Медвежонок: Ты будешь вести себя так же позже вечером?
Я: У меня уже есть один, большой парень.
Медвежонок: Идеально. Хочется дернуть тебя за волосы и трахнуть в глотку.
Местечко между моих ног покалывает от предвкушения обещания, и я ерзаю на своем стуле.
— Подруга Гаррета тоже была там, — говорит Картер. — Эмма? Твоя соседка.
— Эмили, — поправляю я.
— По-видимому, она время от времени работает там на общественных началах, работает с детьми. Некоторые из них действительно испытывают трудности. — Он хихикает. — Гаррет думал, что она чирлидерша.
Медвежонок: PS. Ты знала, что Эмили детский психолог??? Она была сегодня у нас дома.
В моей голове всплывает смутное воспоминание о том, как она говорила мне, что ее работа скучная и неважная, отмахиваясь от меня, когда я задал этот вопрос через полчаса после того, как она ударила Кевина по лицу.
Я выбираю ее контакт и набираю сообщение.
Я: Скучная и неважная работа, да?
Эмили: Заткнись.
Я: Моя маленькая неженка.
Эмили: Не разрушай мой образ плохой стервы, Джей.
— Я почти уверен, что она и Гаррет все еще трахаются. Потому что он говорит, что не встречается с той девушкой-фотографом, но на прошлой неделе у него были царапины по всей спине в раздевалке, а сегодня они с Эмили разговаривали в углу.
Медвежонок: Она отвела меня в сторону и спросила, как я думаю, готовы ли Джексон и Адам заняться сексом втроем.
Эмили: Ты можешь уговорить своего парня свести меня со своими сексуальными друзьями? Он не думал, что я говорю серьезно, но если бы на меня набросились двое парней одновременно, я бы, по крайней мере, хотела быть совершенно разбитой, понимаешь? Они выглядели способными на это.
Я: Я не думаю, что Адам любит секс втроем, Эм. Извини.
Эмили: * вздох * Да, у меня тоже есть эта атмосфера. Я бы, наверное, испортила его. Эй, хочешь устроить девичник в следующие выходные?
Я: Девичник?
Эмили: Да, ты знаешь, еда на вынос, фильмы, безалкогольное вино…
Что-то расцветает у меня в груди, когда Картер болтает о том, что у них достаточно детей, чтобы создать собственную хоккейную команду, и хотя Оливия сидит прямо передо мной, она пишет в нашем групповом чате Каре, спрашивая, не хотим ли мы остаться с ночевкой, когда мальчики уедут в следующий раз. Эмили начинает перечислять другие вещи, которые мы можем сделать, если я не хочу оставаться дома, например, пойти поужинать или потанцевать. Гаррет присылает мне фотографию маленького талисмана на брелке, который я подарила ему на День Святого Валентина, мишку и солнышко, смотрящих на меня с его ладони, с сообщением, что он любит меня и что он уже разработал план с Адамом и Джексоном, как заставить нас посидеть вместе в клубе, и я чувствую себя настолько переполненной, что это почти болезненно.
Откуда взялась вся эта любовь? Эта невероятная семья, дружба, которыми я был благословлена? Они всегда были со мной, и я просто была слишком строга к себе, чтобы поверить, что они действительно были здесь ради меня?
Пока Картер оплачивает счет, мужчины рядом с нами просят еще один раунд.
— Извините, — говорит официантка. — Я больше не могу вас обслуживать.
— Что, черт возьми, это значит? — спрашивает один из них, неуверенно поднимаясь на ноги. — Мы смотрим игру и хотим еще одну.
Она качает головой.
— С вас, мальчики, хватит. Я могу вызвать вам такси, как только вы оплатите счет.
— Нам не нужно гребаное такси, — выплевывает он, вырывая купюру у нее из рук.
Комок беспокойства поселяется у меня в животе, и Картер берет руку Оливии в свою, а другую кладет мне на спину, ведя нас к двери. Я оглядываюсь через плечо, наблюдая, как мужчины хватают свои пальто, бросая купюры на стол. По какой-то причине мое сердце бьется немного сильнее, и грудь начинает сжиматься.
Когда мы вступаем в прохладную ночь, я делаю глубокий вдох и медленно выдыхаю. Узел в моем животе медленно распускается, и я расслабляюсь, когда мы направляемся к машине.
Дверь ресторана с грохотом распахивается, и трое мужчин выходят.
— Гребаная сука, — говорит один.
— Куда мы теперь пойдем? — невежественно замечает другой.
Третий выуживает из кармана связку ключей от машины.
— Я знаю одно место.
Нет. Нет. Я хватаю брата за руку.
— Тебе лучше убрать их к чертовой матери, — рычит Картер, указывая на ключи. — Если ты в твоем состоянии хотя бы шагнешь к машине, я продавлю тебя сквозь землю.
Человек, держащий ключи, покачивается, его глаза остекленели, когда он смотрит на Картера. Затем он смеется и делает шаг вперед.
— Убирайся с моего пути, суперзвезда.
Картер кладет руку ему на грудь, нависая над ним.
— Еще один шаг. Я прикончу тебя, черт возьми.
— На глазах у твоей беременной жены? Нет, я так не думаю. Нас трое, и ты один. Как ты думаешь, кто пострадает?
— Картер, — тихо умоляет Оливия, протягивая к нему руки. — Мне страшно.
— Слышал это? Твоя жена напугана. Садись в свою машину и отвези ее домой.
Картер сжимает ее руку и подводит ко мне.
— Дженни, садись в машину и вызови полицию.
Моя грудь резко вздымается, глаза обегают мужчин, когда они смыкаются вокруг Картера. Оливия сжимает мою руку, одна рука у нее на животе.
— Дженни, — хнычет она. — Я плохо себя чувствую.
— Садись в машину, — повторяет Картер. — Сейчас.
Я пытаюсь, но мои ноги не двигаются. Почему мои ноги не двигаются? Почему эти люди вот так идут к нему? Почему он не идет с нами? Я пытаюсь позвать его, но что-то внутри меня замирает от страха. Когда я закрываю глаза, все, что я вижу, — это неузнаваемая машина моего отца. Все, что я чувствую, — это запах протухшего пива. Все, что я чувствую, это… ужас.
Один из мужчин смотрит на Оливию, потом на меня и ухмыляется.
— Вам двоим будет неинтересно на это смотреть.
У Оливии перехватывает дыхание, ее глаза расширяются от паники, и я выхватываю телефон, набирая эти три номера.
— Девять-один-один, вам нужны пожарные, скорая помощь или полиция?
Мой ответ застревает у меня в горле, когда все трое мужчин одновременно наваливаются на Картера, сплетенная масса тел, качнувшись, влетает в ближайшую машину, прежде чем упасть на землю.
Душераздирающий крик Оливии заглушает все остальное, кроме моего собственного голоса, когда я выдыхаю.
— Кажется, у меня приступ паники.
ГЛАВА 39
ЛОПАЕМ ПУЗЫРЬ
— Мам, прекрати. Я в порядке, обещаю.
Она смахивает слезы со своих налитых кровью глаз, тех, на которых, как она настаивает, на самом деле нет. Она складывает дрожащие руки на коленях, и я накрываю их своими.
— Я была так напугана, — шепчет она.
Мое сердце падает. Я притягиваю маму в свои объятия, крепко обнимая ее. Один раз — это слишком много раз, чтобы отвечать на телефонный звонок, в котором замешан пьяный водитель.
— Я в безопасности. Оливия и ребенок в безопасности, и Картер в безопасности. Мы все в безопасности.
Все, кроме Рэндалла Дункана. У Рэндалла сломан нос. Его рот тоже довольно сильно разбит.
Двое других легко отделались, решив, что они предпочли бы не подставляться под кулак Картера после того, как увидели, какой урон он наносит Рэндаллу. Они бросились прочь, но далеко не ушли.
Рэндалл выдул 0,23 балла, почти втрое превысив разрешенный лимит. Я сижу здесь последний час, размышляя о том, что могло бы произойти, сядь он за руль, чья жизнь могла быть потеряна.
Мама целует меня в лоб.
— Я собираюсь найти торговый автомат.
— Хорошо. — Я ковыряюсь в игле на тыльной стороне ладони, к которой прикреплена капельница. — Эта штука чертовски чешется. Могу я ее вынуть?
— Дженнифер Беккет, не трогай это. Подожди, пока не вернется медсестра. Ради всего святого, ты потеряла сознание.
