ёрзать, застываю на месте. Знаю,что для Германа это болезненная тема, но я все решила. Продам квартиру и скорее всего перееду в другой район. С Германом мы решили пока не форсировать наши отношения. Встречаться да, но съезжать и жить вместе – я пока не готова. И именно это свое желание я озвучила Герману сразу же, как только выписалась из больницы. С домом в деревне, который Герман просил не продавать все оказалось намного сложней. Там, большая часть после смерти мамы перешла по наследству отцу и, чтобы продать дом, я должна буду как то с ним этот вопрос как то решать. Поэтому эту тему пока решила оставить открытой. Да и спешить мне было теперь некуда и не для кого. Ребеночек у меня теперь не родиться, теперь мне снова нужно будет учиться жить для себя.
– Ладно. Будь по твоему. Но я не смогу остаться.Обещал Максиму, что приеду…
В голосе мужчины слышится неловкость и какой-то скрытый намек на сожаление.
– Вот еще, – тут же отозвалась с возмущением. – Даже не думай обманывать ребенка. Теперь зная это я бы даже если и хотела чтобы ты остался, никогда бы этого себе не разрешила сделать.
Дорога до квартиры казалась нескончаемой. Разговор не клеился. Вопросы звучавшие со стороны Германа были неоднозначны и все время заставляли чувствовать себя не в своей тарелке. Я же четко и несколько раз отвечала ему, чтобы не торопил меня. Дал время. Не давил. Но мужчина хоть и слышал меня, соглашался, но уже спустя какое-то время вновь возобнавлял натиск.
В итоге, домой я зашла уставшая и раздавленная. А Герман уехал домой злой и недовольный.
Закрыв дверь на “ночник” потопала на кухню и впервые за все время, по настоящему задумалась о том, чтобы уехать на некоторое, а там как получится, время из города.
Горький ком подкатившийся к горлу душил, пытался выдавить из головы подобные мысли. Поселяя в сердце невыносимую тоску. Мой разум подсказывал мне то, что я глуплю. Перегибаю палку, но эмоции… Меня так и побуждали воспротивиться, сделать все наперекор Герману.
От тяжелых мыслей меня отвлек звонок. Это была Вероника. С подругой мы в последние дни не созванивались. Лишь только в мессенджере перекидывались парой тройкой фраз, на том разговор и заканчивался. И вот сейчас, она как будто почувствовала, что мне нужн поддержка. Тут же поняла трубку.
– Привет, дорогая, – пробормотала Вероника.
– Привет.
Ответила и затаила дыхание, прислушиваясь к посторонним звукам в динамике.
– Ты куда-то едешь? – закралось подозрение.
– Да, Ась. Извини, что не сказала раньше, но меня уже как два дня нет в городе. Я уехала.
У меня от неожиданность отвисла челюсть.
– Уехала!? Но почему? – сорвалось с губ первое, что возникло в голове.
– Я устала Ася. Устала бороться. Устала жить с человеком, который совершенно не ценит ни меня, ни мое старание. Я устала жить с ним.
– Боже, Вероника. Но почему ты мне ничего не сказал? Мы бы нашли решение…
– Поэтом и не сказала, Ась. Потому что решение которые мы могли бы найти, было бы ошибочным. Разве твой пример не доказывает это?
Я открыла рот, чтобы сказать хоть слово в оправдание, но все звуки застряли на выходе. Осознание того, что мне сказала девушка, ударом молнии простреливает меня через весь позвоночник. Парализует. Ошибочным! Именно! Так и есть. Все что происходило со мной последние месяцы – это ошибка. Большая и настолько идиотская глупость, что становится страшно от того, как можно вот так просто из-за собственной недальновидности сломать себе жизнь.
– Ася. Прости меня. Я не это хотела сказать…
Начинает оправдываться за свои слова Вероника:
– Не за что тебе извиняться, Ник, – надрывным голосом отвечаю. – Ведь это действительно правда, а она порой бывает не всегда приятной, – делаю короткую передышку, чтобы унять дикое сердцебиение в груди. – Ты молодец, подруга. Смогла найти в себе мужество и силы. Хм, жаль, что мне не удалось. Куда едешь?
Меняя тему, задаю вполне логичный вопрос. И пока Вероника нехотя рассказывает о своих планах, я слушая ее вполуха, думаю о своем прошлом и о будущем.
О том, что происходит со мной сегодня я и без того знаю.
Спустя десять минут прощаюсь с Вероникой. Беру с нее слово, что как только приедет и устроиться на месте обязательно мне позвонит. Когда в трубке слышатся короткие гудки, медленно отнимаю телефон от уха устремляю взгляд перед собой. Смотрю в пустоту. В груди нарастает волнение. Я наконец-то начинаю понимать, что происходит со мной. Начинаю осознавать, какую дурость совершаю отталкивая Германа от себя. Да, мне тяжело. Невыносимо. Горько. Я знаю, что потеряв ребенка я еще не скоро смогу начать жить полноценной жизнью, но…
Разговаривая с Вероникой, я вдруг осознаю одно: что тот кто способен помочь мне измениться, кто способен помочь мне снова начать жить так, чтобы не бояться смотреть вперед, и при этом с опаской не оглядываясь назад – же рядом. А я под силой страха, боюсь на него взглянуть как на того мужчину, на которого можно положиться. Опереться в трудные минуты на его крепкое мужское плечо и он поймет, поможет, сделает все, что от него зависит, но не позволит мне страдать.
Да. Герман не раз это доказывал. Его поступки. Его действия. Его слова. Все было направленно на то,чтобы защитить меня, обезопасить… И трудно это признать, но… в некоторых моментах, даже от самой себя.
За судорожный звуком, вырвавшийся из горла, последовал всхлип. Зажала рот руками.
Боже! Что со мной твориться? Что твориться с моей головой?! Я совсем потерялась в этом мире. В этой жизни. Перестала различать “цвета”, “вкусы”. Не хочу, а точнее запрещаю себе различать где “зло”, а где “добро”. Жизнь у меня стала такой “серой”, “пресной”, как недозревший плод, который вот-вот начнет гнить изнутри, потому что ему не хватает солнца.
Щеки, подбородок. Шею. Обжигаю потоки горячих слез. Какая же я дура. Сама себе чуть жизнь не поломала. Трясущимися,
