жизни бесчисленного количества солдат, выходя из крепких домов фирмы разбитым и окровавленным, но живым. Было хорошо известно, что, когда Роам чего-то хотел, он становился одержим этим, и к чему бы он ни стремился, он получал это любыми средствами. Некоторые говорят, что он сумасшедший, и я не буду лгать; я видел вещи, подтверждающие эту теорию. — Мужчина повернулся и обратился прямо ко мне: — Итак, теперь ты знаешь. Это человек, которому ты обязан. Чертов сумасшедший. «Ученики» — самая опасная организация на улицах прямо сейчас, и они находятся в таком положении, потому что их возглавляет психопат, который с радостью подожжет город, чтобы остаться на вершине.
Ага. Это было нехорошо. Мой желудок сжался от скрытой тревоги.
Саша медленно выдохнул.
— Что ты предлагаешь нам делать?
— Не знаю, — тут же ответил Ларедо, а затем добавил: — но, если вы думаете, что с этим человеком что-то решите с помощью угроз и насилия, вы глупцы. Он заводится от драки. Он хорош в этом, и он ищет одну сегодня. У него есть целая армия на побегушках, и я гарантирую, что у него есть план. Я советую вам действовать с умом. Предложите ему то, что он может использовать. Теперь ты с ним, и уход будет стоить тебе больше, чем ты можешь себе позволить. — Он внезапно выглядел таким же побежденным, как и все мы, и то, что он сказал дальше, было тихим и полным презрения. — Лучше быть его партнером, чем врагом.
Он заставил это звучать так рационально, так легко, но вопрос оставался…
Как я должен был это сделать?
Мне нечего было предложить, только себя.
Когда осела пыль от причиненных мною разрушений, пришла мрачная мысль.
Эта женщина была для меня всем.
Это было моих рук дело, и если бы сотрудничество с этим психом было единственным способом доставить Настасью домой в целости и сохранности, я бы с радостью пожертвовал собой.
Ради нее я бы бросился на растерзание волкам и улыбался бы, когда они разрывали меня на части.
Настасья
Я в сотый раз подняла сжатый кулак и сильно ударила по двери шкафа, у которой, к счастью, не было ручки изнутри. Звук чистого разочарования покинул меня, прежде чем я крикнула:
— Эй!
Но, как и предполагалось, никто не пришел мне на помощь.
Как только мы прибыли в пункт назначения, Роам вышел из машины, и когда пассажирская дверца открылась, грубый материал мешка был резко снят с моей головы. Легкий ветерок коснулся моего лица, и я быстро заморгала, пока глаза привыкали. Когда им, наконец, удалось все отчетливо разглядеть, я взглянула на особняк в стиле готического возрождения.
На мгновение ошеломленная красотой огромного особняка, который, казалось, таил в себе множество загадок, я увидела темный кирпич, жуткие белые арочные окна, которые выглядели так, будто они принадлежали церкви, четыре высокие башни, делающие дом более похожим на замок, и восьмиугольную крышу в виде башни, которая была великолепна. Территория была большой, трава изумительно зеленой, а розы «Эрл Грей» окаймляли особняк, словно бордюр. Огромный, круглый, трехъярусный фонтан в барселонском стиле тихо журчал перед входом, и когда все двинулись вперед, головорез за моей спиной слегка толкнул меня, пока я не последовала за ними. Мой взгляд был прикован к этому фонтану, и чем ближе мы подходили, тем больше я наблюдала. Я чуть не улыбнулась про себя, когда увидела их.
В этом фонтане были карпы. Их было очень много.
Было ясно, что в это место вложено много сил и времени. Я бы солгала, если бы сказала, что не хочу идти домой, собирать свое дерьмо и немедленно переезхать.
Я никогда не видела ничего подобного, и, если бы он принадлежал кому-нибудь, кроме Роама, я бы сделала ему комплимент. Такой дом заслуживал открытого восхищения, а этот прямо требовал его.
Роум не наносил никаких ударов.Я сказала ему, что мне не нужно сопровождение, что я буду его добровольной пленницей, пока он оставит Анику в покое, и, сурово взглянув, он позволил мне войти в мою позолоченную тюрьму на своих двоих, в собственным темпе.
Если я думала, что снаружи его дом красив, в тот момент, когда я увидела его внутри, у меня перехватило дыхание.
Слева находилась гостиная, обставленная старинной мебелью из темного дерева. Бордовые обои с принтом выглядели так, как будто они были из другого времени. Были видны пара золотых мягких диванов с подушками и книжные полки от пола до потолка. Я не могла разобрать названия, но большинство из них выглядели устаревшими, и я знала, что это будет классика первого издания. Большой викторианский камин оставался незажженным, но окружающее его чугунное литье заставило меня задуматься.
В чугуне было изображение обнаженного мужчины, прижимающего к груди свою отрубленную голову. На противоположной стороне был тот же мужчина, без одежды, с высоко поднятой головой. Верх был усеян распростертыми телами и змеями. Я смутно припомнила, что где-то видела его раньше, но не мог точно определить где.
Быстрый взгляд вправо показал почти то же самое. Единственным отличием в этой комнате было количество проходящего через нее света. В ярко освещенном солнечным светом огромном пространстве стояли два четырехместных дивана темно-красного цвета с плюшевыми бархатными подушками, малиновый ковер с узором, который был настолько большим, что я даже не знала, что они бывают такого размера, темно-коричневые кресла, старинные лампы и вазы с замысловатыми букетами из роз. Когда я поднял взгляд, то увидела потрясающую хрустальную люстру, сверкающую в лучах солнечного света.
Это было божественно.
Мне казалось, что я вернулась в 1800-е годы, и я никогда не хотела уходить. Пока меня не отвели в отдельное крыло дома, и Роам не запихнул меня в гардероб своей спальни. Конечно, он был не совсем маленьким, и он оставил свет включенным для меня, но чем больше времени я проводила там в одиночестве, тем больше мне казалось, что стены смыкаются вокруг меня, потому что из-за клаустрофобии мое дыхание становилось тяжелым.
— Эй! — Я попробовала еще раз, стуча в закрытую дверь. — Выпустите меня отсюда! — У меня закружилась голова, и я закрыла глаза, когда мой стук стал слабым. — Я сказала, что останусь!
Но опять никто не пришел.
Почувствовав слабость, я прислонилась спиной к стене и соскользнула вниз по двери, затем подняла кулак и вяло постучала. Я делал это в течение долгого времени, и когда
