помощь.
— Что случилось?
— Алена у них на крючке. Через час в ее квартиру ворвется наряд полиции и найдет наркотики, — я отхожу на пару шагов от парня, который дал мне телефон, чтобы он не слышал разговора. — Я сейчас ехал к президенту, они остановили меня на дороге и сказали, что, если через час им не поступит информация, об отмене реформы, то они возьмут Алену. Ира, я прошу тебя, спрячь ее. Увези Алену и спрячь.
На том конце провода повисает долгая пауза. Владелец телефона уже косится на меня с подозрением.
— Куда я ее спрячу? — наконец-то Самойлова отмирает.
— Я не знаю, Ира, придумай что-нибудь. Есть всего час. За мной, скорее всего, следят, поэтому я не могу сейчас поехать к Алене.
— А за мной следят?
— Я не знаю. Но, думаю, вряд ли. Может, телефон прослушивают.
— А если все-таки за мной следят? Тогда как я ее куда-то увезу и спрячу!?
— Ира, я прошу тебя, придумай что-нибудь. А я поеду к президенту и попробую решить с ним этот вопрос.
— Ты будешь жаловаться президенту!? Он же ненавидит, когда к нему приходят жаловаться и о чем-то просить!
— У меня нет другого выхода. Иначе они заберут Алену.
Я уже теряю терпение. Счет идет на секунды, а Самойлова продолжает выделываться.
— Слушай, я вообще не понимаю, почему я должна рисковать своей жизнью и прятать человека, у которого скоро найдут наркотики! Особенно после того, как твоя Алена меня подставила! А потом еще меня посадят вместе с ней за соучастие!
Ну я так и знал.
— Ира, — произношу ее имя максимально спокойно и вкрадчиво. — Пожалуйста, Ира. Я очень тебя прошу. Помоги мне, — я поднимаю голову и смотрю на серое, затянутое тучами небо. — Обещаю, что это будет последнее, о чем я тебя попрошу. Я слишком сильно нас всех подставил, и я обязательно вытащу нас из всего этого. Но сейчас я прошу тебя только об одном: спрячь Алену.
Ирина молчит долго. Я слышу в трубке ее тяжелое дыхание и уже готовлюсь сбросить звонок, понимая, что зря впутываю ее еще и в одну авантюру, как вдруг Самойлова говорит:
— Ладно. Я сейчас что-нибудь придумаю. Где мне искать твою Алену?
Чувствую, как по лицу расползается улыбка. Я не ошибся в ней. Несмотря на наше прошлое, несмотря на то, как я поступил с Ирой, она самый преданный человек в моем окружении.
— Алена должна быть сейчас на работе.
— Хорошо. Я все сделаю.
— Спасибо, Ира.
— Пока не за что, — и кладет трубку.
Я возвращаю телефон ошарашенному парню, накидывая сверху еще одну пятитысячную купюру.
— Спасибо большое, — говорю ему и бегу к машине. — А теперь едем, — командую водителю.
Он быстро обегает автомобиль и срывается с места, ревя шинами. Часы показывают, что моя встреча с главой государства уже началась, и у меня нет ни идеи, как ему все это объяснить.
Через десять минут мы заезжаем на охраняемую территорию, и я тороплюсь на президентский этаж. Запыхавшись, врываюсь в его приемную, но меня тут же останавливает охранник.
— Мне назначено, — рявкаю.
— Ярослав Викторович, — из-за стола за спиной охранника поднимается секретарь главы государства. — Президент уже не может вас принять, — удивленно оглядывает меня с головы до ног. — Да и нельзя к нему в таком виде.
Я автоматически поворачиваю голову к зеркалу на стене и вижу на своем лице и белоснежном воротнике рубашки брызги крови.
— Вас Лариса зовут ведь? — возвращаю внимание женщине.
— Да.
— Мне надо к президенту, — бескомпромиссно заявляю. — Он сам меня вызвал.
— Но ваше время уже вышло. Сейчас у президента другой посетитель, а после он уезжает на мероприятие.
— Мне надо к нему, — настойчиво повторяю. — Срочно. Сейчас.
Я делаю попытку прорваться вперед, но крепкий охранник снова не пропускает меня.
— Нельзя, — строго говорит.
Да они все издеваются!
— Мать вашу! — не сдерживаю чувств. — Да дайте вы пройти! — снова пытаюсь прорваться, но охранник уже хватает меня за плечи.
Секретарша отрицательно качает головой.
— Нельзя, Ярослав Викторович. У начальника график. Я только могу записать вас на прием, и президент сам повторно вас вызовет.
— Вы можете хотя бы передать ему, что я тут?
— Не могу. У него встреча.
— Тогда после встречи! Сколько она будет длиться?
— После встречи президент сразу уезжает.
От безысходности я хватаюсь за голову. Это все какой-то дурной сон.
— Послушайте, мне нужно попасть сегодня к президенту, — пробую еще раз достучаться.
— Ярослав Викторович, президент ждал вас в другое время. Теперь он не может вас принять. Записывайтесь на приём, — секретарша уже тоже начинает нервничать и повышает голос.
Я устало приваливаюсь к дверному косяку. Так и стою в проходе, охранник даже шага вперед не даёт сделать.
— Запишите меня на приём, — обреченно соглашаюсь.
Женщина удовлетворенно кивает и возвращается к своему столу.
— Через двенадцать дней у президента есть окно в графике. Раньше — только если он сам вас вызовет.
Нервно смеюсь.
— Давайте через двенадцать дней.
— Записала. Я передам президенту, что вам надо срочно. Если он сможет вас принять, то вызовет отдельно. Также предупреждаю, что график может измениться, а ваша встреча сползти на более поздний срок.
Я отрываюсь от дверного косяка и разворачиваюсь уйти.
— Кто там хоть у него сейчас? — зачем-то спрашиваю.
— Семён Семёнович Воронин, — отвечает женщина.
— Ясно…
Я медленно плетусь обратно к лифту, а в голове тем временем складывается пазл.
«Через двадцать минут начнется ваша встреча с президентом. По нашей информации, глава государства выделил вам ровно тридцать минут, после у него назначена другая встреча. Итого пятьдесят минут. Таким образом, Ярослав Викторович, у вас есть двадцать минут на то, чтобы придумать аргументы, и тридцать минут на убеждение президента отказаться от реформы», всплывают в памяти слова Касьянова.
Так вот откуда силовики
