Ознакомительная версия.
– Животные, – пробормотала принцесса.
– Женщины вашего круга – и среди них немало ваших знакомых – достигают еще более животного состояния с помощью уколов морфия, чем этот несчастный – быть может, он заглушает спиртным голод. Неужели вы думаете, что любитель шампанского не является пьяницей? Разве английский пэр, напившийся рислинга и повалившийся под стол, благороднее мужлана, который спустя несколько часов будет мертвецки пьяным лежать на обочине дороги? Сорт вина и изящество бокала не меняют сути, лишь еще более отягчают вину. Вспомните Ноя, который проклял Хама, посмеявшегося над отцовской наготой: легкомыслие – крайняя ступень падения. Всякий, кто страшится встречи лицом к лицу со страданиями и ищет забвения в вине, обречен на гибель.
– Мое воображение никогда не уподобит абсент Мюссе кружке бродяги, – возразила Поль.
– Вино погубит и великого человека, как погубило бы Прометея, попроси он Меркурия лишить его чувств. У каждого – своя чаша страдания, и нам не дано видеть ее предел – начало нашего падения. Верно одно: переставая думать, различать и желать, мы навсегда отрекаемся от бессмертия.
На пороге появилась женщина с младенцем на руках и двумя детьми, цеплявшимися за ее юбку – нищета превратила ее в старуху. Закрыв дверь, она неподвижно встала, взглядом разыскивая среди пьяниц своего мужа.
– Гляди-ка, – сказал один из каменщиков, – Маргерит снова беременна – будет уже девятый.
– Найдет, не найдет, – напевали пьяные балагуры.
Эта обездоленная женщина, стоявшая среди пьяных мужчин, являла собой ужасающее олицетворение участи жены рабочего. Дыры в ее одежде, взгляд ввалившихся глаз обвиняли мужчину, днем сыпавшего проклятиями, а ночью превращавшегося в похотливое животное. Присутствие женщины, днем и ночью терпевшей побои, вызывало сильную неловкость – она словно упрекала всех собравшихся. Наконец она увидела своего мужа, прятавшегося за спиной собутыльника – переполненный злобой, тот вскочил с места, чтобы ее прогнать.
– Я голодна! Дети голодны!
Она повторяла это с упорством мученицы, будучи не в силах найти других слов.
Устав от собственных криков, муж кулаками вытолкал ее за дверь и вернулся за стол с лихим выражением лица человека, не позволявшего собой командовать. Поль встала и вложила в руку Маргерит несколько луидоров. Та от изумления замерла с открытой ладонью, позволив глазам мужа перехватить блеск золотых монет – тот побелел, представив, как бы он пропил деньги, лежавшие в руке жены, и бросился за ней.
Небо́ бросил на стойку экю и вышел вслед за Поль. Улица была пуста – пьяный мужчина и перепуганная женщина исчезли. Собравшись вернуться в трактир, они услышали детский плач, доносившийся из темной аллеи, и бросились в ту сторону. Небо́ зажег о стену восковую спичку, чьи размеры превосходили обычную – внезапный свет явил им страшное зрелище. Младенец с разбитой головой лежал на земле, а пьяный злодей избивал жену ногами, словно куст виноградника; двое обезумевших от страха детей жались к стене.
– Негодяи! – закричал пьяный, увидев их. – Дали золотник жене, и она его прячет! Я вас проучу!
– Держите свечу, Поль, и оставайтесь позади меня.
Он достал из кармана блузы металлический футляр – в нем лежал предмет, походивший на перьевую ручку, – и вынул из него длинную иглу:
– Погасите свечу, Поль.
– Грязная проститутка! Она уколола меня иголкой! Вы ответите… – его голос сделался неразборчив, и, ударившись о стену, он рухнул на землю.
Небо́ зажег еще одну спичку, осторожно убрал иглу обратно в футляр и склонился над стонавшей женщиной, по-прежнему сжимавшей в кулаке золотые монеты. Они помогли ей встать на ноги, ее губы были в крови – защищая руками живот, она вывихнула локоть.
– Мой ребенок… – спросила она, едва в силах говорить.
Поль показала ей младенца с разбитой головой. Увидев страшную картину, женщина лишилась чувств.
– Небо́, – воскликнула Поль, поддерживая несчастную. – Нужно позвать на помощь.
– Оставим ее лежать на лестнице.
– Мы не можем уйти.
– Поль, слушайтесь меня – иначе мы не выберемся невредимыми. Вероятно, я убил этого пьяницу.
– Убили! – воскликнула Поль.
– Да, – ответил Небо́, увлекая ее на улицу. – Я еще не научился дозировать яд таким образом, чтобы лишить чувств на время. Если только алкоголь, содержащийся в крови этого негодяя, не воспротивится отравлению, эта женщина будет избавлена от мужа и спасена от настоящей беды. Хотите, я скажу вам, о чем вы думаете? Вы сравниваете меня с Родольфом, пустившим в ход кулаки в схватке с Шуринером119 – вы находите, что против пьяницы я выглядел не столь достойно. Не обладая стальными мышцами, я не умею обратиться с ружьем солдата и спрашиваю орудие защиты у науки. Справедливые идеи – верны во все времена, а благоразумные люди всегда мыслили приблизительно одинаково – здравый рассудок имеет твердые грани. Но средства и формы непрерывно движутся вперед – пренебрегать ими станет лишь недалекий человек.
Орудием героя грядущей эпохи – двадцатого столетия – станет не Дюрандаль, но крошечный футляр в кармане. В нем притаятся огонь, газ, дурманящий порошок, взрывчатая смесь. Подобный сюжет едва ли станет мотивом для фрески, но жизнь есть непрерывный мезальянс: череду внезапных обстоятельств надлежит встречать лицом к лицу и быть готовым победить – либо обратить себе на пользу. Наука в долгу перед нами за игры в полубогов. Она заслонила сверхъестественные силы, но готова предоставить силы нейтральные.
Они вышли на бульвар Бельвиль – проститутки подходили к прохожим.
– Эти женщины – попрошайки? – спросила Поль.
– Мы познакомимся с ними следующей ночью. Вы уже имеете представление о нравах простого люда – настало время узнать его мысли. Мы отправимся на лекцию Агессо для рабочих, где вы встретите не нигилистов, но тех, кто придерживается умеренных взглядов, пьет вино и не слывет ни злым, ни безумным. Вы сможете наблюдать интеллектуальную достопримечательность – поспешные выводы, которые политические истины формируют в головах провинциалов.
На углу улицы Лемон они увидели красные занавески, мрачневшие в темных окнах винного погреба.
Войдя внутрь, Небо́ провел Поль через заполненный людьми зал и толкнул дверь с матовыми стеклами. Дюжина рабочих оживленно листала газеты, при их появлении все замолчали.
– Товарищи, – обратился Небо́, усадив Поль. – Я прибыл из Нанта и еду в Бурж.
Они переглянулись, совещаясь.
– Пароль верный, но кто дал его тебе?
– Быть может, сам дьявол, но я его назвал – вы обязаны меня принять. Признайтесь, ваше недоверие вызвано отсутствием грязи на моих ладонях.
– Это так, – сказал один из рабочих.
Небо́ взял графин с водой, облил ею руки и, выдвинув печной заслон, опустил их в золу – его землистые ладони были неузнаваемы.
Рабочие поняли, что он смеется над ними.
– Вы ведете себя как дети. Люди могут иметь как благородное, так низкое происхождение: столь же глупо упрекать меня за изящество моих рук, сколь мне – указывать на ваши мозоли – стигматы честного труда. Если сердцем я на вашей стороне, мои руки могут служить вам – разве ваши избранники носят блузу? Я – художник, доставшееся от дяди наследство позволило мне не работать, но учиться; теперь, когда у меня не меньше знаний, чем у адвокатов, обманывающих простых людей, я вновь могу надеть блузу и вместе с вами противостоять буржуа. Я готов поделиться с вами собственными представлениями об устройстве общества, но прежде хочу узнать, чего хотите вы?
– Чего хотим мы? Обрести свободу.
– Избавиться от хозяина.
– Занять место богатых.
– Самим зажить праздной жизнью.
– Я требую лишь одного – меньше работы и выше оплату.
– Всеобщее прямое голосование никогда не поможет вам стать свободным – в Палату не попадет ни один человек из народа! Отчего? Вам самим очевидно, что заседать в собрании или стать послом может лишь грамотный человек – невозможно быть слесарем и политиком одновременно. Оттого вами руководят буржуа.
– Но они служат нашим интересам!
– Они заигрывают с вами и дают пустые обещания. Вы избираете их на четыре года, но если разразится война, неужели они спросят вас перед тем, как проголосовать? И свободный народ отправится на смерть по прихоти своих избранников.
Рабочие растерялись.
– Вы не можете обойтись без буржуа в политике, но хотите прогнать хозяев заводов и мастерских. Стало быть, каждый из вас хочет сам стать хозяином – в этом вас нельзя упрекнуть. Но вам известно, что в любом деле можно найти окольный путь – иначе поражение неминуемо. Послушайте, какой путь нашел я.
Рабочие внимательно слушали.
– Прежде всего, всякая программа должна умещаться на листе бумаги величиной с ладонь – взгляните! Потребности народа суть его права. К потребностям относятся мир (война не может быть объявлена без согласия людей; на фронт пойдут лишь те, кто поддержал развязывание войны; всеобщая воинская повинность должна быть отменена); безопасность (правосудие должно стать бесплатным; предварительное тюремное заключение следует запретить; всякое гражданское и уголовное дело надлежит слушать не дольше одного месяца); жилье (особый закон установит плату за аренду жилья в зависимости от заработной платы, распорядится о строительстве рабочих кварталов и назначит в каждом из них санитарных инспекторов); продовольствие (цена на хлеб должна быть снижена вдвое, а создавшийся дефицит изъят из средств богатой знати или же покрыт за счет налога на скаковых лошадей). Эти меры (к ним следует добавить бесплатную регистрацию всех актов гражданского состояния и создание министерства по делам бедноты, в обязанности которого будет входить трудоустройство всех нуждающихся) удовлетворят рабочих, которые не станут вмешиваться в дела управления страной.
Ознакомительная версия.
