаралась закрыть пробоину.
– Ты его хорошо знаешь?
– Вполне. У меня здесь много друзей.
Она подавила желание спросить, где он остановился… где прячется от матери. Но ее сковала странная робость. Ей трудно было смотреть в эти мутные глаза, которые когда-то сияли, как солнце над морем. Она знала его лучше, чем какого-либо другого мужчину, но сидящего напротив нее человека она не знала совсем. Он действительно изменился, и не только внешне. Он так сильно постарел. Да, именно в этом дело. Тот Брэд был мальчиком, этот стал мужчиной. Как сказала Эбби, он повзрослел, причем наиболее мучительным способом. И это чувствовалось. Снова она ощутила, как вернулась боль, которую она испытала, сидя за кухонным столом несколько вечеров назад, боль потери и предательства. Но в случае с Брэдом все усиливалось в тысячу раз. Ведь Маркус был просто другом, а Брэда предала его собственная мать.
Молчание затягивалось, становилось неловким. Их выручила официантка.
Брэд заказал виски, а Джулия коктейль Май-тай.
– Мне этот коктейль здесь больше всего нравится, – призналась она Брэду.
– Ты никогда не любила выпивку.
– Я и сейчас не люблю, но этот коктейль мне нравится.
Брэд вытащил сигареты.
– А я все еще и не курю, – сказала Джулия, заметив, когда он прикуривал сигарету, что пальцы у него пожелтели от никотина. Он увидел, что она это заметила.
– Нелегко тебе?
– Да. – Джулия порадовалась возможности ответить честно и почувствовала, что напряжение спадает.
– У меня впечатление, что мы пытаемся друг до друга докричаться через Большой каньон, а не через маленький столик.
– Шесть лет – немалое расстояние.
– Прибавь к этому нервы.
Уже лучше, теперь он напоминал ей Брэда, которого она знала.
– Мне потребовалась вся сила воли, чтобы встретиться с тобой лицом к лицу после всего, что я натворил. – В голосе явно чувствовалась дрожь, та самая, которую она так хорошо помнила и которая говорила о его неуверенности. И еще он непрерывно вертел в руках зажигалку, подбрасывал ее вверх, ловил и снова вертел. Джулия внезапно почувствовала укол совести: она так сосредоточилась на своих переживаниях, что совсем забыла о его чувствах. Одно это как-то сразу приблизило его к ней. Как через увеличительное стекло, она увидела, как он волнуется, как боится, каким виноватым себя ощущает. Да, он повзрослел. Питер Пэн навсегда оставил свою сказочную страну и теперь с трудом приспосабливается к суровым реальностям жизни.
– Эбби тебе… обо всем рассказала? – наконец спросил он.
– Да.
Последовала еще пауза, во время которой он смотрел в окно, но взгляд его, скорее, был обращен внутрь.
– Я давно должен был сообразить. Давно. Только я старался все замести под ковер, с глаз долой. Один Бог знает, как это я умудрялся не спотыкаться об эту кучу. – Он глубоко затянулся. – Наверное, уже поздно, но я все равно хочу попросить у тебя прощения, Джулия. Поверь, мне ужасно жаль, это все не те слова, но мне действительно отчаянно жаль. Ты, верно, думаешь, что я заслужил все, что со мной за это время случилось, и это так, но… – он глубоко вздохнул, – мне сейчас нужна дружеская рука, а твоя всегда была самой сильной.
Он выговаривал словах такой осторожностью, будто боялся, что они могут разбиться, но именно его честность заставила Джулию произнести мягко и, что удивительно, совершенно искренне:
– Я пришла не для того, чтобы судить себя, Брэд. Я пришла потому, что Эбби сказала: тебе нужна моя помощь.
Он откинулся назад, чтобы не мешать официантке ставить на стол напитки. Когда та отошла, он заговорил:
– Все равно, после того, что я с тобой сделал, ты могла и не согласиться. – Пауза. – Разве мог я рассчитывать, что ты станешь принимать во внимание мои чувства?
Джулия неловко передернула плечами.
– У тебя были… причины.
– Верно, но мы здесь обсуждаем не материнские грехи, а грехи вечного младенца. – Джулия проглотила комок в горле, а он тем временем продолжал: – Ты никогда не умела прощать, как я помню. Самое большее, давала один шанс, но если бы ты могла…
– Чего конкретно ты от меня хочешь? – спросила Джулия, не в состоянии больше выносить эту муку.
– Услышать твою аргументацию… и сравнить с моей.
– Зачем? Увидеть разночтения?
Его лицо вспыхнуло, и Джулия мысленно дала себе пинка за то, что распустила язык.
– Да, но не с твоей стороны.
– Хорошо. С чего мне начать?
