Ознакомительная версия.
– Будьте внимательны, – съязвил Небо́. – Если вы станете провоцировать меня, вы можете лишиться права выбрать пистолет.
– Вы также ответите передо мной, мсье.
– Едва ли. Я могу убить того, кто перейдет мне дорогу, но дуэль – занятие для злодеев.
– Очевидно, мсье Нороски считает так же.
– Не беспокойтесь, мсье Нороски подчинится требованиям глупцов. Но после заявления, сделанного этой женщиной, я боюсь, что вы не найдете свидетелей среди честных людей.
– Они перед вами, – уверенно воскликнул Ромилли. – Господа Плелан и Женнетон.
Плелан и Женнетон опустили головы, но, связанные долгами, подтвердили свою готовность.
– Вам и Кеану следует переговорить с этими господами.
– В церемониях нет необходимости, я назначу условия поединка теперь, в присутствии всех.
– Это не в моих правилах.
– Удачный повод их нарушить. Мужчина, зарабатывающий постелью и оспаривающий устав, придуманный другими, вызывает у меня восхищение. Светские львы установили правила, руководствуясь собственной глупостью, и считают особой честью соблюдать этот нелепый кодекс.
– Ваши слова оскорбительны, – обиделся Плелан.
– Вот мои условия, – заявил Небо́ властным тоном. – Орудием поединка станут четыре пистолета, лишь два из которых будут заряжены пулями. Противники будут стрелять с расстояния пяти шагов. Первый выстрел – за мсье Ромилли. Мсье Нороски, с завязанными глазами, возьмет свое оружие первым.
– Вы обезумели! – воскликнул Кеан.
Небо́ продолжал:
– Поединок состоится через час, на рассвете, в Булонском лесу. Мы встретимся у каскадов.
Он добавил:
– В качестве компенсации за сегодняшний скучный вечер я предлагаю присутствующим здесь дамам наблюдать за поединком с почтительного расстояния и прошу уступить мне первый фиакр.
Затем Небо́ обратился к Кеану:
– Я поеду один с Ладисласом и буду на месте вскоре после вас. Ромилли должен к тому времени быть там, чтобы поединок занял как можно меньше времени. Когда все закончится, оставайтесь с ними и не говорите ничего о том, что вы узнаете или о чем догадаетесь в отношении личности Нороски.
– Постойте, – попросил виконт. – Признаюсь, я не хотел бы запятнать свое доброе имя в поединке, подобном дуэли с принцем Куртене, на которой Меродак околдовал противника.
– Величие Меродака слишком значительно, чтобы вам было позволено его судить. Но я даю вам слово, что поединок пройдет по правилам.
Он вышел, уводя с собой Поль. Принцесса держалась великолепно, невзирая на смятение, превращавшее действительность в сон.
– Куда вы везете меня? – воскликнула она, сидя в фиакре рядом с Небо́. – Мне предстоит погибнуть или, по меньшей мере, быть раненой? От чьей руки, Боже праведный! И за что? Рисковать жизнью против Ромилли – все равно, что выбросить свою душу за окно!
– Неужели я дождался разумных слов! Ради чего вы подвергли себя опасности – ради того, что подумают эти глупцы? Их мнение – воплощение вселенской глупости! Перед лицом нападок и оскорблений приемлемо лишь прощение – или месть, но месть должна быть верной и бесповоротной! Абсурд поединка в том, что поверженный умрет неотомщенным.
– Если я погибну, вы отомстите за меня, Небо́?
– Клянусь вам. Но вы не погибнете – скажите лишь слово, и фиакр отвезет вас на улицу Рембрандта – оказавшись в постели принцессы Рязань, граф Нороски ничем не рискует.
Она задумалась.
– Нет! Я пожелала стать мужчиной и пойду конца… Но я не хочу остаться калекой, и моя бедная тетя…
– Молитесь, Поль, и доверьтесь мне.
Он привлек ее к себе:
– Идите ко мне – в объятиях Небо́ вы станете неуязвимой.
Он нежно гладил ее по щеке – у виска она чувствовала его дыхание.
– Вы хотите меня заколдовать?
– Я хочу спасти вам жизнь!
– Оставьте меня, Небо́, не навлекайте на меня дурман. Я должна быть сильной.
– Останьтесь в моих объятиях – я сделаю вас сильной.
Спустя мгновение она замолчала и, опустив голову на плечо Небо́, уснула.
– Теперь вы мне верите? – спросил он.
– Теперь – да, – улыбнулась она, словно пока она спала, опасность миновала.
Небо́ вышел из фиакра первым и подошел к свидетелям. Было раннее утро.
– Покажите пистолеты, – потребовал он/
Осмотрев оружие, он подозвал Поль – ее движения были непроизвольны.
– Завяжите ему глаза – пусть сделает свой выбор.
Принцесса без колебания взяла два пистолета.
В двадцати шагах от них несколько женщин дрожали от волнения.
Небо́ указал Поль ее место.
– Вперед! – крикнул он.
Ромилли поднял пистолет. Целясь в Поль, неподвижную, словно статуя, он нажал на курок.
Раздались крики женщин.
Казалось, принцесса застыла среди дыма, поднятого выстрелом в упор.
Замершая фигура противника привела Ромилли в ужас – он разрядил второй пистолет. Поль по-прежнему не шевелилась, тело Ромилли дрогнуло и зашаталось.
Небо́ подошел к дереву и приклеил к стволу почтовую марку:
– Ладислас, выстрелите в цифру пятнадцать.
Не прицеливаясь, Поль одним движением уложила две пули в указанную часть марки. Взяв у нее пистолеты, Небо́ с отвращением швырнул их к ногам Ромилли и поторопил девушку к фиакру:
– Кучер, на улицу Гальвани, быстрее, плачу луидор за скорость.
Фиакр рванулся с места. Наклонившись к окну, Небо́ улыбнулся: собравшиеся боялись шелохнуться, думая, что видят сон.
Поль не просыпалась всю дорогу. Едва перешагнув порог своего дома, Небо́ позвал слугу:
– Пьер, принеси змею.
Слуга принес узкий и длинный ящик. В ответ на тихий свист змея обвилась вокруг него с игривостью прирученного животного. Небо́ взял ее в руки и лентой обвил вокруг головы Поль – принцесса вздрогнула. Небо́ развернул змею и опустил ее обратно в ящик.
– Где я? – спросила девушка. – Небо́, это вы… Я убита? Ранена?
– Вы в моем доме – целы и невредимы.
Она поднесла ладони к лицу.
– Я проснулась? Или по-прежнему вижу страшный сон?
– Вы проснулись, большая девочка. Я готов вернуть вашему лицу его ослепительную белизну!
Не прерывая раздумий, она позволила Небо́ умыть ее лицо и руки.
– От краски не осталось и следа. Скорее надевайте ваше платье, целомудренной принцессе пора в постель.
– Объясните же мне…
– Одевайтесь.
Переодевшись, Поль вернулась в комнату. Выражение ее лица было серьезным.
– Небо́, вы спасли мне жизнь.
– Прежде вынудив вас ею рисковать. Я всего лишь исправил свою оплошность.
– Нет, я обязана вам жизнью.
– Коль скоро вы обязаны мне столь многим, не сочтите за труд…
– Я готова на все.
– Я не требую многого. Всего лишь забудьте о случившемся.
– Небо́, вы восхищаете и пугаете меня одновременно. Стало быть, вы знали, что в моей памяти этот поединок будет лишь дурным сном по дороге домой?
– Я знал.
– Стало быть, вы – Дьявол?
– Я – сильнее Дьявола. Он способен лишь на зло, я же могу творить добро!
IV. Его Величество Народ
– ИНТЕРЕСНО, какую работу выполняют эти белоручки?
– По мостовой в таких туфлях не походишь!
Несмотря на блузы и кепи, Поль и Небо́ едва ли походили на рабочих – те быстро разгадали переодетых господ.
– Гляди, они даже не притронулись к вину!
– У младшего того и гляди глаза на лоб вылезут – словно ни разу не бывал в трактире!
Изумление Поль на самом деле было безгранично. Она видела, как в трактире буржуа играют в карты и спорят о политике, как в кабаре богема ведет провокационные беседы, как в питейном заведении флиртуют студенты, как в кафе «Риш» рисуются светские выскочки. Все находили некоторый повод, чтобы собраться вместе, но только здесь, замерев на месте и не веря своим глазам, она узнала неуемное пьянство Латинского квартала – люди приходили сюда лишь для того, чтобы пить. Она сидела за оцинкованной стойкой с основанием из белого мрамора, занимавшей значительную часть зала. Между тонкими струями воды и рядами бокалов разных размеров выстроились бутыли всевозможных форм – одни очертаниями напоминали древний сосуд для ликера, другие повторяли контуры тела Наполеона III.
По периметру зала в технике мнимого объема были нарисованы бочки. В резком свете газовых ламп блестели медные краны, которые то и дело открывал хозяин погреба, создавая впечатление неистощимых запасов вина.
Скучившись за бесконечными рядами маленьких столиков, исчезавших в табачном дыму, представители всех ремесел соединились в суровом безмолвии пьянства. Дебоширы оставались у стойки. С каждой поднятой кружкой дрожащие руки тянулись к вину, веки моргали, пытаясь разогнать скачущий рой воображаемых мух, мелькавших перед глазами. Пьяные с трудом держались на ногах и растирали лодыжки, охваченные судорогой. Иные бились в конвульсиях delirium tremens [21] . Мужчины с парализованным рассудком являли картину необратимого пристрастия к вину. Невзирая на их землисто-серые лица, зловонное дыхание, неряшливую одежду в грязи и лохмотьях, засаленные бороды и прочие отвратительные свойства, Небо́ испытывал к ним жалость, настолько был очевиден путь, ведущий из трактира прямиком в могилу.
Ознакомительная версия.
