–Знаю, – отвечаю я немного обиженно. – Я была не настолько пьяна, чтобы не запомнить!
–Просто я подумал, может, ты сама хотела, чтобы это произошло, поэтому решил объяснить...
–Что значит «ты сама хотела, чтобы это произошло»? А как насчет тебя?
–Что насчет меня? – спрашивает Кэгни, повернувшись ко мне. Лицо у него застывшее, как маска.
–Может, ты хотел этого больше, чем я! – восклицаю я, в гневе вскочив на ноги.
Значит, увидел, как я выгляжу по утрам, и сразу на попятную?! Очень мило!
–Какое имеет значение, хотел я чего-то или не хотел? – грустно спрашивает Кэгни.
–Еще как, черт побери, имеет! – кричу я, проклиная все на свете.
Неужели меня в очередной раз отвергнут?!
–Давай останемся друзьями, – предлагает Кэгни.
От возмущения я едва не давлюсь собственной слюной .
–Друзьями? Разве могут получиться друзья из тех, кто друг друга ненавидит?! Или на другую дружбу ты вообще не способен?
Кэгни смотрит на меня с грустью в глазах.
–По-моему, Санни, тебе лучше уйти, пока мы не наговорили друг другу вещей, о которых потом пожалеем.
–Не волнуйся! Уже ухожу.
Я хватаю с пола свои заскорузлые, не до конца высохшие шорты и блейзер. Я выхожу из кабинета, не оглянувшись, и с силой захлопываю за собой дверь. Надо принять душ. Надо переодеться в сухую одежду, не одолженную, а свою собственную. Надо нормально выспаться, наконец...
Я останавливаюсь в коридоре перед дверью, ведущей в магазин Кристиана. Это ведь не что иное, как страх. Я снова боюсь. Может, надо этот страх перебороть? Не поддаваться ему? Я представляю Кэгни, который стоит у окна в полном одиночестве. Я должна быть смелой за нас обоих. Если у него не хватает храбрости, то у меня хватит.
Только я разворачиваюсь, чтобы вернуться в кабинет, как дверь в офис Кэгни распахивается.
–Я не хочу быть только твоим другом, Санни, но раз ты с Эдрианом, выбора у нас нет.
–Мы с Эдрианом расстались, – говорю я.
–Вот как? Это меняет дело.
Мы смотрим друг на друга, не в силах отвести взгляд.
–Ничего страшного тут нет, – успокаиваю я Кэгни, держась на всякий случай за ручку двери.
–Действительно, – соглашается Кэгни и делает шаг мне навстречу. – Совершенно ничего.
–Самый настоящий пустяк. Ну может, не совсем пустяк, но он ничего особенно не изменит.
Я отпускаю дверь, и она захлопывается у меня за спиной.
–Полностью согласен, – говорит Кэгни и делает два шага мне навстречу.
Я делаю то же самое.
–Если я тебя сейчас поцелую, – добавляет Кэгни, – деревья на улице расти не перестанут. Мир останется прежним, если я тебя поцелую.
–Если что-то и изменится, то только наши жизни, – предполагаю я.
Странно, но я не могу ни улыбнуться, ни нахмуриться. Я вообще ничего не могу. Только смотреть на Кэгни.
–Не знаю, как ты, – добавляю я после паузы, – а я к переменам готова.
Мы уже совсем близко друг к другу. Кэгни наклоняется и, едва касаясь ртом моих губ, тихо говорит:
–Ловлю тебя на слове, солнышко.
Доктор мне улыбается.
–Вы даже представить себе не можете, – говорю я радостно, – как мне помогли наши сеансы. Это было очень конструктивно, очень поучительно... и очень дорого.
Я подмигиваю доктору и, улыбнувшись, продолжаю:
–Думаю, теперь на некоторое время мы расстанемся. Я не хочу сказать, что больше никогда к вам не приду, но сейчас мне надо сделать небольшую паузу. Нам с Кэгни предстоит много узнать друг о друге. Я не намерена держать его на расстоянии вытянутой руки, хотя понимаю, что теперь в моей жизни все изменится. У него будет собственное мнение по поводу того, что я делаю и говорю. Придется с этим считаться. Наверное, в отличие от вас он не будет спрашивать, как я отношусь к тому или другому, ну и ладно. Главное, теперь мы будем делиться всем только друг с другом, и если я одновременно стану ходить к вам на сеансы, то получится, что я ему в некотором роде изменяю.
Доктор откладывает в сторону шариковую ручку и встает с кресла, чтобы пожать мне на прощание руку. Сегодня он не собирается делать записи в блокноте.
* * *
Я сижу за столиком перед «Старбаксом» и пью черный кофе. На мне джинсы двенадцатого размера и полосатый свитер. Я выгляжу совсем недурно. Не великолепно и не отлично, а просто недурно. И этого вполне достаточно.
Если вы худеете, то имейте в виду, что дело здесь не только в килокалориях, животных жирах и нарушенном обмене веществ. Все гораздо проще и сложнее одновременно. Если вы хотите похудеть, беритесь за дело сразу, как только приняли решение. Пускай даже сегодня утром вы съели целую пиццу с сыром, куском чесночного хлеба и несколькими пирожками. Не важно. Просто делайте то, что решили сделать. Или не делайте, если не хотите. Если полнота мешает вам жить, избавьтесь от нее, только и всего. Решать вам.
Не имеет смысла обижаться на то, что красивой считается худоба. Стандарты красоты, меняясь год от года, существовали всегда, с самых древних времен, и всегда кто-то им соответствовал, а кто-то нет. Сейчас в моде стройные тела. Через несколько лет стандарты могут измениться, однако совсем не исчезнут никогда. Нравится это кому-то или нет, всегда найдутся люди, не соответствующие современным представлениям о красоте. Главное не позволять стандартам портить вашу жизнь. Лично я собираюсь получить от жизни все, что она может мне дать, несмотря ни на какие стандарты! Я использую каждый шанс, который мне представится, и стараюсь ничего не бояться. Я потратила слишком много времени, стесняясь самой себя и извиняясь перед всеми и каждым за то, какая я есть. С меня хватит. Диета помогла мне понять, что я вольна делать со своей жизнью все, что считаю нужным. Санни Уэстон больше не станет извиняться за то, что она такая, какая есть.
Похудеть так сильно, как похудела я, – это примерно то же самое, что долгие годы жить в бедности, а потом выиграть в лотерею миллион. Первое время у вас кружится голова от внезапно наступившей эйфории, но потом приходят другие проблемы, замещая собой прежние. Убрать лишний жир с бедер – не значит избавиться от всех своих бед. Стремиться надо не к тому, чтобы стать идеальной; всегда найдется кто-то стройнее и красивее, чем вы. Стремиться надо к тому, чтобы стать ровно настолько лучше, насколько вы можете. И если вам удастся похудеть, то главной наградой будет не стройная фигура, а та уверенность в себе, которую вы обретете в пути к идеалу.
Много лет я просидела, забившись в угол, уверенная, что ничего не стою. Мне казалось, что из-за своего веса я не достойна любви и уважения. Теперь я понимаю, что, сколько бы вы ни весили, надо сражаться. Мы имеем право любить и быть любимыми вне зависимости от размера одежды. И это право стоит того, чтобы за него бороться.
