естествознания. В его лице мы, по всей вероятности, имеем редчайшего
исследователя, способного написать книгу о природе, которая, по
его собственному выражению, вызывала бы такое же целостное
впечатление, как и сама природа. И вот именно потому, что специализация
наших знаний заставляет нас углубляться в изучение лишь отдельных
проявлений природы, нам ценен Гумбольдт, не устающий повторять,,
что «на взаимодействие сил, на влияние мертвой природы на
животный и растительный мир, на эту гармонию должны быть направлены
наши глаза». Этому обобщению, этому пониманию природы и умению
ее описывать должны учиться на произведениях Гумбольдта наши
молодые ученые, наши исследователи природы СССР.
Нам ценен Гумбольдт еще и потому, что он впервые понял и
настойчиво доказывал в течение нескольких десятилетий, что география
растений представляет собою науку, отражающую -самую сущность
ботанического знания. В ней преломляются все направления в
изучении растений, она является конечной целью ботанических
исследований.
Такое понимание значения географии растений еще далеко от
общего признания. Еще совсем недавно, уже под влиянием
практических требований к ботанике, которые могла удовлетворить лишь
одна география растений, она начинает входить в объем
преподавания высших учебных заведений.
Но как ни была подробна начертанная Гумбольдтом программа
новой науки, как ни были дальновидны высказанные им мысли, тем
не менее он не предвидел то громадное значение, которое сыграет
приложение географии растений к практической жизни.
Районирование сельского хозяйства, оценка растительных угодий
и их мелиорация, установление центров происхождения культурных
растений и использование их для получения исходного
разнообразия форм для селекционной работы, освоение пустынь, интродукция
и селекция растений, нахождение нового растительного сырья—вот
тот громадный вклад, который внесла география растений для
удовлетворения практических надобностей человечества, вклад,
значительной долей участия в котором может гордиться советская наука.
Э тим утром Александр Гумбольдт пробыл у меня несколько часов:
что это за человек! Я знаю его так давно и все же я по-новому
им удивлен. Можно сказать, по учености, по живому знанию он
не имеет себе равного. И всесторонность, какая мне еще не
встречалась. Что бы ни затронуть, он повсюду как у себя дома и засыпает
вас умственными ценностями. Он подобен живительному и
неиссякаемому источнику со многими трубами, под которые надо только
подставлять сосуды. Он пробудет здесь несколько дней и я уже чувствую,
что это будет для меня равносильным тому, как бы я прожил целые
годы...»*
«Удивительные люди XVI и XVII столетий сами представляли
собою академии, как Гумбольдт в наши дни»**.
И действительно, в течение полу столетия Гумбольдт был тем
центром, в котором накапливались все научные достижения, был
тем человеком, который в одном своем лице был способен соединить
все ему современные знания, чтобы потом переработанными и
объединенными отдать их опять человечеству в виде грандиозной картины
природы, как единое гармоничное целое, как единое мироописание.
Если его специальные научные исследования вызвали к жизни
несуществовавшие еще научные дисциплины, если описания его
путешествий послужили образцом научного исследования еще
неизвестных стран, то его «Космос», или опыт физического мироописания,
был тем произведением, которое пробудило в широких слоях народов
различных стран, еще совершенно чуждых естественно-историческим
знаниям, интерес и стремление к познанию законов природы.
Переведенный почти на все языки, «Космос» Гумбольдта был одной из самых
популярных книг, одной из,тех книг, которые открывают перед
читателем новый для него мир, пробуждают стремление к созданию
собственного миропонимания.
Это пробуждение широкого интереса к познанию природы
способствовало, без всякого сомнения, восприятию новых идей в области
естествознания.
* Eckermann. Gesprache mit Goethe, d. I. 1826.
** Goethe. Einzelne Betrachtungen u. Aphorismen. Goethe's Werke L
Verl. Cotta, 1836.
Вопреки тогдашним представлениям, Гумбольдт считал
необходимым включить в свое физическое описание мира и законы,
управляющие живыми организмами. Последний, пятый том «Космоса»
должен был быть посвящен биологии. Гумбольдт не дожил до завершения
своего труда, и биологическая часть «Космоса» так и осталась
неосуществленной.
Но в это время уже всходило новое светило на умственном
горизонте человечества, и в тот самый год, когда умер Гумбольдт,
учение Дарвина пролило новый свет на еще покрытые мраком
проблемы биологии.
Александр Гумбольдт родился в Берлине 14 сентября 1769 г·
Детство и юность он провел, совместно со своим только на два года
старшим братом Вильгельмом, впоследствии известным филологом
и специалистом по литературе и искусству, зимой в Берлине, а
летом—в небольшом пригородном имении Тегель.
В 1779 г., когда Александру было всего 10 лет, внезапно умер
его отец, майор Александр Георг Гумбольдт, и оба мальчика
остались на попечении матери.
Среднее образование оба брата получили только домашнее, для
чего были привлечены лучшие педагогические силы Берлина, но
несмотря на всю разносторонность, в него не были включены естественно-
исторические предметы, к которым младший Гумбольдт чувствовал
особую склонность.
Позже, в 1806 г., он писал французскому физику Пикте: «до
16 лет у меня не было желания заниматься науками. Мной владел дух
беспокойства и я хотел сделаться солдатом (!). Мои родители не
одобрили этой склонности; я должен был посвятить себя финансам и не
имел никогда возможности прослушать курс ботаники или химии.
Почти все науки, которыми я сейчас занимаюсь, я изучил сам и уже
очень поздно. Я ничего не слышал об изучении растений до 1788 г.,
когда я имел случай познакомиться с Вильденовым, такого же
возраста, что и я, который только перед этим опубликовал свою «Флору
Берлина». Его мягкий и любезный характер способствовал еще больше
моей любви к ботанике. Он не давал мне формальных уроков, но
я приносил собранные мною растения и он их определял. Я увлекся
ботаникой и в особенности низшими растениями. Вид даже сухих
экзотических растений в гербарии заполнял мое воображение теми
радостями, которые должна доставлять растительность более
теплых стран. Вильденов был в тесном контакте с Тунбергом и часто
получал от него японские растения. При виде их я не мог не думать
о посещении этих стран».
Чтение описаний путешествий, которыми так изобиловала вторая
