Но едва только ноги Касс коснулись усыпанной листьями земли, Джулиан тотчас же убрал руки. Касс отвернулась и откашлялась, и они медленно направились к кромке воды.
Касс тряхнула головой. О чем они говорили до того, как Джулиан к ней прикоснулся? Ах, да. О Люси.
– Нужно знать Люси. Она уже не в первый раз втягивает меня в неприятности. «Будь смелее!» – всегда повторяет она. Ну и куда завела меня эта смелость?
Губы Джулиана изогнулись в улыбке.
– На прогулку с бесполезным вторым сыном.
Касс остановилась и заглянула Джулиану в глаза.
– Джулиан, прошу, не говори мне, что действительно веришь в собственную бесполезность.
Джулиан наклонился, поднял с земли камешек и бросил его в воду.
– Но я действительно в это верю.
Горло Касс сдавило болью, и она сжала его рукой.
– Ты никогда не рассказывал мне об этом.
Джулиан поднял еще один камень, не сводя глаз с воды.
– Полагаю, о таких вещах не пишут в письмах. Даже друзьям.
– О каких?
Джулиан устремил взгляд на горизонт.
– Однажды, когда мне было четырнадцать лет, отец сказал, что я бесполезен.
Касс судорожно втянула носом воздух.
– Нет, этого не может быть!
– Впрочем, это не важно.
Касс коснулась руки Джулиана, но он не посмотрел на нее.
– Важно. Очень. Для меня, – произнесла она. – Прошу тебя, скажи, что он не говорил этого.
Джулиан подкинул камень в руке.
– Он употребил именно это слово. Бесполезный. К тому времени, как мне исполнилось четырнадцать лет, Дональд был совсем большим. Смерть от какой-нибудь детской болезни ему уже не грозила. Так что в один прекрасный день титул достался бы ему. Поэтому я был больше не нужен.
Касс прижала руку к отчаянно колотящемуся сердцу.
– Что за монстр мог сказать такое ребенку?
Джулиан посмотрел на нее.
– А что за монстр сказал девочке, что она нужна лишь для того, чтобы добыть для семьи титул?
– Мама сказала мне такое однажды, – пробормотала Касс. – Да, она сказала следующее: «Не имеет значения, какие чувства испытывает к тебе мужчина, важно лишь то, женится он на тебе или нет». И тогда я вознамерилась стать идеальной женой, чтобы завоевать расположение и любовь родителей. – Касс вздохнула. – Но родители меня не любят. Я для них всего лишь козырная карта.
Голос Джулиана звучал мягко:
– Знаю. Ты рассказывала мне об этом в одном из своих писем. Мне очень жаль, Кэсси.
– Рассказывала? – Касс принялась всматриваться в землю в поисках камня, отчаянно силясь найти способ перевести разговор на другую тему.
– Да.
– Забавно. Я помню наизусть все, что ты писал мне, – тихо произнесла она. – Но совершенно не помню, что я писала тебе.
Джулиан резко вкинул голову, и его лицо приобрело какое-то странное выражение.
– Ты помнишь наизусть мои письма?
Вспыхнув до корней волос, Касс присела на корточки в поисках камня и даже раздвинула листья руками.
– Я знаю, что у тебя на подбородке есть шрам, потому что твоя первая лошадь сбросила тебя на землю, когда тебе было шесть лет.
Джулиан потер подбородок.
– Было больно. Я поцарапался о валун.
Касс подняла с земли камень и осторожно двинулась к воде.
– Я знаю, что однажды в Итоне тебя побили мальчишки, потому что ты единственный защитил нового ученика, который только приехал и всего боялся.
Джулиан вопросительно посмотрел на Касс.
– В письме не говорилось о том, что это был я.
Касс улыбнулась.
– А это было и не нужно. Я поняла все без слов. Ведь тем защитником был ты, верно?
Джулиан заложил руки за спину, посмотрел на мыски своих сапог и кивнул.
– А еще я знаю, что однажды ты отдал Дафне все свои карманные деньги, потому что она хотела купить щенка, с которым дурно обращались хозяева.
Джулиан улыбнулся.
– Дафна умеет быть убедительной.
– Ты очень хороший брат, – произнесла Касс. Она бросила камень, но он не стал подпрыгивать на воде, а тут же ушел на дно.
– Оуэн не стал бы делать подобного для тебя? – спросил Джулиан.
– О, Оуэн всегда был добр ко мне, но его больше интересовали охота, верховая езда и прочие мальчишеские забавы. Так что ему зачастую не было никакого дела до младшей сестры. К тому же, когда у нас гостила Люси, она постоянно пыталась вовлечь его в свои игры, а он упирался.
– Стало быть, она играла с тобой?
– Боюсь, иного выбора у нее попросту не было. – Касс бросила еще один камень, но снова безуспешно.
Джулиан подошел к ней и передал камень, сохранивший тепло его рук.
– Позволь я покажу тебе, – произнес он, разворачивая Касс к себе спиной.
Касс закрыла глаза. Как же приятно находиться в его объятиях, окутанной теплом его тела и исходящим от него ароматом. Джулиан взял ее маленькую холодную руку в свою большую.
– Вот как это нужно делать. Сначала выберем правильный камень. Видишь, какой он плоский?
Касс посмотрела на камень в руке. Он действительно был плоским и гладким.
– Бросать его нужно довольно сильно, под небольшим углом к поверхности воды. – Джулиан показал, как нужно взмахнуть рукой.
Касс попробовала. Камень подпрыгнул один, два, три раза, а потом исчез под водой.
– Я сделала это! – Касс развернулась к Джулиану с широкой улыбкой на лице, а потом резко отстранилась, осознав, как близко друг к другу они стоят. Касс быстро попятилась назад, стараясь оказаться как можно дальше.
Джулиан покачал головой и принялся рассматривать землю в поисках подходящих камней.
– Знаешь, я тоже помню твои письма, – тихо произнес он. – Посмотрим, смогу ли я освежить твои воспоминания.
Вспыхнув, Касс опустила глаза и принялась ковырять мыском туфельки песок.
Джулиан сложил руки за спиной.
– Я знаю, что ты взяла за правило дружить с теми, кого никто не хочет брать в друзья. А еще ты очень близка с Люси и Джейн.
– Я люблю их, – призналась Касс. – Даже Люси, когда не испытываю желания ее убить.
Джулиан кивнул.
– Еще я знаю, что ты исключительно хорошо шьешь, поешь, играешь на фортепьяно и рисуешь. Особенно рисуешь.
– Я не слишком этим горжусь, потому что на всех этих занятиях настаивала мать. – Касс улыбнулась. – Исключение составляет разве что рисование.
– У тебя к этому действительно талант.
Касс отвела глаза.
– Спасибо.
– Я до сих пор храню все твои рисунки и повсюду вожу их с собой.
Касс посмотрела на Джулиана.
– Ты хранишь их? Все эти годы?
– Да. Я не смог сохранить все письма, но бережно храню рисунки. Я пересматривал их, когда воздух был спертым от запаха крови, а небо – серым от дыма.
Глаза Касс обожгли слезы, и она отвернулась к озеру, чтобы Джулиан ничего не заметил.
– Я знаю, что ты любишь своих родителей, несмотря на их дурное обращение, – произнес он.
Касс обхватила себя за плечи.
– Я так написала?
– Не совсем. Но я понял без слов.
Касс улыбнулась тому обстоятельству, что Джулиан повторил ее собственную фразу. Она устремила невидящий взгляд на безмятежное озеро.
– Я всегда хотела, чтобы родители меня любили. А они, казалось, любили только Оуэна. За то, что он мальчик и наследник.
– Мне известно это не понаслышке.
Касс обернулась и взяла Джулиана за руку.
– Джулиан… Я действительно верю в то, что написала в своем письме. Если Дональд не вернется… – Она сглотнула. – Ты сможешь. Сможешь стать графом. Ты достаточно сильный и добрый для этого.
Джулиан стиснул зубы.
– Как Апплтон?
Его слова ранили Касс в самое сердце. Она отвернулась, отчаянно борясь со слезами.
– Нужно возвращаться.
Джулиан лишь кивнул в ответ. Они медленно подошли к лошадям, и Джулиан помог Касс взобраться в седло. Встав ногой на поваленное дерево, он легко оседлал собственного коня.
Прежде чем тронуться с места, Касс посмотрела на Джулиана.
– Джулиан, ты когда-нибудь сможешь вновь стать моим другом?
Свифт потер подбородок и посмотрел на безмятежную гладь озера.
– Нет, Кэсси. Не этого я хочу.
Касс не могла сосредоточиться, хотя должна была написать письмо своей престарелой тетушке Мередит. Вместо этого она смотрела в угол комнаты невидящим взглядом, позабыв про перо, что держала в руке. Ей так много нужно было обдумать. Прогулка с Джулианом ничего не прояснила. Лишь еще больше сбила ее с толку. Чего она хотела? Что ей было нужно на самом деле? Касс не хотела выходить замуж за Гаррета или какого-то другого мужчину, которого совершенно не любила. Она хотела Джулиана. Только его одного. И так будет всегда. Только вот он никогда не будет принадлежать ей. Вчера она почти набралась храбрости спросить, в кого он влюблен, но не смогла.
Касс знала, Джулиан все еще злится на нее. Но имело ли это какое-то значение? Позапрошлой ночью он целовал Касс, потому что испытывал к ней влечение и ничего не мог с собой поделать. Только вот он по-прежнему ненавидел ее за ложь, не чувствовал, что может ей доверять. На этот счет Касс не питала никаких надежд. Джулиан не мог ее простить, и она должна была принять это. Пора расстаться с давней мечтой, которая с каждым днем становилась все более далекой и несбыточной. Да, Пенелопа не вышла замуж за Джулиана, но и Кассандре это не грозит. Просто Касс слишком долго цеплялась за надежду.
