ответ и киваю.
— Думай быстро, — говорит он и посылает мяч в моём направлении.
Я ловлю его и сбрасываю шлёпки с ног.
— Беги к мамочке! — кричит он Оушен, и она, семеня заплетающимися ножками, бежит ко мне.
Я прыгаю в противоположную сторону, но она быстро теряет интерес к этому, когда видит кучу бабочек, сидящих на кустах. Лотнер ухмыляется, наблюдает за мной и приседает, готовый атаковать меня.
Его ухмылка превращается в полноценную улыбку, когда он бежит в мою сторону. Я удираю от него, но он хватает меня за талию и тянет меня на землю так, что я плюхаюсь ему на грудь. Мяч выпадает из моих рук. Мне не следует чувствовать себя, как дома, в его объятиях.
— Кто теперь из нас победитель? — спрашивает он, тяжело дыша.
Я тянусь за мячом, но его длинные руки добираются до него первыми. Держа мяч в одной руке, Лотнер бежит в противоположную от меня сторону. Я кое-как поднимаюсь и бегу за ним. Оушен видит это и присоединяется к нам. Он позволяет ей поймать себя и драматично падает на землю. Я качаю головой и протягиваю ему руку. Он берёт её и позволяет мне думать, будто у меня достаточно силы, чтобы помочь ему подняться.
— Спасибо, — благодарит он.
Я закатываю глаза.
— Не за что. Ты сам поднялся.
— Нет, — его голос серьёзный, он кивает головой в сторону Оушен. — Спасибо за неё.
Я пожимаю плечами.
— Уверена, что однажды у тебя будет ещё больше детей, — говорю я, уставившись на свои пальцы на ногах; я вжимаю их в холодную траву.
— Надеюсь на это.
Его взгляд направлен на меня, когда я поднимаю на него глаза. Я слабо улыбаюсь ему, а потом смотрю на Оушен, которая катается по траве.
— Как ты понял, что она та самая?
— Кто? — спрашивает он.
— Эмма.
Он подходит и садится на ступеньку у крыльца, складывая руки на коленях.
— Не уверен как. Так много всего случилось в моей жизни. Но в какой-то момент я просто понял, что больше не чувствую себя одиноким, и она этому причина. Она дала мне надежду, когда я так нуждался в ней. Для меня это не была любовь с первого взгляда, но определённо особая дружба. Моё сердце снова что-то почувствовало. Я тонул, а она вытащила меня на поверхность, — он смеётся. — Она была непреклонна. Ей было неважно, сколько часов я находился в больнице, она меняла свои привычные планы, чтобы встретиться со мной. Даже не сосчитать сколько раз она тратила на дорогу сорок минут, чтобы провести со мной пять. Я пытался оттолкнуть её, чувствуя вину, что не могу уделять ей должного внимания, но она не отпускала меня. Серфинг, футбол, пикники… всё это нравится ей. Мой отец считает, что она моя женская версия.
Лотнер смотрит на меня. Я стою, сложив руки на груди.
— Она расстроилась, когда ты рассказал ей об Оушен?
Он качает головой.
— Не расстроилась. Возможно, разочаровалась. Она мечтала о том, как подарит мне моего первого ребёнка.
— А что насчёт тебя? — я тяжело сглатываю.
— Жалею ли я о появлении Оушен? — спрашивает он, хмурясь.
— Не об Оушен. Я не это имела в виду. Расстраивает ли тебя и одновременно радует, что у тебя уже есть ребёнок, но ребёнок не от неё?
Оушен обнимает меня за ноги и смотрит на меня. Я улыбаюсь и поднимаю её на руки.
— Давайте есть, — улыбается Лотнер и оставляет мой вопрос без ответа.
— Ииии… смотри! — кричит Оушен от восторга, когда начинается фейерверк.
Нам открывается самый ошеломительный вид на него с террасы Лотнера.
Она залазит то на мои колени, то на колени Лотнера, пока, наконец, не усаживается на скамейку возле перил. Я стою у неё за спиной, мягко поглаживая её волосы.
Моё тело напрягается, когда Лотнер прикасается ко мне. Он обнимает меня за талию, прижимая к своему крепкому телу.
— Лотнер, — шепчу я.
— Шшш… — выдыхает он мне в ухо.
Оушен зачарована магическими огоньками, но я все ещё нервничаю от того, что она может повернуться и увидеть, как Лотнер прикасается ко мне, и это может сбить её с толку. Проблема состоит в том, что я хочу, чтобы он прикасался ко мне. Мне это нужно.
Сантиметр за сантиметром его рука опускается вниз по моему животу, направляясь между ног, под тонкую материю моего платья. И даже мои трусики не могут притупить те ощущения, когда его средний палец потирает мой клитор медленными уверенными движениями.
Святой боже… это ТАК неправильно, но так хорошо. Веки тяжелеют, и когда я моргаю, то вижу свой собственный фейерверк, одна великолепная вспышка за другой. Он подводит меня к собственному финалу.
— Время спать, — верещу я между тяжелыми вдохами.
Лотнер отпускает меня.
— Нет! — протестует Оушен.
Слава Богу, фейерверк подходит к концу, и она безумно прыгает и хлопает в ладоши. Оушен поворачивается, чтобы быстро посмотреть на нас — её глаза полны восторга. Это абсолютная перезагрузка эмоций для неё. Для меня тоже в каком-то смысле, спасибо мистеру «Волшебные Руки».
Когда огни вдалеке города превращаются в просто обволакивающую дымку, я завожу Оушен в дом, пока Лотнер достаёт наши вещи из машины.
Она уже пропустила своё обычное время, в которое ложится спать, но настаивает на том, чтобы я прочитала ей книгу. К её счастью, я взяла с собой несколько.
— Я почитаю ей, — предлагает Лотнер.
На какой-то момент я теряюсь.
— Эм… хорошо. Пойду приму душ. Спокойной ночи, милая.
— Спокойной, мамочка, — она обнимает меня и целует.
Стоя под душем, я прокручиваю в памяти все события сегодняшнего дня. Я нахожусь в мыльном пузыре, который совершенно точно взорвётся через несколько дней. Сегодня я смогла мельком увидеть то, какой бы была наша семья с Лотнером и Оушен. Когда я рядом с ним, и он смотрит на меня, как делал это раньше, прикасается ко мне, как раньше, я могу отбросить чувство вины. Однако дома меня ждёт Дэйн, а Эмма вернётся сюда через несколько дней. И что потом? Я не та, которая будет изменять, и никогда ею не была, но находясь здесь, я позволяю себе такие интимные моменты с мужчиной, который обручён с другой. А я должна буду выйти замуж за Дэйна. Что мы творим?
Я скольжу в кружевные шортики для сна от «Victoria’s Secret», надеваю обтягивающий топ и выглядываю из-за угла, чтобы посмотреть как там Оушен. Ночник всё ещё горит, она лежит, положив свою маленькую ручку на широкую грудь Лотнера, а он обнимает её
