то ишь! Ничего из себя не представляет, а туда же! Отцу указывает, сопляк… Значит, так. Чтобы я больше не слышал про эту девку. Покуражился и хватит. Завязывай с ней, ясно? Я ведь могу сделать так, что она уберется обратно в свою вонючую дыру, из которой выползла и никакое первое место ей не поможет.
— Ну тогда я тоже пойду за ней. В дыру.
— У тебя совсем мозг потек?! Кстати, она в курсе, что ее мамаша из-за тебя в больницу загремела?
— Собрался ее просветить? — преспокойно спрашиваю я, потому что знаю — вот тут отец точно блефует. Никогда он об этом никому не расскажет. Потому что похлеще моего боится огласки. Слишком дорожит своим креслом.
— Пытаюсь представить, как бы ей эта новость понравилась.
— Лучше представь, как эта новость понравится твоим коллегам и избирателям. Ты ж меня отмазал.
— Ах ты засранец! Я не дал тебе сесть, и это твоя благодарность?! Надо было, чтобы ты получил по заслугам. Что ж, у тебя еще всё впереди.
— Это всё? Я могу идти?
— Нет, не можешь! — рычит отец. — Разговор еще не окончен! Я сказал, чтобы ты порвал с этой девкой, ты меня понял? Иначе…
Отец, не договорив, замолкает, злобно сверкая глазами.
— Что — иначе? Тачку отберешь опять? Или из дома выгонишь? Да легко. Сам уйду.
Он отвечает не сразу. Несколько секунд испепеляет меня взглядом и, раздувая ноздри, шумно сопит. Затем цедит:
— Если ты с этой девкой не порвешь, я лишу тебя не только машины, а всего. Абсолютно всего. Я перестану считать тебя своим сыном.
— Как скажешь, — пожимаю плечами.
— Ты думаешь, я шучу? Так вот нет, шутки кончились. Сейчас ты думаешь, что сбежишь в квартиру деда. Но если отсюда уйдешь — то, предупреждаю, уйдешь с голой жопой и навсегда.
— Как скажешь, — повторяю я.
— Ты совсем дебил? А на что будешь жить? Сегодня, завтра, через месяц, через год? Одеваться, развлекаться, эти ваши последние айфоны-айпады, брэндовые шмотки, машины, клубы… Ведь всё, к чему ты привык, этого ничего не будет. Ни-че-го. И будущее свое ты тоже спустишь в унитаз. Задумайся, что ты теряешь и стоит оно того или нет.
— Ничего, без машины и шмотья еще никто не умирал, и я как-нибудь проживу.
— Идиот! Что за идиот?!
— А чего ты ждал? Ты реально думал, что я от нее откажусь?
— Я думал… я надеялся, что ты окажешься умнее. А ты такой же никчемный и безмозглый как твоя мамаша.
— Мне сейчас свои вещи собирать или до утра подождешь? — спрашиваю ровно. На самом деле примерно чего-то такого я и ждал. Одно плохо — как быть с Сонькой? Но подумаю об этом потом.
Отец снова взрывается.
— Какие свои вещи? Что ты собирать намерился? Что тут у тебя тут своего? У тебя нет ничего своего! Всё, что у тебя есть, это всё на мои деньги куплено…
Я молча выкладываю из карманов ключи от машины и от дома, банковские карты, кейс с наушниками. С минуту колеблюсь, но все же кладу ему на стол и айфон. Снять с него блок он все равно не сможет. А так — пусть подавится.
Отец же словно выдохся и теперь за моими действиями наблюдает молча. А я на него вообще не смотрю. Выложив всё, кроме ключей от дедовской квартиры, выворачиваю пустые карманы.
— Видишь, ничего не заныкал. Одежду верну позже, но если ты против, могу, конечно, и раздеться…
— Прекрати! Что за цирк ты мне тут устроил?
— Какой цирк? Я всего лишь возвращаю тебе твои вещи и ухожу с голой жопой.
Разворачиваюсь и иду к дверям.
— Стой, куда пошел! Я еще не закончил! Стас! — кричит мне вслед отец.
Но я, не оглядываясь, быстро выхожу из отцовского кабинета. Самое тупое, что это меня все равно цепляет, аж ком в горле встал, хотя я давно на его счет никаких иллюзий не питаю. Да вообще его ненавижу. И ведь сам хотел уйти, давно еще, и все равно так стремно на душе, что хоть вой…
Пока отец не увязался следом, быстро надеваю куртку и выскакиваю на улицу. Подхожу к воротам, слышу, как охраннику кто-то звонит. И скорее убираюсь прочь. Вдруг это отец решил меня тормознуть.
Так и есть. Не успеваю пройти и пары десятков метров, как охранник выходит на дорогу и зовет меня. Но я только прибавляю шагу, а потом и вовсе срываюсь в бег. Лишь свернув на другую улицу, сбавляю темп и иду уже спокойно.
На ходу прикидываю, что делать дальше. Телефона нет. Ночь. До города километров десять, еще столько же — до квартиры деда. Собственно, и пешком дойти реально. Это примерно часа четыре пути бодрым шагом. Ну, пять с учетом того, что где-то придется петлять.
Но до деда я добираюсь только под утро. И сразу, как подкошенный, заваливаюсь спать.
Просыпаюсь уже днем оттого, что кто-то настойчиво тарабанит в дверь. Открываю — Сонька. Взволнованная вся, аж трясется.
— Ты чего тут? Почему не в гимназии? — спрашиваю ее, подавляя зевок.
Она заходит и тут же начинает всхлипывать.
— Я без тебя туда не пойду… Стас, зачем ты ушел из дома? Зачем?
— Так уж получилось. Помнишь, как в истории революции? Верхи не могут, низы не хотят. Вот так и у нас с отцом.
— Стас, а как же я? Я не смогу там без тебя! — Сонька уже ревет вовсю, захлебывается слезами.
Обнимаю ее, приговаривая:
— Я что-нибудь придумаю. Обещаю. Только не плачь.
— Лучше вернись домой.
— Нет, туда я точно уже не вернусь.
— Ну, пожалуйста! — тихонько скулит она между всхлипами.
— Сонь, не надо. Мы с отцом не уживемся. А прогибаться под него я не стану.
Она отчаянно трясет головой.
— Может, вы как-то помиритесь? Это ведь папа попросил вернуть тебя домой. Ну, уговорить, чтобы ты вернулся…
— Нахрена? Плясать под его дудку? Нет уж, Сонь, с меня достаточно.
— Папа… он не хотел, чтобы вот так всё было, он для тебя старался…
— Он тебя еще и подучил, что говорить?
Она, не переставая рыдать, кивает. Потом вскидывает ко мне мокрое лицо:
— Стасик, но я еще больше хочу, чтобы ты вернулся. Я с ума сойду там без тебя. Или вообще умру, ты же знаешь. Я не смогу там одна. Пожалуйста!
Мне жалко Соньку, и я отлично понимаю, что драму она разводит не на пустом месте. С отцом ей будет несладко. Но и оставаться в
