Берри пришлось прикусить язык. Она была там. Неподалёку, во всяком случае, хотя сама резни не видела. Но её сестра Хелен видела и потом рассказала Берри о ней во всех подробностях. Она и не представляла, что эта стычка приобрела среди рабов "Рабсилы" такую известность - хотя, если задуматься, едва ли стоило этому удивляться. В тот день в Чикаго - в ходе так называемого "инцидента с "Рабсилой", начавшегося устроенной Виктором Каша бойней в подземельях - была полностью уничтожена штаб-квартира "Рабсилы" и перебиты все кощеи, которых Баллрум сумел отыскать в городе. Всего, по разным сведениям, несколько десятков.
Резня, как ей сказал через год или два отец, получилась достаточно серьёзной, чтобы почти полностью очистить Землю от кощеев. Антон считал, что уцелевшие - которых, по его мнению, было большинство - впоследствии эмигрировали на другие планеты. Это, несомненно, было одной из самых крупных побед Одюбон Баллрум - и историей, которая воодушевляла любого из рабов "Рабсилы".
Однако, опять же, Берри пришлось напомнить себе, что она изображает "принцессу Руфь" - которая в это время находилась в нескольких сотнях световых лет от места происшествия. Так что она попыталась изобразить всю простоту и наивность, какие только могла.
- Да, я думаю, что это так. Он самый.
Какие бы подозрения прежде не имелись, теперь они полностью исчезли. Казалось, что имя "Виктор Каша" являлось магическим талисманом. Поначалу это смущало, пока Берри не осознала, что за последние несколько лет приобрела привычку смотреть на мир с мантикорской точки зрения. Для неё "Виктор Каша" в первую очередь был агентом Республики Хевен - и, следовательно, прежде всего врагом.
Однако рабам было мало дела до войны между Мантикорой и Хевеном. И даже если бы им приспичило выбирать между одной из двух сторон, Берри подозревала, что они скорее встанут на сторону Хевена. Да, Звездное Королевство имело превосходнейшую репутацию в вопросах генетического рабства. В сущности, Мантикора подписала Конвенцию Червелла почти за сорок лет до Республики Хевен. Она также была и родиной Кэтрин Монтень, вероятно самого обаятельного лидера Антирабовладельческой Лиги. Портило дело то, что Мантикорой правила наследственная аристократия - что неизбежно должно было вызывать неприязнь в людях, скованных ярмом жёсткой кастовой системы, - в то время как Хевен по всей галактике почитался как оплот всеобщего равенства.
Те факты, что Хевен во времена режима Законодателей находился во власти собственных наследственных элит даже полнее, чем Звёздное Королевство, или что во время правления Пьера и Сент-Жюста он также являлся ареной варварских политических репрессий… просто не фиксировались сознанием большинства рабов. Да и, честно созналась Берри, их это всё равно не взволновало бы. Она и сама жила, всю свою жизнь до тех пор, пока её не спасли Антон и Хелен, в условиях "свободы личности", которой согласно общему мнению наслаждались земляне. В действительности это значило, что если вам не повезло родиться от "достойных людей", то ваше существование было подлинным кошмаром. Единственной свободой, которой она когда-либо пользовалась, была свобода голодать.
Теперь она намного лучше понимала сказанное ей Дю Гавелом во время их длинного путешествия на Эревон. Конечно, Берри не питала страстного интереса к политическим теориям - однако, надо заметить, ей казалось достаточно интересным практически всё. Так что она была достаточно заинтересованным участником дискуссий Дю Гавела и Руфи. (Принцесса, конечно же, забывала обо всём, когда дело касалось политики.)
***
- Это всего лишь факт, девочки, нравится вам это или нет. Заставили человека жить под ярмом подобно волу, так потом не ужасайтесь и не поражайтесь, если он, вырвавшись на свободу, превращается в бешеного быка. Вы ожидали милосердия? Вы получите те же самые милость и сострадание, какие оказали ему. Ответом на плеть будут меч, петля или факел. Так уж обстоят дела. Возьмите любое восстание рабов или мятеж крепостных против феодалов в истории. Убить хозяина, убить его семью, сжечь его жилище дотла. Немедленно!
- Вы говорите так, словно одобряете это, - чуть ли не обвиняющее произнесла Руфь.
- Говоря с профессиональной точки зрения, "одобрение" тут совсем не при чём, принцесса. Это всё равно что утверждать, будто врач "одобряет" метаболизм. Метаболизм это метаболизм… и иногда его проявления могут быть прямо-таки ужасающими. Учитесь смотреть правде в лицо, принцесса. А более всего, как бы то ни было, учитесь не прятаться от неё за уклончивыми выражениями.
Он пожал плечами.
- Так уж получилось - опять же, говоря профессионально - что я этого не одобряю. Однако не поймите меня неправильно. Моё неодобрение не имеет ничего общего - ничего - с какими бы то ни было приступами сожаления относительно участи рабовладельца. - Его обычно тёплые глаза были холодны как лёд. - Любой мужчина и любая женщина, добровольно практикующие рабовладение, тем самым автоматически утрачивают всякие права на жизнь, свободу и счастье. Это и моя позиция, и позиция любого из рабов или бывших рабов, каких я когда-либо встречал. Вы никогда не увидите, чтобы я пролил хоть единственную слезинку над участью убитого работорговца. Никогда.
Он глубоко вздохнул.
- Однако это к делу не относится. Я не одобряю этого из-за эффекта, который оно оказывает на рабов. Поскольку в истории есть ещё один очевидный пример, имеющий крайне мало исключений, - и мрачно продолжил: - Успешные восстания рабов - или просто правительства, созданные бывшими рабами, даже в случае если для этого не потребовалось открытого восстания - почти всегда плохо кончали, причём быстро. В пределах жизни одного поколения они превращались в новые тирании, которые, хотя и были представлены совершенно другими людьми, оказывались ничуть не менее жестокими чем те, которые были свергнуты.
- Почему? - заинтересовалась Берри.
- Потому что против рабов всё. Должен поправится, против бывших рабов. Они плохо умеют распорядиться властью, которую получили, и приучены решать все вопросы исключительно грубой силой. И, обычно, среди них царят крайние бедность и лишения. В целом, это почти что наихудшая обстановка для появления терпимого и подлинно демократического общества. Не говоря уже о том, что в девяти из десяти случаев бывшие рабы подвергаются натиску враждебно настроенных внешних сил - это значит, что они практически сразу же становятся осаждённым государством, а осаждённое государство неизбежно скатывается к деспотизму.
Он провел ладонью по ежику своих коротких волос.
- Это одна из множества маленьких горьких насмешек политического развития. То, в чём восстание рабов нуждается немедленно и более всего, есть то, что оно получит с наименьшей вероятностью: передышка. Передышка на время жизни одного или двух поколений, в течение которой устанавливающееся новое государство может немного расслабиться. Выработать собственные обычаи и традиции несилового разрешения конфликтов - и ощущать себя достаточно устойчивым, чтобы позволить себе это. Вместо этого, практически немедленно оно оказывается вынужденным передать всю власть диктатору. Который, заметьте, скорее всего окажется весьма выдающимся лидером - и чаще всего за время своей жизни принесёт намного больше пользы, нежели вреда. Однако проблема заключается в том, что после его смерти…
Руфь была знакома с историей намного лучше Берри.
- Туссен-Лувертюр… а затем приходят Дювалье и тонтон-макуты. Да, действительно, Спартак был классным парнем. И поскольку он был казнён, его имя осталось незапятнанным. Но на кого был бы похож Спартак Второй?
- Именно, - ответил, вздыхая, Веб. - Над этой проблемой - можете себе представить - я бьюсь почти всю свою жизнь.
- И нашли какое-нибудь решение? - задала вопрос Берри.
Веб хмыкнул.
- О, будьте уверены. Я отыскал ответ многие годы тому назад. Проблема в том, что шансы когда-нибудь его применить… малы, если не сказать больше.
Руфь и Берри попытались вырвать из него ответ. Однако Веб, улыбаясь, отказался отвечать.
- Не выйдет. Вы обе решите, что я сумасшедший.
***
Голос Кэтрин вернул Берри к реальности.
- Где сейчас Виктор Каша?
Берри воззрилась на неё, внезапно осознавая, что её маленький обзор ситуации был… да. Бессвязным.
- Ох, простите. Он тут, на судне, - она кивнула в направлении, в котором по её мнению - хотя уверенности в этом она не испытывала - находился мостик. - Он старается отвлечь мезанцев, пока Танди - м-м-м, лейтенант морской пехоты Лиги Палэйн - во главе штурмовой группы пробирается на судно через один из шлюзов.
Недоумённые взгляды вернулись.
- Лиги? - снова подозрительно покосился Георг. - Лига это шайка двуличных…
- Никакой политики! - рявкнул Гаррел, вонзив взгляд в Георга. - Я также, по чистой случайности, довольно высокого мнения о Иеронимусе Штейне, пусть даже ты его не уважаешь. И что, чёрт подери, даёт тебе право…
