– В то время как за мной не было никакой вины, но ты думал иначе!
– Знаю, дорогая. Давай забудем эти неприятные моменты. Господь не наделил бы тебя ангельской красотой, если бы не знал, какая чистая у тебя душа и как целомудренно твое тело! Хотя, признаться, последнее меня очень огорчает… Я разрешаю тебе исповедоваться отцу Ролану. Мы с ним имели беседу, и я узнал, что наш мэр определил к нему своего сына учиться. Думаю, и мы можем водить Жерома в пресбитерий. Прошу только, будь с ним вежливой и сдержанной, ничего больше!
– Обещаю, Колен, – ответила Матильда спокойно.
– Сделай это ради нас! Не хочу, чтобы слухи снова портили нам жизнь, пятнали ее. А еще я нашел прекрасный способ заткнуть рты самым отъявленным сплетницам.
– Каким же образом?
– Мы станем приглашать кюре на ужин и играть в лото в числе наших обычных гостей, – выпятил грудь доктор, довольный своей придумкой.
– Если ты так хочешь… Но разумно ли это?
– Конечно! Более чем! Если отец Шарваз войдет в круг наших друзей, никто не подумает дурного. Необычная фамилия – Шарваз, не так ли? Наш кюре родом из Савойи, он мне сам сказал. Одним словом – горец.
Матильда, которая успела за это время сесть в кресло, слушала мужа с подчеркнуто безразличным видом, хотя сердце ее билось в груди как сумасшедшее, а душа, опьяненная радостью, готова была взлететь на седьмое небо. Если бы они жили в большом городе, ей бы не составило труда завести интрижку с галантным, образованным мужчиной и встречаться с ним под покровом тайны. Но в такой деревне, как Сен-Жермен… Ее ли это вина, если единственный мужчина, исполненный мужественности и шарма, носит сутану и служит обедню?
Будущее представлялось ей ясным, ведь она сможет встречаться с отцом Роланом и ожидать его по субботам к ужину за уставленным изысканными яствами столом, даже зная, что за этим последует скучная игра в лото.
Она уже видела себя во главе стола – изысканно причесанную, нарядную, в меру кокетливую, как и подобает хозяйке буржуазного дома, и с жемчужным ожерельем на шее.
В своей задумчивости она выглядела очаровательно. Доктор приблизился, наклонился, обнял ее и поцеловал сначала в щеку, а потом в губы.
– Колен, перестань! Что, если войдет Сюзанна?
– К черту прислугу! Матильда, ты такая хорошенькая! Кстати, а о чем ты хотела мне рассказать?
– О том, что, несмотря на твой запрет, я была на исповеди, – ответила молодая женщина, глядя супругу в глаза. – Так вот, твой кюре показался мне суровым и не особенно снисходительным. У меня было тяжело на сердце, и я надеялась найти в его словах облегчение, но не ценой же стольких молитв!
Ложь далась ей на удивление легко. Доктор рассмеялся.
– В народе говорят: повинную голову меч не сечет… Да, дорогая?
И он поцеловал ее снова.
Сен-Жермен-де-Монброн, в понедельник 16 июля 1849 года
Три дня Матильда де Салиньяк беспрестанно мечтала о Ролане Шарвазе, но так и не придумала способа увидеться с ним наедине. Муж отзывался о новом кюре местечка очень похвально, поэтому с его стороны препятствий быть не могло.
Колен даже посетил домик священника с сыном Жеромом, желая уточнить, в какие дни мальчик сможет брать уроки Закона Божьего.
«Я сама сказала Колену, что с приглашением на ужин лучше повременить – по меньшей мере, до следующей субботы», – думала она, сидя за фортепиано, на котором никогда не играла.
Стоит ли торопить события? Матильда решила, что нет. Чтобы вернее покорить сердце кюре Шарваза, лучше притвориться недоступной, заставить себя желать. Она не помышляла о продолжительном романе. Ей хотелось обращать на себя его внимание, очаровывать, вызывать восхищение. По сути, они были очень мало знакомы, и, невзирая на все комплименты и галантность, могло оказаться, что отец Ролан свято блюдет свои обеты.
Поэтому вчера на мессе Матильда сидела с печальным, даже отсутствующим видом и отводила глаза, если чувствовала, что кюре на нее смотрит. Но, подойдя за причастием, она посмотрела ему в глаза, и он ответил в той же манере, давая понять, что ждет от нее какой-нибудь знак.
«Это случится сегодня! – сказала она себе, трепеща от невыразимой радости. – Я придумала, как все устроить! Сегодня Колен принимает больных, а когда закончит, поедет в Ла-Брус».
Преисполнившись решимости, Матильда встала и позвонила служанке. Сюзанна в это время начищала серебро в кухне, но прибежала тут же, впопыхах позабыв снять серый фартук.
– Мадам звали?
– Хочу, чтобы ты отнесла записку в пресбитерий, Сюзанна. Отдашь кюре лично в руки.
– И подождать ответа?
– Ну конечно! И поторопись, я собираюсь на почту в Мартон. Нужно отправить кое-какие письма.
Служанка поспешила исполнить приказание, думая про себя, что все в этой истории ладно, да не совсем, как говаривал ее покойный отец.
«Странное дело! Мадам терпеть не может ходить пешком. И письма можно отдать почтальону, он бы сам и отнес!»
Не прошло и четверти часа, как она уже поднялась по внешней лестнице пресбитерия и постучала в дверь. Отец Шарваз как раз заканчивал бриться. Он вытер щеки и поспешно причесался, чтобы не предстать перед посетителем неряхой.
– Чем могу служить, дочь моя? – вежливо спросил он, узнав в девушке прислугу Салиньяков.
– Это от мадам, – молвила Сюзанна.
– Одну минутку!
С тяжело бьющимся сердцем он вернулся в дом и закрыл за собой дверь. Мысли об очаровательной супруге доктора одолевали этого молодого пылкого мужчину денно и нощно. Трепеща, он стал читать строки, начертанные тонким, чуть наклоненным вперед почерком:
Отче, я собираюсь сегодня утром сходить в Мартон, это в двух километрах от Сен-Жермен, по дороге на Пото. Если у вас есть письма, которые нужно отправить, передайте их моей служанке, и я с удовольствием окажу вам эту услугу. Прогулка в такую погоду – удовольствие!
Матильда де СалиньякШарваз свернул записку и вдохнул исходящий от нее аромат фиалок.
– Ваша правда, дорогая мадам! Сегодня грех не прогуляться! – прошептал он.
В том, что Матильда приглашает составить ей компанию, он ни на мгновение не усомнился. Приняв строгий вид, Ролан Шарваз открыл окошко и сказал Сюзанне:
– Дочь моя, передайте мадам де Салиньяк, что я ее благодарю, но мне нечего передавать на почту.
Служанка попрощалась со святым отцом и поспешила домой. Матильда поджидала ее на пороге, одетая в платье из желтого атласа. В одной руке она держала раскрытый зонтик от солнца, в другой – вышитую матерчатую сумочку.
– Вы не возьмете с собой мсье Жерома, мадам? – спросила Сюзанна.
– Нет. Он играет в своей комнате. Отложи пока серебро и ступай наверх, помоги ему помыться и одеться. После обеда за ним приедут дедушка и бабушка, нужно успеть собрать его вещи. Что сказал кюре?
– Что ему нечего передавать на почту, мадам.
– Вот и славно! Пойду, пока еще прохладно.
– Мсье знает, что вы ушли? – спросила служанка.
– Ты ему передашь. Доктор принимает больных, не хочу его отвлекать. Ах, вот еще что: я положила тебе на кровать, возле подушки, еще одну пару чулок. Они шелковые и без единой стрелки. И сверх того – сто су. Ты хорошая девушка, Сюзанна!
– Спасибо, мадам! Большое спасибо! Я не жалею, что попала к вам на службу!
Именно так Сюзанна и думала. Будущее заставит ее переменить свое мнение, но будет уже слишком поздно…
* * *
Матильда решила быть осмотрительной. Дабы не попасться на глаза сплетницам и не навлечь на себя новые неприятности, она свернула на боковую улочку, а уже оттуда через поле, по которому успели пройти жнецы, вышла на дорогу в Мартон. Какое-то время эта дорога вилась меж лугов, на которых выпасали скотину, а потом углублялась в рощу из дубовых и каштановых деревьев.
Церковный колокол прозвонил девять раз, и молодая женщина остановилась, чтобы полюбоваться видом на Сен-Жермен. Она чувствовала себя свободной, легкой и счастливой. «Он непременно придет на свидание. Непременно!» – думала она, задыхаясь от приятного волнения.
В солнечном свете краски окружающей природы казались особенно яркими. На траве и на паутинках идеальной геометрической формы, протянувшихся от одного стебелька пырея к другому, сверкали капли росы. По небу плыл кортеж бледно-розовых пушистых облаков. И среди всей этой красоты глаза Матильды искали темный мужской силуэт и не находили его.
«Чем же кюре может быть занят? – встревожилась она вдруг. – Не может быть, чтобы он не разгадал мой маневр. Если он хочет со мной поговорить, он воспользуется шансом!»
Ей так хотелось верить, что он придет, но эта вера стала понемногу слабеть. Несколько разочарованная, она резко повернулась, чтобы идти в Мартон, и…
Он появился – словно по волшебству, из ниоткуда – и преградил ей путь. Просто стоял, скрестив руки на груди, и улыбался.
