Хью взвыл от боли и рухнул на пол.
– Проклятье! Какого черта?..
Лорд Рамсгейт встал на колени рядом с сыном:
– Я не мог позволить тебе уйти.
– Я тебя убью, – прошипел Хью, скорчившись от боли. – Клянусь, убью…
– Нет, – покачал головой маркиз, прижимая к его лицу влажную, сладко пахнущую тряпку, – не убьешь.
Гостиница «Уайт харт», номер герцога Йорка
Хью открыл глаза и обнаружил, что лежит в постели. Нога чертовски болела, и он хотел было протянуть руку, чтобы помассировать мышцу, но оказалось, что этот ублюдок его связал. Дьявол!
– О, ты очнулся!
Голос отца показался ему слишком уж мягким и даже слегка… скучающим.
– Я убью тебя! – прорычал Хью, изворачиваясь в своих путах, пока не увидел его.
Маркиз сидел в кресле в углу и наблюдал за ним поверх газеты.
– Возможно, но не сегодня.
Хью снова задергался, но все, чего добился, это ссадины на запястьях, тошнота и головокружение. Пришлось на секунду закрыть глаза, чтобы прийти в себя, прежде чем спросить:
– В чем дело, черт возьми?
Лорд Рамсгейт сделал вид, будто обдумывает вопрос, и наконец признался:
– Я озабочен.
– Насчет чего? – выдавил Хью.
– Боюсь, ты слишком долго тянешь с прелестной леди Сарой. Кто знает, когда мы сможем найти еще одну женщину, готовую смотреть сквозь пальцы… – лицо лорда Рамсгейта брезгливо сморщилось, – на твое увечье.
Оскорбление не достигло цели: Хью давно привык к подобным уколам, – но замечание отца по поводу леди Сары, вызвало в нем странную неловкость.
– Я знаком с леди Сарой, – по крайней мере воочию, добавил он про себя, – едва ли две недели.
– Всего? А мне казалось, дольше.
Хью обмяк.
Мир явно перевернулся: отец, который обычно рвал и метал, пока Хью с холодным презрением взирал на него, всего лишь вскинул брови, тогда как сам он был готов изрыгать огонь.
– Я надеялся, что твой вопрос с женитьбой решен и дело наконец сдвинулось с мертвой точки, – заметил маркиз, переворачивая газетную страницу. – Когда все началось? Ах да. Той ночью в Фенсморе. С леди Данбери. Господи, всюду эта старая кляча!
Хью едва не стало плохо:
– Откуда ты это знаешь?
Лорд Рамсгейт поднял руку и пошевелил пальцами:
– Я нанял людей.
– Кого?
Склонил голову набок, словно пытаясь решить, стоит ли выдавать шпиона, он наконец пожал плечами:
– Думаю, можно сказать тебе: все равно бы сам догадался, – твой камердинер.
Хью потрясло это известие, и он заметил, уставившись в потолок:
– Он служит у меня два года.
– Подкупить можно кого угодно. – Маркиз опустил газету и всмотрелся в сына: – Неужели я так ничему тебя и не научил?
Хью вздохнул, пытаясь сохранять спокойствие:
– Немедленно развяжи меня.
– Пока не могу. – Маркиз снова поднял было газету, но тут же швырнул на стол и раздраженно оглядел испачканные типографской краской руки: – Тьфу ты черт, ее не прогладили!
– Я должен вернуться в Уиппл-Хилл, – напомнил Хью, взывая к его разуму.
– В самом деле? – широко улыбнулся маркиз. – А я слышал, что ты уезжаешь.
Пальцы Хью скрючились словно когти: неприятно было сознавать, что старик слишком хорошо информирован.
– Пока ты лежал без сознания, я получил от твоего камердинера записку, в которой ты велел ему сложить вещи. Должен сказать, это меня обеспокоило.
Хью снова попытался разорвать путы, но они не соскользнули даже на волосок. Отец явно умел вязать узлы.
– Надеюсь, это не надолго. – Лорд Рамсгейт встал, подошел к маленькому тазику и, вымыв руки, взял небольшое белое полотенце. – Мы просто ждем прибытия прелестной леди Сары.
– Ч-что ты сказал? – ахнул Хью.
Отец тщательно вытер руки, вынул из карманчика часы и открыл:
– Думаю, уже скоро. Твой камердинер уже успел уведомить ее о том, где ты находишься.
– Какого черта ты так уверен, что она приедет? – зарычал Хью с отчаянием.
– Не уверен, но очень надеюсь. И тебе тоже следовало бы. Одному Богу известно, сколько времени тебе придется провести в этой кровати, если она не приедет.
Хью закрыл глаза и застонал. Как он мог допустить такое? И чем, интересно, была пропитана эта тряпка? Голова все еще кружилась, а усталость чувствовалась такая, словно с бешеной скоростью пробежал милю. Нет, не так: он не задыхался, а будто из легких выкачали воздух и они слиплись.
– Чем была пропитана эта тряпка? – выдавил Хью.
– Что? А, это! Купоросное масло. Прекрасно действует, не так ли?
Перед глазами плавали черные точки, как ни попытался Хью проморгаться. Прекрасно действует? Он бы сказал иначе.
– Она не приедет, – стараясь придать своим словам небрежности, даже презрительности, чтобы посеять в отце сомнение в эффективности его плана, процедил Хью.
– О, не сомневайся: приедет, – заверил лорд Рамсгейт. – Она тебя любит, хотя одному Богу известно почему.
– Твоя родительская любовь никогда не перестанет меня изумлять, – съязвил Хью и, будто в доказательство своих слов, дернул за веревки, которыми был связан.
– Неужели ты не поехал бы за ней, если бы она куда-нибудь сбежала?
– Это совершенно иное! – отрезал Хью.
Лорд Рамсгейт только снисходительно улыбнулся.
– Надеюсь, ты понимаешь, что есть тысячи причин, по которым твой замысел провалится, – попытался урезонить его Хью.
Отец молча слушал.
– На улице дождь, – импровизировал Хью, пытаясь кивком показать на окно. – Только сумасшедший выйдет из дома в такую погоду.
– Ты же вышел.
– Ты не оставил мне выбора, – сухо напомнил Хью. – И хочу напомнить, что у леди Сары нет причин волноваться из-за того, что я поехал повидаться с тобой.
– О, брось! Наша взаимная неприязнь ни для кого не является тайной. Думаю, уже всем это известно.
– Речь не о взаимной неприязни, – поправил Хью, понимая, что не вполне убедителен, – а о глубокой вражде между нами. И это ей неизвестно.
– Ты не сказал леди Саре о нашем… соглашении? – злорадно ухмыльнулся маркиз.
– Конечно, нет, – солгал Хью. – Думаешь, она примет мое предложение, если узнает?
– Тем более необходимо претворить в жизнь мой план, – обдумав его слова, заявил маркиз.
– Какой именно?
– Позаботиться о твоей женитьбе, конечно.
– Привязав меня к кровати?
Лорд Рамсгейт злорадно усмехнулся.
– И позволить ей освободить тебя.
– Ты безумец, – прошептал Хью, но, к своему ужасу, ощутил, как шевельнулось в его чреслах при мысли о Саре: вот она нагибается над ним, протягивает руки, чтобы дотянуться до узла, завязанного на кроватном столбике…
Он зажмурился, пытаясь думать о морских черепахах и рыбах, о жирном викарии в той деревне, где вырос, – о чем угодно, только не о Саре; о ком угодно, только не о ней!
– А я думал, ты будешь мне благодарен! – обиженно воскликнул лорд Рамсгейт. – Разве не этого ты хотел?
– Только не таким образом, – процедил Хью.
– Я запру вас наедине как минимум на час и постараюсь сделать так, чтобы об этом узнало как можно больше народу. Таким образом, она будет скомпрометирована независимо от того, произойдет между вами что-то или нет, и я получу то, чего желаю.
– А как насчет ее?
Лорд Рамсгейт дернул бровью, склонил голову набок и пожал плечами: очевидно, его совершенно не интересовали желания самой Сары.
– Она будет мне благодарна. – Маркиз хотел что-то добавить, но остановился и прислушался: – По-моему, это она.
Хью ничего не слышал, но буквально через минуту в дверь настойчиво постучали. В бешеном рывке он еще раз попытался разорвать веревки, но тщетно.
Видит Бог, он хотел Сару Плейнсуорт, хотел ее всем своим существом. Хотел стоять с ней у алтаря, приносить обеты перед Богом и людьми, надеть кольцо ей на палец и клясться в вечной преданности. Хотел уложить ее в постель и своим телом показать все, что кроется в его сердце. Хотел лелеять ее, когда она затяжелеет его ребенком.
Да, хотел, но не обманом: она должна тоже этого хотеть.
– Как это волнующе! – почти пропел лорд Рамсгейт издевательским тоном, который резанул по нервам. – Боже! Я чувствую себя школьницей!
– Не смей даже прикоснуться к ней! – зарычал Хью. – Клянусь Богом, если ты дотронешься до нее хотя бы пальцем…
– Ну-ну, – перебил маркиз. – Леди Сара – будущая мать моих внуков. Разве могу я ей причинить боль?
– Не делай этого… – Горло Хью перехватило прежде, чем он успел добавить «пожалуйста».
Он никогда ни о чем не просил отца – не стал бы и сейчас, – но ради Сары был готов пойти и на это. Она не собиралась выходить за него, это было ясно, особенно после сцены с Дэниелом. Если она войдет в комнату, лорд Рамсгейт запрет дверь и решит ее судьбу. Хью получит руку любимой женщины, но какой ценой?
– Отец… – начал Хью, и их потрясенные взгляды встретились: никто из них не мог вспомнить, когда Хью в последний раз обращался к отцу иначе чем «сэр». – Заклинаю вас не делать этого.
