– Мелисса, – ответил Джонатан. Его лицо было точно каменное. – Мелисса, это Синди. Синди, это Мелисса Ромни-Джоунс.
Вблизи Синди смотрелась столь же лощеной и стройной, как издалека. Несмотря на это, описать ее было довольно трудно. В глаза бросалась безупречность. Уложенных в прическу светлых волос, идеально обработанных ногтей на ногах… Постороннему и в голову бы не пришло, что эта дама не далее как сегодня общалась с младенцем, не говоря уже о том, что недавно родила его.
– Значит, вы и есть Мелисса? – нараспев произнесла она таким тоном, будто никак не ожидала, что я именно такая. – Я слышала, что вы… блондинка.
Я ответила с достоинством, на какое в нынешних обстоятельствах только была способна:
– Не всегда. Сейчас я проворачиваю секретную операцию. Играю роль купидона, стараясь воссоединить моего давнего приятеля Годрика и его подругу. Не хочу, чтобы кто-то меня узнал. Потому и надела парик.
Черт, тотчас выругалась я про себя, заметив, как помрачнело от гнева Джонатаново лицо. Выходит, план «А» провалился.
– Серьезно? – спросила Синди с неприкрытым недоверием. – Как… мило. Вы довольны результатом, Годрик? – прибавила она. – Помирились с подругой?
Годрик, переключившись на рыцарский режим, уже стоял у меня за спиной и пожирал взглядом Джонатана. На Синди он взглянул, страшно хмурясь.
– Вообще-то мы собирались уходить.
Кристи мудро промолчала. Ее глаза размером с блюдца расширились до того, что превратились в тарелки. Наверное, она раздумывала, не для съемок ли в реалити-шоу ее пригласили в Нью-Йорк.
– Ответ, будем считать, положительный! – воскликнула Синди. – Мои поздравления, Мелисса! Это что, ваша профессия? Воссоединять любящие сердца?
Она многозначительно взглянула на Джонатана. У меня все сжалось внутри.
– Нет. Я берусь за подобные дела в исключительных случаях, – пролепетала я. – Мне пора уходить. Встречаюсь с сестрой. Она, наверное, уже ждет на улице.
– Да? – саркастически спросил Джонатан. – Тоже в парике? И как вы друг друга узнаете?
Я засмеялась, пытаясь сделать вид, что принимаю его слова за шутку.
– Джонатан! Ты, случайно, ее не видел? Чертовски глупый ход. Я собиралась поужинать с Эмери, а она была настолько рассеянной, что частенько не могла вспомнить ПИН-код – год собственного рождения. И вряд ли уже появилась у клуба, где мы условились встретиться.
– Нет, – ответил Джонатан. – Мы ее не видели.
– Эмери? – спросил внезапно Годрик. – Ты ужинаешь с Эмери?
– Да! – ответила я. Сомнение в голосе – обычная Годрикова черта – сейчас играло против меня. – Я не сказала тебе раньше, потому что подумала… не стоит бередить твои чувства.
Я быстро подняла руку, чтобы он ничего не говорил в ответ.
– Какие у меня могут быть чувства к Эмери? – возмутился Годрик. – Я интересовался только тобой!
– Десять лет назад, – прибавила я, заметив ужас на лице Кристи. – Десять лет назад! Ха– ха-ха!
Годрик открыл было рот, но я впилась в него таким взглядом, какой, клянусь, мог скинуть картину со стены.
Синди ухмыльнулась.
– Верно говорят: истинная любовь не умирает. Правда, Джон?
– Не знаю, – процедил Джонатан, почти не двигая плотно сжатыми губами.
Синди пихнула его в бок и, глядя на меня, выразительно повела бровью: «Мужчины! Что с них взять?»
– Ну же, дорогой. В душе ведь ты романтик. Помнишь Антигуа?
На меня обрушилась лавина чувств: страх, отчаяние, растерянность и ярость. Почему Джонатан не сказал мне, что проведет сегодняшний вечер с ней? Как часто умалчивал об этом в прошлом? И о чем они собирались беседовать, когда я уйду? Об Антигуа?
Я распрямила плечи.
– В общем, вижу, ты действительно занят, Джонатан, – сказала я. – У вас деловая встреча или просто решили отдохнуть?
Синди бросила на Джонатана вопросительный взгляд.
– Деловая или нет, Джон? – Она снова посмотрела на меня. – Скажем, пятьдесят на пятьдесят.
– Компания Синди спонсирует ряд телепередач, – сухо пояснил Джонатан.
– Да, потому я не могла не прийти. А поскольку Джонатан захотел… – Синди сделала паузу, чтобы я подумала, будто она вынуждена придумывать оправдание, – встретиться и поговорить о продаже квартиры, я пригласила его сюда.
Я взглянула на Джонатана.
– Все так, как говорит Синди, – ничего не выражающим голосом произнес он.
В груди что-то щелкнуло и камнем полетело вниз.
– В таком случае не буду вас отвлекать, – сказала я. – До свидания, Годрик, Кристи. Надеюсь, приятно проведете вечер. Я заказала вам столик в «Чиприани». Рада знакомству, Синди.
С этими словами я поспешила к выходу.
Угадайте, с кем я столкнулась на верхней ступеньке. С Эмери! Которая впервые в жизни опоздала всего на десять минут.
Я еле устояла перед соблазном затащить ее внутрь в качестве вещественного доказательства. Впрочем, было слишком поздно.
– Мелисса? – произнесла она, вглядываясь в мое лицо. – Мелисса?
– Да, это я, – сказала я. – Просто надела парик.
– Тебе идет, – заметила Эмери. – Выглядишь как мама. Только моложе, полнее, чем она, и как будто… злее.
– Парик тут ни при чем, – пробормотала я. – Пошли: умираю хочу выпить.
Расположиться пришлось не в чудесном вегетарианском местечке, где Эмери заказала столик – она забыла записать адрес, – а в обычном итальянском ресторане, где нам тут же принесли по большому блюду пасты и красное вино.
Из меня хлынул неудержимый поток слов. Эмери принялась внимательно слушать. Я знала: это вовсе не означает, что в итоге она даст мудрый совет, но Эмери умела посочувствовать. Не зря годы напролет сострадала несчастным барашкам и обожала поэзию времен Первой мировой.
– А ты ладишь с бывшей женой Уильяма? – спросила я.
– О, мне гораздо проще, – ответила Эмери. – Я с ней не общаюсь. Вероника вообще умерла. А про которую ты спросила? Про Гвендолин?
Я молча кивнула. Даже говорить уже не хватало сил.
– Я делаю вид, будто ее не существует вовсе, – умиротворенно сообщила Эмери. – Твержу себе: это вымышленный персонаж, от которого всего-навсего приходят поздравительные открытки.
– А как же Валентино?
Уильям был отцом пятилетнего мальчика.
Эмери расширила глаза.
– Уильям не желает, чтобы я с ним виделась. Говорит, ни к чему эта путаница.
Я замерла. С вилки на салфетку шлепнулись макароны.
– Значит, так удобно самому Уильяму? Чтобы ты прикидывалась, будто Гвендолин и Валентино нет на свете?
– Угу. Так советует Уильямов врач. По его словам, проще, если я не буду касаться его прежней семьи. Я и бывшая жена с ребенком для Уильяма будто отдельные страницы, понимаешь? По-моему, идея мудрая. Теперь, когда я живу не в Англии, и на отца смотрю, как на человека с другой страницы. – Эмери печально улыбнулась. – Точнее, я переселила его в другую книгу.
