Ознакомительная версия.
После войны GМ и другие американские корпорации, которые вели бизнес в Германии, были не только не наказаны, но были даже компенсированы за ущерб, причиненный их немецким дочерним компаниям в результате англо-американских воздушных налетов. Таким образом, GM получила 33 миллиона долларов, а ITT – 27 миллионов от американского правительства в качестве компенсации, частично в форма налоговых кредитов. Ford-Werke пострадал сравнительно немного во время войны и вообще-то получил более 100,000 американских долларов в качестве компенсации от самого нацистского режима. Филиалу завода компании Ford во Франции тем временем удалось вырвать качестве компенсации 38 миллионов франков у правительства в Виши. Тем не менее Форд подал прошение в Вашингтон на компенсацию убытков на сумму в 7 миллионов долларов, но в итоге получил лишь чуть больше, чем 500.000. Эти компенсации, независимо от того, идет ли речь о больших или сравнительно небольших суммах, сильно бросаются в глаза как пример щедрости Казначейства США, особенно когда человек осознает, что эти корпорации уже получали налоговые льготы в течение войны за свое предположительно утраченное имущество в Германии. Например, GM списала все свои инвестиции в Opel в своей федеральной налоговой декларации за 1941 года, в результате чего ее налог был снижен на примерно 22,7 миллионов долларов. Теоретически это означало, что правительство США имеет право конфисковать собственность Opel, но после войны, в 1948 году, GM было любезно разрешено снова взять в свои руки свои немецкие филиалы посредством уплаты налогов в размере $ 1,8 млн., что почти на 21 миллион долларов меньше, чем налоговая льгота, которой GM пользовались в 1941 году. Ford тоже проделал подобный трюк путем списания Ford-Werke в 1943 году как потери на сумму в около 8 миллионов долларов и официально снова взяв в свои руки свою немецкую дочернюю компанию в 1954 году за «справедливую сумму» в 557 000 долларов. Кстати, юридическая выдумка, что их немецкие активы якобы были конфискованы, также позволила владельцам и руководителям американских фирм отрицать какую бы то ни было ответственность за деятельность своих немецких дочерних фирм 412.
Если бы после войны американские власти создали трудности для этих фирм, которые так тесно сотрудничали с нацистами, возможно, достоянием гласности стали бы некоторые неприятные факты. Общественность могла бы понять, что американская промышленность работала в тесном сотрудничестве с нацистами, что такие корпорации, как Ford, GM, и получили фантастические прибыли за счет поставок военной техники не только американским войскам, но также и вермахту и что, торгуя с врагом, эти же фирмы не просто поступали более чем непатриотично, но даже совершили государственную измену. Американский эксперт по политике США в отношении Германии в конце Второй мировой войны, Каролин Вудс Айзенберг, пишет, что одной из многих причин, почему американские оккупационные власти не стремились вникать в связи с нацистами крупных немецких фирм, было то, что «поведение немецких картелей трудно было отделить от сомнительной деятельности некоторых американских корпораций».
Последовательное судебное преследование немецких фирм, таких, как IG Farben, могло быпривести к их конфискации и национализации, как это произошло во Франции с автопроизводителем Renault, который сотрудничал с нацистами, а в этом случае американским головным или партнерским фирмам, возможно, был бы нанесен серьезный ушерб413. Как заявил «банкир Гитлера» Шахт американскому офицеру во время допроса в ходе Нюрнбергского процесса, «если вы хотите отдать под суд всех немецких промышленников, которые помогли [Гитлеру], вам необходимо будет отдать под суд и ваших собственных промышленников»414.
Крупные американские корпорации с немецкими связями принадлежали к коорпоративной элите, которая смогла за время войны умножить свое богатство, влияние и власть. После войны эта элита обладала чрезмерным влиянием на то, как американские власти обращались с потерпевшей поражение Германией. Американские оккупационные власти в самой Германии включали многих влиятельных представителей таких фирм, как GM и ITT. Согласно Каролин Вудс Айзенберг, многие из этих людей «[были назначены] из-за своего личного опыта отношений с немецкими фирмами или же потому, что их собственные фирмы уже вели бизнес в Германии до войны. Так что это включало людей… из General Motors… и [филиала ITT — примеч. автора.] АТТ. Директор [Уильям Дрейпер, друг Томаса Уотсона из IBM — примеч. автора.]… был из фирмы Dillon, Read & Company, крупного финансового института, который вложил значительные инвестиции в Германии в начале 1920-х годов… Многие из этих людей имели личные связи с той или иной крупной немецкой фирмой…»415
Американские корпорации, таким образом, предотвратили не только разоблачение их собственной сомнительной деятельности военного времени в Германии, но также и какие бы то ни было серьезные трудности для своих немецких дочерних фирм и партнеров. Небольшое число нацистов, таких, как Заукель, работорговец, который поставлял немецкой промышленности во время войны массы иностранных подневольных рабочих, закончило свою жизнь на виселице – вполне заслуженно. Однако руководители немецких фирм и американских заводов в Германии, которые использовали принудительный труд, едва ли испытали хоть малейшие неудобства416. В Японии американцы поступили после войны аналогичным образом.
Какое-то число военных преступников получили заслуженное наказание, но к слишком многим из числа милитаристской «крупной рыбы» отношение было чересчур снисходительное, прежде всего к императору Хирохито. Причина этого в том, что руководители США и их оккупационные власти в Японии испытывали большую симпатию к консервативной политической и бизнес-элите этой страны, хотя они и были ответственны за военные преступления, чем к антифашистским и демократическим элементам, которые появились после войны с прогрессивными планами для новой Японии. Первые рассматривались американцами как респектабельные и серьезные бизнесмены, с которыми «можно иметь дело» – ко взаимной выгоде – для установления прочной капиталистической системы в Японии, и как надежные государственные деятели с безупречными антикоммунистическим взглядами. Последние же казались опасными левыми революционерами и потенциальными сторонниками Москвы. В результате этого под эгидой американского проконсула в оккупированной Японии, генерала Макартура, чистки быстро были прекращены, и традиционные авторитарные структуры страны были восстановлены в кратчайшее время, хоть и «отполированы» для вида с помощью «демократического лака». Профсоюзы были нейтрализованы, а демократы и и антифашисты Японии не получили ни малейшей возможности сказать свое слово в послевоенной реконструкции своей страны.
Показательным для этой политики было то, как обращались с императором Хирохито. Японский глава государства, так называемый микадо, которого можно было считать военным преступником, не только не был отдан под суд американцами, его даже не вызвали в качестве свидетеля на процессы по делу некоторых из его ближайших советников, которые обвинялись в военных преступлениях. Обелением японского монарха, как пишет Ноам Хомский, Вашингтон дал понять, что США не позволят никаких новых демократических экспериментов в Стране восходящего солнца; они были полны решимости восстановить там традиционный консервативный порядок417.
Глава 22
Соединенные Штаты, Советский Союз и послевоенная судьба Германии
В европейских, а также американских газетных статьях, фильмах и исторических книгах нам, как правило, дают довольно упрощенное изображение ситуации в Европе в конце Второй мировой войны. В этой версии рисуется картина, в которой американцы больше всего стремились к тому, чтобы поскорей отправиться домой, по другую сторону Атлантики, с освобожденного континента, подобно тому, как в старых вестернах, где герой, сидя в седле с непроницаемым видом, не обращая внимания на восхищенные взгляды местных жителей, медленно выезжает из поселка, который он только что избавил от всевозможных злоумышленников. Подразумевается, что этот привлекательный сценарий не мог стать реальностью по вине гадких Советов, которые якобы непременно немедленно воспользовались бы выводом американских войск, чтобы безжалостно подчинить себе всю Западную Европу. Эта история – сказки, типичная для эпохи холодной войны. Историческая правда на самом деле очень сильно от нее отличается. Интригующая тема роли русских и американцев в Европе после мая 1945 года на самом деле выходит за рамки исследования Второй мировой войны. Тем не менее необходимо обратиться к вопросу послевоенного устройства Германии, потому что после окончания военных действий было необходимо «свести счеты» со страной, начавшей войну, и это оказалось сложной и запутанной задачей. Важные события, которые произошли между Рейном и Одером в первые месяцы и годы после мая 1945 года, события, в которых американцы и русские были так тесно вовлечены, заслуживают – и даже требуют – отображения и краткой интерпретации в рамках данного исследования. Начнем с изучения позиции Москвы.
Ознакомительная версия.
