сдерживал ярость, разрывающую грудь, когда наступил последний день перед госпитализацией. Мы не говорили об этом вслух, но в наших взглядах, жестах и в молчании чувствовался невидимый призрак страха.
С утра я приготовил завтрак. Сам. Потом повел Дашку гулять по городу. В один из парков. Мы кормили белок, неспешно прогуливаясь между деревьев. День выдался солнечный, теплый. Даша улыбалась, глядя на небо, на пушистохвостых зверьков, на прохожих и на меня. Ее короткие волосы трепал ветер, и она тщетно пыталась заправить их за уши. Мы не давали обещаний, не клялись в любви. Мы, вообще, о любви не говорили. Ни разу. Зачем, если достаточно того, что чувствуешь?
Вернувшись домой гораздо раньше, чем обычно, мы вместе приняли душ и занялись любовью. Очень медленно и нежно. Так, как мне когда-то казалось, наскучило и приелось. С Дашей все иначе, я с ней горю, и неважно, что она при этом делает. Она может, вообще, просто лежать. Я все сделаю сам. Рядом с ней я одержимый мальчишка. И мне это нравится и ей тоже.
Потом мы лежим, повернувшись друг к другу. Лицом к лицу. Пальцы переплетены, дыхание смешалось. Я смотрю в ее глаза, и никто из нас не уснет этой ночью. Мое сердце бьется больно и гулко. Думаю, что я не в состоянии понять, что чувствует Даша. До сих пор мы так мало друг о друге узнали. Но впереди нас ждет целая жизнь. И я верю в это. Я буду открывать ее страницы, одну за одной, наслаждаясь, смакуя.
– Я люблю тебя, – произношу я, когда за окном появляется полоска рассвета. Мне показалось, что нужно сказать. Момент подходящий, пропустить нельзя. Даша нежно улыбается мне, глаза сияют. Она касается кончиками пальцев моих губ.
– Я знаю, – шепчет девушка.
Вообще-то, я рассчитывал на другой ответ, но…. Я тоже знаю. Она любит. И это читается в каждом взгляде, улыбке, прикосновении. Обхватываю ее и резко прижимаю к себе. Крепко. До боли. Ее горячие слезы обжигают мою грудь, и я чувствую, что и мои глаза жжет. О, черт. Никто не способен вынести подобное. Завтра, уже сегодня, я отвезу ее в ад. И буду здесь. Один. Ждать.
– Не хочу, чтобы ты видел меня такой, – произносит Даша через пару часов, когда мы идем в клинику. Я несу ее сумку одной руке, другой крепко сжимаю ее пальцы.
Я останавливаюсь, поворачиваясь к ней всем корпусом.
– Не говори ерунды. Я буду рядом столько времени, сколько мне позволят врачи. Не знаю, что там с посещениями, но я бы и ночевал с тобой, если можно, – в сердцах говорю я.
Даша смотрит на меня упрямо, с отчуждением. Нет, не будь такой… Я помню, как неумолима она может быть.
– Это не романтическая сказка о любви, Майкл. Это, черт побери, онкология. Скоро от меня такой уже ничего не останется. Я буду лысеть, клочьями, быстро. Я буду постоянно блевать. А еще у меня будут резкие скачки давления, потери сознания и приступы ярости. Иногда я буду ходить под себя, потому что у меня не останется сил, чтобы встать. Ты уверен, что хочешь все это увидеть? – ее взгляд резкий и колкий. Я растерян. Да, я читал о подобном, но каждый случай индивидуален. Почему она так критично настроена?
– Мне все равно. Я помогу тебе.
– Майкл, я тебя прошу, – она хватает мои руку, прижимает к губам. – Хороший мой. Спасибо тебе за все. Но я … – голос ее срывается, и она начинает плакать. Сорвалась. Я нежно обнимаю ее, позволяя расслабиться и успокоиться в моих руках. Из нас двоих, я должен демонстрировать уверенность и силу.
– Если я не справлюсь, мне бы хотелось, чтобы ты запомнил эти чудесные две недели, что мы провели вместе. Они были для тебя. Для нас… – застыв в моих руках, говорит Даша. Потом резко отталкивает в сторону. И я с отчаяньем понимаю, что она неумолима. – Дальше я пойду одна. Предупрежу лечащего врача, что у меня не будет посетителей.
– Ты не можешь так поступить! – кричу я, когда выхватив у меня сумку, она быстро удаляется в сторону больницы.
– Я буду тебе звонить, – на мгновение повернув ко мне заплаканное лицо, говорит Даша.
Я стою, как громом пораженный, глядя ей вслед. Провожаю до ворот клиники, за которыми она скрывается от меня. Не могу сказать, что не понимаю ее. Наверно, я бы вел себя так же. Не знаю. Я не был на ее месте.
Нельзя раскисать. Нужно собраться. Даша может отказываться от встречи со мной, но никто не запретит мне приходить в больницу каждый день и спрашивать о ее состоянии у врачей. Я так просто не сдамся.
Так началась самая страшная неделя моей жизни. Даша звонила, как и обещала, часто, и мы разговаривали часами. Я стоял под окнами больницы почти целый день, но она была неумолима. Лечащий врач, наблюдая за нами, пообещал, что Даша изменит свое мнение. И мне нужно просто набраться терпения. Только вот, где его взять? Гуляя в больничном дворике, я познакомился с русской молодой женщиной Вероникой, которая привезла на лечение своего мужа с идентичным диагнозом, что и у Даши. Нас сблизила общая беда, да и просто хотелось поговорить с кем-то, кто хоть немного понимает, что ты чувствуешь. У мужа Вероники прогноз лучше, чем у Даши. Его проценты семьдесят на сто. И они оба настроены на выздоровление. А еще Вероника рассказывала мне о том, что происходит внутри, за дверями изолированных палат. Ее муж не отталкивает ее….
– Ты подцепил блондинку? – позвонив однажды днем, грубовато спрашивает Даша. – Даже в больнице ты умудрился выбрать единственную симпатичную посетительницу.
– Ты ревнуешь?
– Брось. Я свыклась с тем, что ты кобель.
– Это нечестно. Мне необходимо с кем-то разговаривать…
– Я разговариваю с тобой.
– Но не о том, что с тобой происходит.
– Мне достаточно того, что я живу в этом! Хочешь, чтобы я рассказала, сколько раз меня стошнило кровью?
– Ты
