Портрет Угэдэй-хана. XIV век
В те самые дни, когда Чингисхан начал осаду крепости Таликан, прибыл посол от его сыновей, бывших в Хорезме, и уведомил (его), что Хорезм взять невозможно и что много (монгольского) войска погибло и частично причиной этого является взаимное несогласие Зучи и Цагадая. Когда Чингисхан услышал эти слова, он рассердился и велел, чтобы Угэдэй, который является их младшим братом, был начальником (всего) и ведал ими вместе со всем войском и чтобы сражались по его слову.
Он (Угэдэй) был известен и знаменит совершенством разума, способностью и проницательностью. Когда прибыл посол и доставил повеление… (Чингисхана), Угэдэй-хан стал действовать согласно приказанному. Будучи тактичным и сообразительным, он ежедневно посещал кого-нибудь из братьев, жил с ними в добрых отношениях и (своею) крайне умелою распорядительностью водворял между ними внешнее согласие. Он неуклонно выполнял подобающие служебные обязанности, пока не привел в порядок дело войска… После этого (монгольские) воины дружно направились в бой и в тот день (в мае 1221 года) водрузили на крепостной стене знамя, вошли в город…»
Мавзолей султана Ала ад-Дин Текеша – отца хорезмшаха. 1200 год
Что касается «зародившейся неприязни между братьями Зучи и Цагадаем», то она была связана с историей обсуждения Чингисхана со своими сыновьями вопроса о престолонаследнике накануне выступления в поход против хорезмшаха. Поскольку события, произошедшие на том хуралдае, непосредственно связаны с героем нашего повествования и самым непосредственным образом повлияли на судьбу Великого Монгольского Улуса, вновь обратимся к свидетельству автора «ССМ»: «Прежде чем Чингисхану выступить в поход, приступила к нему Есуй хатан (одна из жен Чингисхана) и молвила:
«Кому предстоит многотрудный поход,
Кто скоро за дальние горы уйдет,
Кто реки широкие переплывет,
Тот должен, конечно, себя вопрошать:
А кто остается людьми управлять,
Всю тяжесть улуса на плечи возьмет?
Не первая ль это из ханских забот!
Ты разумом всесовершенным, о хан,
Познал, что закон одинаковый дан
Всем, всем, кто является в мир, чтобы жить.
Он в том, что настанет пора уходить…
Имеешь ты, хан, четырех сыновей –
Кому из них править по воле твоей?
И дети, и младшие братья, и жены,
И слуги –
Ждут: молви нам слово закона».
Статуя Цагадая. Улан-Батор. Монголия
Соизволив выслушать Есуй хатан, Чингисхан прорек: «Хотя и женщина она, но истинно глаголет. Вы, мои братья, дети, Борчу и ты, мой Мухали (Борчу и Мухали – ближайшие соратники Чингисхана), подобных слов не сказывали мне дотоле.
Да я и сам не помышлял об этом вовсе,
Как будто мне последовать
За предками не суждено,
Не предавался размышленьям оным,
Как будто стороною может смерть пройти.
Мой старший сын, Зучи,
Что скажешь мне на это?»
Упредив Зучи, Цагадай воскликнул: «Повелевая Зучи первым говорить, чем выделяешь ты его средь нас? Ужели нами править суждено ему, мэргэдскому ублюдку?!» (Это оскорбление связано с тем, что Зучи родился после вызволения его матери, жены Чингисхана, Бортэ из мэргэдского плена.)
И вскочил тогда Зучи с места своего, и, схватив Цагадая за грудки, сказал:
«Наш хан-отец и в мыслях мною не пренебрегал,
Почто же ты меня считаешь чуженином?!
Скажи, какими же достоинствами ты превзошел меня?
Пожалуй, токмо необузданной гордыней.
Даю большой свой палец я на отсеченье,
Коль ты сумеешь помрачить меня в стрельбе!
И не восстану я живым с земли,
Коли тобой в борьбе повержен буду!
И да благословит сие Чингисхан повелением своим!»
И сцепились Зучи и Цагадай в борьбе. И, желая разнять их, Борчу стал оттаскивать за руку Зучи, а Мухали тянул за руку Цагадая. Чингисхан же взирал на сие безгласно…
Засим Чингисхан рек: «Как можно так порочить Зучи?! Ужель не старший он из всех моих сынов?! Ужели, Цагадай, не стыдно напраслину на брата возводить!»
На эти слова владыки Цагадай ответил покаянно:
«Вовек я не пренебрегу
Умом и силой брата Зучи.
Как говорят в народе,
Нельзя же злоречивого казнить,
Что тщился словом ближнего убить;
И шкуру нам не след с того сдирать,
Кто языком хотел нас растоптать.
Да, брат мой Зучи,
А за ним и я –
Мы старшие отцовы сыновья.
Мы – братья,
Силы мы объединим,
Мы преданно отцу послужим с ним.
А тех, кто прочь пытался убежать,
Догоним и на месте порешим.
Кто отделился,
Кто отстал в пути,
Тому от мести нашей не уйти.
Вот Угэдэй – великодушней нас,
О нем как о преемнике и сказ.
Ему бы при отце и пребывать,
Чтоб хан учил его повелевать,
Вникать в ведение державных дел,
Чтобы великой шапкой Угэдэй
По воле государя завладел».
Затем поворотился Чингисхан к Зучи и вдругорядь вопрошал его: «Так что же скажет сын мой Зучи?»
И молвил Зучи в ответ хану-отцу: «Что говорить? Все сказано уж было Цагадаем. Сплотим свои мы силы воедино с братом, дабы тебе, отец, служить! Преемником твоим и я хотел бы видеть Угэдэя».
И прорек тогда Чингисхан: «Не надобно объединять вам силы. Ведь наша мать-Земля бескрайна, и рекам ее нет числа. Уделом иноземным каждого из вас я наделю. Живите розно и владения приумножайте! И будьте верны слову, блюдите дружество свое. Не приведи Всевышний стать вам притчей во языцех, посмешищем у подданных своих! Должно быть, ведома вам, сыновья мои, судьба сородичей моих Алтана и Хучара: они однажды так же поклялись, но слов заветных так и не сдержали. Я нынче ж поделю меж вами всех подданных Алтана и Хучара. Пусть будут вам они напоминаньем об их судьбе и в жизни вашей предостереженьем!»
Чингисхан с сыновьями. Иллюстрация из исторического сочинения на персидском языке «Джами ат-таварих» Рашид ад-Дина. Начало XIV века
И, приступив к Угэдэю, молвил еще Чингисхан: «Что ты мне скажешь, Угэдэй?»
И ответил Угэдэй на это владыке: «О, хан-отец, желаешь ты мой выслушать ответ. Но, право, что сказать тебе, не знаю. Могу ли я сказать, что мне невмочь однажды стать преемником твоим?! Но, коли воля есть твоя, явлю усердие в делах державных.
Не дай, Всевышний,
Таких наследников мне породить,
Которыми бы погнушалась и корова,
Хотя бы трижды обернули их травой,
Которыми бы пренебрег и пес дворовый,
Хотя бы трижды салом обложили их.
И как бы нам не угодить в полевку,
Метя в лося.
И это все, что я хотел сказать».
Выслушав Угэдэя, Чингисхан молвил: «Мне любы Угэдэевы слова. Hy a Толуй что скажет?»
И сказал Толуй:
«Я буду рядом с тем из старших братьев,
Которого отец преемником однажды назовет.
Ему напоминать я буду все,
Что он запамятовал невзначай,
И буду пробуждать в нем пыл,
Коль затухать он будет.
Я стану отзывом на клич его призывный
И плеткою для лошади его;
В походах дальних, в предстоящих сечах
Ему я буду верною опорой!»
И одобрил Чингисхан слова Толуя, и повелел при этом: «Да будет же один из сыновей Хасара наследником его! Да унаследует потомок Алчидая его наследство! Да станет Отчигиновым преемником один из сыновей его! И да придет на смену Бэлгудэю его же семя! (Выше перечислены пять братьев Чингисхана.) Один из вас, сынов моих, да унаследует престол мой! (Тем самым было установлено, что великоханский престол могут наследовать только потомки Чингисхана.) Да будут оставаться неизменны, и нерушимы, и неоспоримы все мои веленья!
И коль у Угэдэя наследники родятся,
Которыми бы погнушалась и корова,
Хотя бы трижды обернули их травой,
Которыми бы пренебрег и пес дворовый,
Хотя бы трижды салом обложили их,
Ужель среди моих потомков
достойного не будет сына?!»
Чингисхан до этого хуралдая и после него, как свидетельствует Рашид ад-Дин, «испытывал сыновей в делах и знал, на что пригоден каждый из них». А другой летописец той эпохи, Джувейни, в «Истории завоевателя мира» (далее «ИЗМ») добавляет: «Чингисхан из дел, которые он (Угэдэй) совершал, и слов, которые произносил, обыкновенно видел, что он годится для трона, для управления государством и войском… И предположениями и намеками он рисовал эту картину в сердцах других своих сыновей… и постепенно заронил эти семена в самой глубине их души». Очевидно, это происходило и так, как мы читаем в опубликованном В. Котвичем наставлении Чингисхана сыновьям:
«Чингисхан спросил у своих сыновей: «Какое празднество выше всех празднеств? Какое наслаждение выше всех наслаждений?»…
Цагадай сказал: «По моему мнению, если подавить врага, разгромить наездника, расторгнуть сговоренных, заставить верблюдицу реветь по верблюжатам и привезти с собой добычу – это будет высшее удовольствие».
