добивайся ее, Дуэйн, а не жди подходящего момента…
– Кто бы говорил, – вставил Бо.
– Заткнись, Бо, не обо мне речь. – Джетро повернулся и добавил: – Она любит тебя всем сердцем, можешь поверить моему опыту. Не жди, пока любовь остынет. Куй железо, пока горячо.
* * *
Ближе к полуночи я готов был бросать камни в окна дома шерифа Джеймса. В смысле, в окно его дочери, и скорее мелкие камушки. Я не пытался бить им стекла – только хотел, чтобы Джесс меня впустила.
Я не знал, что делаю, и безрассудство было мне в новинку. У меня не было продуманного плана, я рисковал усугубить нынешнее положение в тысячу раз, но Джетро с такой настойчивостью призывал не ждать, пока любовь остынет, что это нашло отклик в моей душе.
Редкий перл мудрости от Джетро в сочетании с возбуждением, походившим на странную ревность, заставили меня принять второе спонтанное решение за месяц (первым было увести Джессику Джеймс за кулисы в городском клубе).
К дому шерифа я подбежал без продуманной стратегии, без уверенности, что все получится, зная лишь одно: мне нужно увидеть Джесс. Я должен объясниться, прежде чем она снова заснет с обидой на меня и решит, что я отталкивал ее слишком часто, чтобы заслужить прощение.
Я бросил три камушка в окно на втором этаже, потом еще два. Джесс не показывалась, и я запустил еще два, борясь с сомнениями и поглядывая на росшую рядом здоровенную ель, соображая, как по ней забраться, не убившись. Наконец в комнате зажегся свет. Меня охватило облегчение, когда Джесс открыла окно.
Она высунула голову – длинные светлые волосы свесились с одного плеча – и оглядела карниз крыши.
Не давая себе времени на размышления, я прошептал:
– Джесс! Внизу!
Было видно, что она вглядывается в мою сторону, но, должно быть, не видит меня в темноте.
– Дуэйн, это ты, что ли?
– Да!
Ее взгляд метался по темному двору. Я снова поглядел на могучую ель и решил рискнуть.
– Ты где?
– Поднимаюсь!
– Что?!
Я не ответил, потому что уже лез по стволу. Оказалось, что это не елка, а гемлок, да еще и выросший раздвоенной вилкой. Я смог вскарабкаться между стволами без помощи ног. К счастью, чуть ниже окна отходил горизонтальный толстый сук.
– Господи! – с ужасом в голосе прошептала Джесс. – Только не говори, что ты лезешь по дереву!
– Тише ты, я почти долез.
– Дуэйн Уинстон, ты самый сумасшедший из всех, кого я знаю…
По-моему, последние слова не предназначались для моих ушей, но я расслышал и невольно улыбнулся. В душе появилась надежда, потому что вместе с негодованием в ее голосе прозвучала любовь.
Я забрался на следующую ветку, хотя не был уверен, что она меня выдержит. Когда я выпрямился, ветка треснула, отчего Джесс испуганно пискнула. Я рассмеялся.
– Ты еще и смеешься? – возмутилась она. – Смеется он, надо же! И это после того, что сегодня случилось! Ты единственный человек на Земле, кто станет смеяться, рискуя сломать себе шею! Даже дети знают, что по хвойным деревьям лазить опасно, у них ветки хрупкие…
Под эту тираду я ступил на край крыши и осторожно двинулся к окну. Джесс продолжала возмущаться, когда я пробрался к ней в комнату, стараясь идти как можно тише.
– …вечно какой-то нездоровый азарт, риск на грани фола, ты же так убьешься или я сама тебя убью, чтоб не мучиться! Ты вообще ни о чем не думаешь…
Я прикрыл за собой окно и огляделся. Дойдя до выключателя, я зажег свет и вернулся к Джесс. Она стояла, уперевшись руками в бока; асимметричная складка губ была еще заметнее, когда она хмурилась.
Джесс продолжала что-то говорить о медицинской страховке – дескать, она надеется, что у меня дорогой хороший полис, и тогда я ее поцеловал, чтобы заставить замолчать. А еще потому, что мне было необходимо ее поцеловать. Мне требовалось убедиться, что с ней все в порядке, что она цела и невредима. Мне нужно было почувствовать ее тело, биение ее сердца рядом с моим.
Мне ее не хватало. О, как мне ее не хватало!
Через мгновение Джесс оправилась от удивления и ответила на поцелуй. Мои пальцы скользнули под ее ночную сорочку – шелковую, на пуговках, а пальчики Джесс мяли мой свитер.
Какое наслаждение было гладить ее нежную кожу, ощущая изгибы тела! Джесс точно загоралась везде, где я прикасался, а мне требовалось прикоснуться к ней везде.
Мне нравился вкус ее губ и реакция на ласку, словно Джесс не могла думать ни о чем другом.
Но вскоре она напряглась, словно спохватившись, оттолкнула меня и кинулась в другой конец комнаты – так, что между нами оказалась кровать. Прикрыв рот тыльной стороной руки, Джесс уставилась на меня.
– Что ты здесь делаешь? – спросила она, сделав движение, будто готова выбежать в коридор.
Я не подготовился к хитроумной беседе, поэтому выдавил:
– Мы не закончили наш разговор.
– Когда?
– Ну, тогда.
– Когда – тогда? Когда ты оставил меня одну в лесном домике? – Джесс приподняла подбородок, будто ей было больно вспоминать, как я тогда ушел. – Или когда мы попались в ловушку в байкерском притоне?
От упоминания о нашей лесной хижине у меня заныло в груди, но при мысли об опасности, которой Джесс из-за меня подвергалась в «Драконе», кровь застыла в жилах и пульсировала резкими, болезненными толчками.
– Оба раза, – выдавил я, нещадно себя коря.
– Сейчас, посреди ночи? В доме моих родителей? Ты не забыл, что у меня отец шериф?
– Не забыл.
– И какой же у тебя план, Дуэйн? Неужели тебя привлекла идея тайком пробраться в дом человека, который профессионально подстреливает всяких тайных пробирал?
Я сжал губы, чтобы не рассмеяться, потому что Джесс говорила очень серьезно.
– Твоему папе не за стрельбу по людям деньги платят.
– Отчего же, это часть его служебных обязанностей!
Я проигнорировал это
