– В конечном итоге все хорошо, – сказал он. – Теперь у меня есть шрам, который добавляет мне брутальности. К тому же меня поцеловала красивая женщина. Хотя я этого почти не помню.
Лия улыбнулась, чувствуя странный восторг от того, что Тоби назвал ее красивой.
– Мне понравилось, – сказала она. – Ты хорошо целуешься.
– Даже в коме? – хихикнул Тоби.
– Да.
– Ну, это полезная информация, – ответил Тоби. – Если в следующий раз мне вздумается целовать кого-то в бессознательном состоянии. И я так благодарен тебе за то, что ты не дала реанимировать меня этому жуткому спасателю.
– Спасателю? – не поняла Лия.
– Да. Я был бы в ужасе, если бы пришел в себя и увидел над собой этого толстяка! – со страхом в голосе произнес Тоби.
Лия рассмеялась:
– Вот почему я ему и не позволила. Я знала, что ты был бы в ужасе.
Он улыбнулся, и Лия вдруг поразилась тому, насколько иначе Тоби выглядел без волос и бакенбард.
– Знаешь, – сказала она, – я была не права. У тебя прекрасная форма черепа. На самом деле, без волос ты выглядишь лучше.
– Ты правда так думаешь? – удивился Тоби.
– Да, – сказала она. – Раньше ты выглядел как Том Бейкер. Теперь ты больше похож на Кристофера Экклстоуна.
– О, – произнес Тоби. – Именно так сказала и Мелинда. Выходит, все хорошо?
– Да, – ответила Лия. – Правда. Тебе очень идет.
Подъехала «Скорая», и Лия села в фургон вместе с Тоби.
– Ты ведь знаешь, что тебе не обязательно ехать со мной, не так ли? – спросил он.
– Да, – ответила она. – Знаю. Но я хочу.
– Хорошо, – сказал Тоби.
Он взял ее за руку.
– Хорошо.
Когда десять минут спустя «Скорая» подъехала к зданию клиники, Лия и Тоби все еще держались за руки.
Тоби выглядел так, как, наверное, выглядят бездомные уголовники воскресным утром. На его лбу красовалось восемь свеженаложенных швов, а глаз распух, и цвет кожи вокруг него напоминал поздние стадии заката где-нибудь на Карибах. Люди сторонились, когда Тоби шел по улице, даже несмотря на то, что он надел новый пиджак Agnès В и замшевые туфли-дезерты. Людям он все равно казался всего лишь верзилой-скинхедом с подбитым глазом, следами хирургического вмешательства на лбу и без переднего зуба. Тоби специально решил надеть майку со словами «Я поэт» спереди и «Я учился в престижной школе» на спине. Все окружающие при виде его с отвращением отстранялись. С одной стороны, это его злило, с другой – он чувствовал себя свободнее.
Все это напоминало Тоби рождественский бал-маскарад, где каждый участник мог оказаться кем угодно. Он чувствовал, что может застать всех врасплох и разом разрушить все шаблоны своей жизни, просто появившись на людях без шапки.
И, может быть, именно поэтому Тоби вдруг оказался в состоянии взять в свои руки положение в собственном доме. До следующей недели нужно было рассказать своим жильцам, что он продает дом и что они вскоре должны съехать. Потом у него будет еще три недели, чтобы доделать ремонт в комнатах (и неважно, будут ли там по-прежнему жильцы или нет) и закончить отделку. Позволить себе возиться дольше Тоби не мог. Чем дольше он будет откладывать неизбежное, тем хуже для всех.
Сначала он заглянул к Кону с Мелиндой. В прежние времена он бы счел невежливым вот так припереться посреди дня в комнату к своим жильцам, но новому Тоби все было нипочем.
Дверь открыл Кон. Мелинды в комнате не было.
– Привет, Кон. Не против, если я войду? – спросил Тоби, протискиваясь в дверь.
– Конечно нет, заходи, – ответил Кон.
По телевизору шла какая-то передача, люди в студии громко ругались. Кон потянулся за пультом и уменьшил громкость. Тоби оглядел комнату, быстро делая про себя заметки по поводу ремонта.
– Можно, я?.. – сказал он, указывая на край ковра, и упал на колени. – Мне просто нужно увидеть, какой тут пол.
Тоби приподнял зеленый ковер и заглянул под него.
– Хм.
Тоби кивнул и опустил ковер.
– Отлично.
Кон посмотрел на него с недоумением:
– Что ты делаешь?
– Я подумал, что надо убрать из всех комнат ковры. Поэтому хотел проверить, в каком состоянии половицы, – ответил Тоби.
Кон кивнул и сел на кровать Мелинды.
Тоби провел ладонью по своему поросшему тонкой щетиной затылку и улыбнулся:
– Кон, как дела? Мы какое-то время с тобой не разговаривали. Как у вас с Дейзи, все хорошо?
Кон пожал плечами и стал возиться с расческой своей матери.
– Судя по всему, все как-то… бесперспективно. Не сложилось? – сочувственно произнес Тоби.
– На самом деле, вся эта история с Дейзи была каким-то недоразумением, – пожал плечами Кон.
– Вот как? – сказал Тоби. – Почему же?
– Не знаю. Ее семья, знаешь, они такие… – начал Кон и запнулся.
– Высокомерные? Неприветливые? Снобы? – предположил Тоби.
– Ничего из вышеперечисленного. Они были со мной очень милыми, но все это казалось… – снова запнулся Кон.
– Фальшивым? – спросил Тоби.
– Да. То есть нет. Просто все это не имеет никакого смысла, вот и все. У них прекрасная дочь, которая училась в лучших школах и университетах, которую они холили и лелеяли, тряслись над ней с самого детства. То есть, естественно, они хотели бы для нее и идеального парня, – произнес Кон.
– Ну да, но я не очень понимаю, к чему ты ведешь, – пожал плечами Тоби.
– А по-моему, все очевидно, разве нет? С чего бы им захотелось видеть рядом со своей дочерью кого-то вроде меня? То есть они даже пригласили меня пожить у них, – пояснил Кон.
– А почему они не должны были тебя приглашать? – не понял Тоби.
– Потому что, черт подери, я не знаю, о чем мы бы с ними разговаривали! То есть представь себе: сядем мы все за стол, и они будут читать свои гигантские газеты, обсуждать политику и состояние дел в мире, говорить о чертовой классической музыке. А я там буду не пришей кобыле хвост. Просто мне кажется, что они были со мной милыми только потому, что думали: я – очередное проходящее явление в жизни их дочери. Как будто ее отношения со мной – это так, несерьезно. Может быть, они со мной вежливы только потому, что я надолго не задержусь. Я думаю, что, если бы они знали о моих настоящих чувствах и чувствах Дейзи ко мне, они бы сбежали! – посетовал Кон.
Тоби вздохнул:
– Ты обсуждал это с Дейзи, ну то есть что вы друг к другу чувствуете?
Кон покачал головой, снял с расчески Мелинды волос и обернул его вокруг пальца.
– Нет, – сказал Кон. – Мы вообще практически больше ничего не обсуждаем.
– В смысле, все кончено?
Он пожал плечами:
– Да. Полагаю, что да.
– Но, Кон, это просто нелепо. Ты же любишь эту девушку… – начал Тоби. Кон снова пожал плечами. Тоби продолжил: – Ты готовил для нее, посвящал ей стихи. Эта девушка была тебе послана свыше, чтобы изменить твою жизнь.
– Да! – Кон с силой ударил себя расческой по ноге. – Да! В точку. Она послана свыше, чтобы изменить мою жизнь. Но, черт побери, я не хочу ничего менять. Мне не нужна девушка, которая проводит половину своей жизни в больнице, родители которой ждут, что я все время буду торчать рядом, что я впишусь в их идеальную семью, родители которой будут все время наблюдать за мной и проверять, достаточно ли я хорош для их дочери. Мне нравится моя жизнь, знаешь ли. У меня есть четкие планы. И конкретные желания.
– Но ведь Дейзи этим планам не мешает? – сказал Тоби.
– То есть мне теперь уехать на Карибы вместе с ней? А если у нее опять будет какая-нибудь зараза, или что-то с легкими, или, черт подери, еще что посерьезнее? А до ближайшей больницы пилить километры на яхте или самолете? Как думаешь, что на этот счет скажут ее драгоценные мамочка с папочкой? Нет, приятель, это для меня слишком… Я не могу так. Не могу, – ответил Кон.
– А почему ты не можешь внести в свои планы некоторые коррективы? Можно же поездить по островам в Канале: Гернси, Джерси, Сарк, Силли. Или выбрать что-нибудь в Греции, на Средиземном море? – предложил Тоби.
– Нет, – ответил Кон. – Нет. У меня есть четкий план. Еще полтора года проработать в «Condé Nast». Получить лицензию пилота в Южной Африке. Уехать на Карибы. Прости, Тоби, я знаю, тебе очень нравилось участвовать в моих отношениях с Дейзи, и я правда ценю все, что ты сделал для меня. Но у нас с ней нет будущего. Понимаешь?
Тоби вздохнул.
– Ну, – сказал он, – вообще-то, я думаю, что ты поступаешь неправильно. Настоящая любовь не бывает без препятствий, ведь ты знаешь это? Так не бывает, чтобы вдруг ты влюбился и все встало на свои места. Настоящая любовь – это огромная заноза в заднице. И из-за нее приходится кое-чем жертвовать.
– Ладно. Но в моей жизни было достаточно жертв! – отчеканил Кон.
– Чем ты жертвовал? – полюбопытствовал Тоби.
– Ухаживал за бабулей, потому что совесть не давала мне уйти куда-то и оставить ее одну. Ради денег устроился на идиотскую работу. А еще я живу с мамой, и это вдвойне ужасно, – поделился Кон.
– Я думал, тебе нравится жить с мамой? – удивился Тоби.
