Некоторое время мы изучали друг друга. Ее глаза были такими завораживающими, что невозможно не погрузиться в их ледяную глубину, приветствуя удушье от ее внимания.
Я не дал ей словесного ответа. Вместо этого я устроился в своем кресле, откинув голову назад и приоткрыв губы в знак приглашения. Мои глаза затрепетали и закрылись, когда ее пальцы скользнули по моей руке, когда она подошла и встала у меня за спиной. Теплое дыхание коснулось раковины моего уха, заставив мои яйца подпрыгнуть.
— Я получу огромное удовольствие, — прошептала она, грубо прикусывая мою мочку.
Жгучий вкус текилы коснулся моего языка, и ее руки скользнули вниз по моей груди, прежде чем ласкать бедра. Я чуть не задохнулся, когда ее рука сжала мой член. Мне нужно больше.
— Ты очень щедр со своей женой, Калеб. Она обслуживает ваших гостей? — его вопрос повис в воздухе, испортив момент. Скар напряглась, легкая дрожь пробежала по ее телу.
Ее горло дернулось, когда она сглотнула, ожидая моего ответа.
— Конечно. Я женился на ней, потому что она мне безразлична, — прокомментировал я, поворачивая голову, чтобы увидеть, как жадный взгляд Максима пожирает ее, как будто она была всего лишь куском мяса. Слова осели у меня на языке, как пепел, когда я снова посмотрел на нее. В ее глазах промелькнула боль, мои слова глубоко ранили ее и вытащили наружу спрятанные эмоции.
Я сжал кулаки, чтобы удержаться от того, чтобы не загладить ее беспокойство и поцелуями не заглушить боль, заверив ее, что слова, которые я сказал ради Максима, были не чем иным, как ложью. Она вонзила когти в мое сердце, разрушив защитную сетку, которой я его окружал, и потребовала, чтобы я признал ту мощную связь между нами.
У всех нас она была.
Знойное покачивание ее бедер исчезло, когда она направилась к Максиму, сменившись смертоносной походкой женщины, выслеживающей свою жертву.
— Закройте глаза, мистер Петров, — проинструктировала она.
Мое сердце забилось быстрее, грохоча в ушах, когда он рывком усадил ее к себе на колени, практически прижав их тела друг к другу. Она не успела скрыть выражение отвращения, промелькнувшее на ее лице, когда его руки обхватили ее за талию и прижали к своей промежности.
— Я хочу, чтобы ты была здесь, у меня на коленях, чтобы почувствовала член, твой муж позволил тебя трахнуть.
Неистовая ярость заструилась по моим венам, когда он посмотрел на меня с дерзкой улыбкой. Ей лучше действовать быстро, иначе я скажу «к черту план» и размозжу ему череп голыми кулаками. Я бы наслаждался ощущением горячей крови, покрывающей мою кожу, когда жизнь покидала бы его глаза.
— Закрой глаза, Максим, — выдавила она, и ее слова утратили милую маску, которую она сохраняла всю ночь. Она так сильно сжала его челюсть, но Максиму понравилась ее попытка проявить агрессию. Ну, он думал, что это была попытка. Все беспокойство покинуло мое тело, когда его веки затрепетали и закрылись, а на лице Скар расцвела яростная улыбка.
Бледная плоть на его шее обнажилась, когда она откинула его голову назад. Его кадык дернулся, когда она наклонилась, чтобы прошептать ему на ухо.
— Нам будет так весело, — сказала она, вытаскивая из-за пояса лезвие и проводя им по его горлу. Из раны хлынула кровь, покрывая ее руки и грудь. Его глаза в шоке распахнулись.
— Ты пожалеешь об этом, — выдавил он, с бульканьем в горле, его пепельная кожа резко контрастировала с ее загорелой плотью.
Скар соскользнула с его колен, с отвращением глядя на него сверху вниз.
— Не думаю. Люди, на которых ты работаешь, не так неприкасаемы, как они думают. А приспешники, которых ты посадил в моем городе? Я, блять, приду за ними, — закипела она, приближая свое лицо к его лицу. — Мы знаем о твоих друзьях в ФБР. Их руки не так чисты, как думает общественность, да?
Лицо Максима исказилось от ярости, но жизнь в его глазах уже угасала. Ничего, кроме сдавленного стона, не сорвалось с его ярких губ.
Я думал, что любовь — это чушь собачья, но эта женщина держала нас троих за яйца, и чувства, бурлящие в моем сердце, больше не были похожи только на похоть.
«Вверх, вниз, в центр, в себя.»
Глава 40
СКАР
ВСЕ ЛЕТИТ К ЧЕРТЯМ
Беспокойство пробежало по моему позвоночнику, когда у меня в кармане завибрировал телефон. Взгляд Калеба встретился с моим в зеркале заднего вида, его глаза горели от напряжения в темноте.
— Не волнуйся, — сказала я, вытаскивая телефон из своих покрытых коркой крови штанов. Мне следовало бы переодеться, но я не планировала оказаться на гребаных коленях у Максима, когда перережу ему горло. — Это телефон, которым я пользуюсь, когда звонит Райан, — плечи Калеба и Кенджи расслабились от осознания того, что звонит не мой дядя.
Ранее сегодня я прокрутила видеозапись, сделанную несколько недель назад. Не было никаких следов нашего присутствия там сегодня вечером, и весь персонал — нанятые люди, лояльные Синдикату. Максима и его телохранителей сложили в морозильную камеру, а я приказала своим уборщикам счищать кровь с дубовых досок пола.
Но страх все равно пополз у меня по спине, а на затылке выступили капельки пота. Я дала ей этот номер много лет назад, и она ни разу им не воспользовалась. Теперь это был второй звонок за короткий промежуток времени.
— Райан. Что случилось? — три пары глаз уставились на меня, услышав нотку паники в моем голосе.
Мужской тон поразил меня, и я мгновенно переключила телефон на громкую связь, не желая позже повторять разговор для парней.
— Это не Райан. Но она в беде, — сказал Ганнер.
От этой новости у меня перехватило дыхание. Она, должно быть, была по уши в дерьме, если ему понадобилось вызвать меня на подмогу. И что, черт возьми, он хотел, чтобы я делала из Нью-Йорка? Я живу на этой земле из-за годов тренировок самоконтроля, а сейчас хочу взбеситься от того, что мне говорят.
