Он засмеялся, довольный своей шуткой, и вышел из каюты, заперев за собой дверь.
Сверху доносился шум быстрых шагов. Очевидно, устанавливали паруса.
«Меня увезут в другую страну, – подумала Лалита, – и никто никогда не узнает, что со мной случилось».
Вырваться на причал – нечего было и мечтать. Дверь каюты была заперта, а единственный иллюминатор выходил на реку. К тому же Лалита не сомневалась, что за попытку к бегству ее действительно изобьют до смерти.
Осмотревшись, Лалита увидела, что две девушки лежат с закрытыми глазами. Она была уверена, что их чем-то опоили. У других глаза были широко открыты, и зрачки расширены от страха.
Как ей рассказывал лорд Ротвин, большинство девушек были из деревни, им было лет по пятнадцать-шестнадцать, и их личики не утратили еще деревенской свежести.
Все они носили крепкие, практичные деревенские башмаки, какие обычно покупают прислуге, и платья из хлопка или грубой шерсти.
Лалита услышала, как подняли якорь и отдали швартовы. Ветер наполнил паруса, и судно двинулось.
Лалита дрожала в своем легком вечернем платье.
Должно быть, они отошли от причала и вышли в речной фарватер. Стало светать.
Сердце Лалиты взывало к лорду Ротвину. Почувствует ли он, как отчаянно она нуждается в нем? Она всегда верила в силу мысли; всегда была убеждена в том, что разум не знает пределов. Но какие слова могут помочь ей сейчас?
– Придите ко… мне! Я хочу… видеть вас! Я нуждаюсь в вас! Спасите меня! – Она повторяла это снова и снова как молитву. – Господи… пусть… он услышит меня… дай ему знать, что я нахожусь в… опасности!.. Господи, дай ему знать… пожалуйста!.. Господи… пожалуйста! Господи!..
Но несмотря на все ее мольбы, прилив уносил корабль из Лондона вниз по реке, к морю. Увы, ее молитва не была услышана!
Девушка, сидевшая рядом с Лалитой, сумела освободиться от кляпа, платок сполз с подбородка ей на грудь.
– Что случилось? Куда мы плывем? – спросила она испуганно.
Повернув голову, Лалита увидела, что ее соседка симпатична, открыта и слегка простовата. Если бы не бледность, вызванная испугом, ее щечки казались бы наливными яблочками.
Девушка зубами развязала грязный носовой платок и на губах Лалиты.
– Что случилось? – спросила девушка. – Я не понимаю, куда нас везут.
– Откуда вы? – спросила Лалита.
– Я из Сомерсета, – ответила девушка. – В Лондоне мне обещали место.
– Какое место?
– Посудомойки в хорошем доме, – ответила девушка. – Я сообщила ей, где она должна была меня встретить.
– Сообщили – кому? – спросила Лалита.
– Женщине в гостинице. «Куда вы хотите ехать?!» – спросила она. Когда я рассказала ей, она сказала, что отвезет меня туда. У нее была хорошая карета, и я подумала, а почему бы не проехаться, вместо того чтобы идти пешком.
– И что произошло потом?
– Я точно не знаю. Она мне сказала: «Вы, должно быть, утомлены после поездки. Выпейте!» А когда я выпила, у меня сильно закружилась голова, и больше я ничего не помню. Очнулась я здесь, связанная. Что же все это значит?
Лалита промолчала. Не было никакого смысла раньше времени пугать это невинное создание.
– Наверное, они скажут нам рано или поздно, – проговорила она, – но боюсь, что нас похитили.
– Но зачем? – воскликнула девушка. – Какой в этом смысл? Выкуп? За меня не получишь больше пяти шиллингов.
Лалита не ответила. Ей самой было так страшно, что пугать других ей не хотелось. Ей бы это не помогло.
Она посмотрела на других девушек и убедилась, что и они пробовали избавиться от кляпов, но неудачно.
Девушка из Сомерсета заплакала.
– Я хочу домой, к маме! Я думала, что в Лондоне смогу заработать, буду посылать деньги домой, но теперь я страшно боюсь! Я хочу домой!
«Мы все хотим этого», – чуть было не проговорила Лалита, но вместо этого она сказала спокойно:
– Вы должны быть храбрыми. Будет только хуже, если мы разозлим похитителей. Если они заподозрят неповиновение, они озвереют.
– Вы хотите сказать, что они могут… сделать нам больно? – наивно спросила девушка.
Лалита помнила слова лорда Ротвина о том, что торговцы белыми рабами избивают или опаивают одурманивающим зельем тех, кто не исполняет того, что им приказано.
«Да поможет нам Бог!» – думала она про себя.
В отчаянии она чувствовала, что судно набирает ход и идет все быстрее.
Дул сильный ветер, и Лалита поняла, что, если так будет продолжаться, им не потребуется много времени, чтобы достичь Голландии или какой-нибудь другой страны европейского континента. Уже к вечеру они будут там. И что их будет ждать?
Лалита посмотрела на других девушек и поняла, что она, должно быть, самая старшая среди них. Значит, торговцев белыми рабами заставили прихватить и ее, заплатив за ее похищение. Она все больше убеждалась, что все было подстроено ее мачехой.
Лалита отлично представляла себе ярость мачехи, когда Софи, при всей ее удивительной красоте, лишилась такой прекрасной партии, как лорд Ротвин. Несмотря на уверения Софи, что-то заставляло Лалиту сомневаться в том, что Джулиус Вертон по-прежнему верный поклонник красавицы. Будь это так, Софи не стала бы уничтожать свидетельство брака Лалиты с лордом Ротвином.
Вспоминая события той ночи, Лалита предположила, что Джулиус Вертон все-таки получил записку Софи, которую грум отнес к нему в Уимблдон. Может, Джулиус был небольшого ума, а может, просто еще был слишком молод, но у него была гордость аристократа. Как бы глубоко он ни переживал измену невесты, он не стал бы умолять ее вернуться после того, как она так вероломно обманула его. В этом Вертона поддержали бы и его бабушка, и его друзья. Тем более что, несмотря на красоту Софи, брак с ней, с точки зрения наследника герцогского титула, был явным мезальянсом. Его родственники имели все основания надеяться на то, что он со временем сделает лучшую партию. Лалита была уверена, что Софи попробовала еще раз соблазнить лорда Ротвина именно потому, что Джулиус Вертон порвал с ней. Оставался единственный претендент на руку и сердце Софи – Томас Уэрнсайд, несимпатичный и развратный господин в летах.
И все же, несмотря на погоню за дилижансом и возвращение Лалиты в свой дом, лорд Ротвин мог по-прежнему испытывать нежные чувства к Софи. Трудно было ожидать, чтобы он стал противиться страсти к столь очаровательной женщине, рядом с которой меркли все остальные.
Лалиту вернул к действительности вопрос девушки из Сомерсета:
– Неужели мы не можем как-нибудь сбежать отсюда?
– Я не могу ничего придумать, – ответила Лалита. – Вы можете развязать веревки вокруг вашей талии?
– Вокруг своей – не смогу, – ответила девушка, – но я могла бы попробовать развязать вас.
– Как же вы это сделаете? – спросила Лалита.
– Если мы сядем спиной друг к другу, – ответила та.
Отталкиваясь пятками, они развернулись и сели спинами друг к другу. Лалита чувствовала, как пальцы девушки распутывают веревки. Это заняло некоторое время, но наконец руки Лалиты оказались свободны, и она тут же бросилась развязывать девушку из Сомерсета.
– Они сказали, что развяжут нас, когда мы выйдем в море, – проговорила она, – поэтому, когда они вернутся, надо притвориться, что мы связаны.
– Я понимаю, – откликнулась девушка. – А что делать с другими?
– Надо ослабить их кляпы, но так, чтобы они в любой момент снова могли бы быстро заткнуть себе рты.
Девушки все поняли, и Лалита со связанными ногами переместилась в одну часть каюты, а девушка из Сомерсета – в другую.
Все девушки были в полном неведении относительно того, что с ними случилось.
– Куда мы плывем?
– Где они нас высадят?
– Чего они хотят?
– Я так боюсь!
Когда Лалита добралась до двух спавших девушек, она увидела, что их сон так глубок, что, скорее всего, им дали большую дозу сильного снотворного. Девушки были очень молодые, миловидные, светловолосые, сильные, хорошо сложенные.
«Возможно, они счастливее нас, – подумала Лалита. – По крайней мере они еще не знают, что их ждет».
– Потише, – шепнула она другим девушкам, которые горько сетовали на злосчастную судьбу, плакали и звали матерей.
Шум наверху не стихал, а даже усиливался, и Лалита предположила, что корабль вышел на большую воду. Река в этом месте, наверное, становилась более бурной. Но с палубы доносились и крики людей, тревожные крики, как ей показалось. Была слышна иностранная речь.
Неожиданно в коридоре раздались чьи-то тяжелые, быстрые шаги. Лалита и девушка из Сомерсета поспешили завязать рты платками и сунули руки в петли веревки. Лалита успела прошептать остальным:
– Поправьте кляпы!
В каюту ввалились четверо мужчин, кинулись к грубой деревянной перегородке напротив двери и навалились на нее. К удивлению Лалиты, одна из панелей – приблизительно в три фута шириной – сдвинулась, и за ней оказалось пустое темное пространство. Мужчины подняли девушек с пола. Тот громила, который принес Лалиту на борт и который, похоже, был у них за старшего, произнес:
