Пауло, как я уже заметил, был человеком немногословным, сдержанным, даже немного суровым. Говорил он мало, зато смотрел внимательно, внимательно слушал и все запоминал. Все его действия отличала редкая целеустремленность: приняв решение, он тут же начинал действовать, не суетясь, не размениваясь на мелочи и не тратя лишних усилий. Кратчайшим путем к ближайшей цели – вот как можно было его охарактеризовать. Откуда взялись у него подобные качества, – довольно редко встречающиеся в наши дни и весьма высоко ценящиеся, к примеру, в сфере кризисного управления, – я не знал. Возможно, они были следствием многолетней, постоянной готовности мгновенно приспосабливаться к меняющейся обстановке. Он весь был как заведенная пружина в спортивном хронометре, которая, стоит только нажать кнопку, пустит по кругу стремительную секундную стрелку. Вот и сейчас, пока Изабелла то выбегала в коридор, то возвращалась в комнату, чтобы заглянуть в дверной глазок снаружи и изнутри, Пауло неподвижно сидел в кресле в прихожей, терпеливо ожидая, пока можно будет двигаться дальше.
* * *
Оставив пикап на стоянке, мы вышли из отеля и, следуя указаниям Лины, направились в «Месон реаль» – ресторан с местной кухней, который находился минутах в пятнадцати ходьбы. Ресторан мне сразу понравился: выглядел он довольно уютно, а доносящиеся с кухни запахи были просто божественными.
Не успели мы устроиться за свободным столом, как к нам подошла официантка, чтобы принять заказ. Меню было написано мелом на специальной черной доске – написано по-испански, и Лина, видя мои затруднения, предложила помочь.
– Это было бы очень кстати, – кивнул я, продолжая разглядывать пункты меню, впрочем, без особого успеха.
– Хорошо. Только сначала скажи, что бы ты хотел заказать: настоящие никарагуанские блюда или экзотику для туристов?
– Конечно, настоящие.
Лина слегка подняла брови:
– Должна предупредить: с непривычки некоторые из них могут показаться тебе довольно острыми.
– В жизни надо все попробовать, – ухмыльнулся я, и Лина быстро сказала официантке несколько слов.
Пока мы ждали наш заказ, я изо всех сил старался не слишком наседать на Пауло с вопросами, но получалось не очень: меня разбирало любопытство. Он рассказал, что родился примерно в миле от того места, где живет сейчас, однако в свое время ему пришлось немало поездить в поисках сезонной работы на кофейных или сахарных плантациях. Когда Пауло сказал, что с кофе он имел дело гораздо чаще, чем с сахарным тростником, я насторожился и стал слушать внимательнее.
– Ты, значит, много работал на кофейных плантациях? – переспросил я.
– Sí.
– А где?
– Везде. Гондурас. Коста-Рика. – Он постучал по столу. – Никарагуа тоже.
– А в каком месте в Никарагуа?
Он показал примерно в ту сторону, откуда мы приехали.
– Лас-Каситас. Рядом с mi casa[52]. Там.
– А конкретнее?
Пауло покачал головой и вопросительно посмотрел на Лину:
– Не понимаю.
– На какой плантации?
– У нас там только одна плантация… – В его голосе вдруг послышались теплые, слегка ностальгические нотки, которых я прежде не замечал. – Плантация «Кофе Манго».
Я сглотнул.
– И чем ты там занимался?
Пауло широко улыбнулся и стукнул себя в грудь:
– El jefe. Я править.
Видя мое замешательство, Лина поспешила на помощь:
– Пауло был управляющим, руководил плантацией, рабочими. Всем.
– То есть он был кем-то вроде этого нынешнего бригадира-десятника?
Она немного подумала.
– Да. Только у дяди было больше… обязанностей.
Я снова повернулся к Пауло:
– Это, наверное, было хорошее место. Почему же ты уволился?
Пауло слегка замялся.
– Ну… Слишком много всего происходить.
Напустив на себя понимающий вид, я посмотрел на Лину:
– Он имеет в виду ураган, да?
Пауло провел над столом ладонью со сжатыми пальцами.
– Ураган «Карлос» – плохо. Очень плохо. Он много убить. Мои братья тоже убить. Их жены. Моя жена тоже убить. Другие люди, много, но… – Он покачал головой. – Но мы пережить «Карлос».
– Разве… – Мой голос предательски сорвался. – Разве случилось что-то еще?
Сложив руки на груди, Пауло нахмурился и проговорил каким-то странным тоном:
– Американский компания. – Он сжал кулак, словно пытался раздавить в нем сухарь или галету. – Они нас выжать до сухой… до последний сентаво. Заставить вернуть кредит. У нас не было деньги, чтобы платить. После «Карлоса» у нас ничего не остаться – все пропáсть. Когда мы не смогли заплатить, американская компания забрать все.
Должно быть, выражение моего лица напугало Лину. Опустив ладонь на мою судорожно сжатую руку, она спросила:
– Эй, с тобой все в порядке? – Лина нащупала на моем запястье пульс. – Что-то ты побледнел…
– Все в порядке. Это я так… – Свободной рукой я вытер со лба холодный пот. – Ну а теперь чем ты занимаешься?
Пауло пожал плечами:
– Работать сахарная плантация. Переехать Валья-Крусес, там много пустой дом.
– Ты снимаешь дом? – уточнил я.
– Нет. Некому платить.
– Как так? Ведь кому-то этот дом принадлежит, не так ли?
– Так. Это дом мой двоюродный брат, Солисио Марес Эстебес, – с гордостью произнес Пауло.
– А где он сейчас? Уехал?
– Нет. Он под землей.
– Как-как?
– Солисио погиб, а его семья живет в Манагуа, – вмешалась Лина. – Они разрешили нам занять их дом.
– Та-ак… – протянул я. Почему-то мне никак не удавалось охватить внутренним взором всю картину. Сведения, которые я только что получил от обоих, казались простыми и понятными, но, как только я пытался выстроить факты в логическую цепочку, связь между ними тотчас нарушалась. Я даже потер лоб в надежде, что это поможет мне сообразить, в чем дело.
– Так, давай-ка попробуем разобраться еще раз. Где ты жил раньше?
Пауло посмотрел на меня как на полного придурка и показал на Лину:
– El сasa[53].
Я тоже повернулся к ней:
– В каком доме?
Полуотвернувшись, она некоторое время занималась тем, что пыталась поправить растрепавшиеся волосы дочери.
– В доме моего отца. – Ее рука автоматически поднялась к шее, где висел на тонкой цепочке какой-то полированный камень. – Его звали Алехандро Сантьяго Мартинес.
Она произнесла это имя медленно и с любовью, но на меня оно произвело впечатления электрического удара. Алехандро Сантьяго Мартинес… Я помнил это имя. Помнил, какие события были с ним связаны. С трудом сглотнув, я потянулся к своему стакану с водой.
– Мой отец и четверо его друзей основали кофейную компанию «Синко Падрес». Пауло был женат на папиной сестре, поэтому ему доверяли и сразу взяли на работу в компанию. Папа был бизнесменом, он занимался банками и клиентами, а Пауло управлял плантацией. – Она тепло улыбнулась. – Вместе они организовали дело так, чтобы всем было хорошо. – Лина рассмеялась. – Пауло следил, чтобы все оборудование работало как надо: чинил трактора, грузовики, ленточные транспортеры и прочее. Он даже роды принимал, да, Пауло?..
Пауло улыбнулся, словно это воспоминание было ему приятно.
Наконец принесли наш заказ. Тарелки были полны до краев, и над ними поднимался очень аппетитный парок. Что касалось самой еды, то она показалась мне невероятно вкусной, хотя определить ее точное кулинарное наименование я бы не взялся. То, что лежало в моей тарелке, напоминало фахитас[54], поверх которого было кучей навалено все, что только нашлось на кухне. Впрочем, гарнир я почти сразу отодвинул в сторону: он действительно был слишком острым, а я опасался повторения неприятной истории, в финале которой угодил на попечение Лины.
Где-то в середине нашего ужина Пауло что-то тихо спросил у Лины, а она так же негромко ответила ему по-испански. О чем шла речь, я не понял и решил выяснить, в чем дело:
– Что случилось? Может, Пауло что-то не нравится?
– Все в порядке, – ответила Лина. – Он просто спросил, почему ты не ешь фасоль, бобы и прочее.
– Потому что не хочу, чтобы ему снова пришлось мыть свой грузовик, – ответил я и подмигнул Пауло.
Когда все принесенные блюда были съедены, Изабелла с нескрываемым вожделением уставилась на доску меню, где в самом низу были перечислены несколько сортов мороженого, но Лина только покачала головой и произнесла несколько слов по-испански. Ее голос звучал довольно строго, и я подумал: она напоминает дочери, что десерт мы не заказывали. Дождавшись, пока официантка вернется к нашему столу, я повернулся к Лине:
– Ты не против, если я куплю Изабелле мороженое? Мне это будет очень приятно, честное слово.
Лина посмотрела на дочь, которая восторженно закивала.
– О’кей, – сказала она. – Тебе какое?
Изабелла раздумывала недолго.
– Шоколадное! – выпалила она, поднимая вверх три пальца. – Три!
Глядя на нее, я невольно вспомнил о Сэле – о том, что время идет, а я пока не нашел даже его следов. Мне даже почудилось, что я снова слышу тиканье часов – звук, который преследовал меня с тех самых пор, как я разговаривал с Колином в больнице, у кровати Марии. Вместе с тем мне было очевидно, что, отправившись на поиски ее брата в одиночку, я поступил довольно самонадеянно. В любом случае мои шансы – и шансы Сэла, если на то пошло, – могли серьезно возрасти, если бы я сумел заручиться чьей-то поддержкой. Да, откровенно говоря, с этой здравой мыслью я опоздал, но, возможно, я еще сумею что-то исправить, если, не откладывая, предприму кое-какие шаги.
