Never having seen a ghost before, he naturally was terribly frightened, and, after a second hasty glance at the awful phantom, he fled back to his room, tripping up in his long winding-sheet as he sped down the corridor, and finally dropping the rusty dagger into the Minister’s jack-boots, where it was found in the morning by the butler. Once in the privacy of his own apartment, he flung himself down on a small pallet-bed, and hid his face under the clothes. After a time, however, the brave old Canterville spirit asserted itself, and he determined to go and speak to the other ghost as soon as it was daylight.
Accordingly, just as the dawn was touching the hills with silver (соответственно, как только рассвет осветил холмы серебристым светом; to touch – касаться, притрагиваться), he returned towards the spot (он вернулся к тому месту) where he had first laid eyes on the grisly phantom (где он впервые увидел зловещий фантом; to lay – класть; to lay eyes on smth. – увидеть что-либо), feeling that, after all, two ghosts were better than one (почувствовав, что два привидения в конце концов было бы лучше, чем одно), and that, by the aid of his new friend (и что с помощью своего нового друга) he might safely grapple with the twins (он мог бы спокойно справиться с близнецами; safely – безопасно; благополучно; не рискуя; безошибочно). On reaching the spot, however (однако, /когда он/ достиг того места), a terrible sight met his gaze (его взору открылся ужасный вид: «ужасный вид встретил его взор»). Something had evidently happened to the spectre (что-то очевидно случилось с привидением), for the light had entirely faded from its hollow eyes (так как свет совершенно исчез из его ввалившихся глаз; to fade – вянуть, увядать /о растениях и т. п./; выгорать, выцветать, блекнуть, тускнеть и т. п. /о цвете, красках или любом предмете, способном терять яркость, становиться тусклым/; hollow – пустой, полый), the gleaming falchion had fallen from its hand (светящийся/мерцающий меч выпал из его руки), and it was leaning up against the wall in a strained and uncomfortable attitude (и он был прислонен к стене в странной и неудобной позе).
Accordingly, just as the dawn was touching the hills with silver, he returned towards the spot where he had first laid eyes on the grisly phantom, feeling that, after all, two ghosts were better than one, and that, by the aid of his new friend, he might safely grapple with the twins. On reaching the spot, however, a terrible sight met his gaze. Something had evidently happened to the spectre, for the light had entirely faded from its hollow eyes, the gleaming falchion had fallen from its hand, and it was leaning up against the wall in a strained and uncomfortable attitude.
He rushed forward and seized it in his arms (он бросился вперед и схватил его на руки), when, to his horror (когда, к его ужасу), the head slipped off and rolled on the floor (голова отвалилась: «соскользнула» и покатилась по полу; to slip – скользить), the body assumed a recumbent posture (тело приняло лежачее положение), and he found himself clasping a white dimity bed-curtain (и он обнаружил, что держит белое хлопчатобумажное покрывало: «нашел себя держащим…»; to clasp – сдавливать, сжимать, крепко схватить), with a sweeping-brush, a kitchen cleaver, and a hollow turnip lying at his feet (а у его ног лежат метла, большой кухонный нож и полая репа; to sweep – мести; brush – щетка)!
He rushed forward and seized it in his arms, when, to his horror, the head slipped off and rolled on the floor, the body assumed a recumbent posture, and he found himself clasping a white dimity bed-curtain, with a sweeping-brush, a kitchen cleaver, and a hollow turnip lying at his feet!
Unable to understand this curious transformation (будучи неспособен понять это странное превращение), he clutched the placard with feverish haste (он схватил плакат с лихорадочной быстротой; haste – поспешность, торопливость, спешка), and there, in the grey morning light (и тут, при тусклом утреннем свете), he read these fearful words (он прочел эти ужасные слова):—
YE OTIS GHOSTE (ТЫ, ПРИВИДЕНИЕ ОТИСОВ)
Ye Onlie True and Originale Spook (ты, единственный и оригинальный = исконный призрак),
Beware of Ye Imitationes (остерегайся имитаций).
All others are counterfeite (все остальные – подделки).
Unable to understand this curious transformation, he clutched the placard with feverish haste, and there, in the grey morning light, he read these fearful words —
YE OTIS GHOSTE
Ye Onlie True and Originale Spook,
Beware of Ye Imitationes.
All others are counterfeite.
The whole thing flashed across him (в одно мгновение он понял все; to flash – набегать и разбиваться о что-либо /о волнах/; сверкать, вспыхивать; искрить, рассыпаться искрами; across – поперек; в ширину; от края до края; сквозь, через; the whole thing – всё: «вся вещь»). He had been tricked (над ним сыграли шутку), foiled (его планы были разрушены; to foil – мешать /исполнению чего-либо/; расстраивать, разрушать /планы и т. п./), and outwitted (его одурачили; wit – остроумие, находчивость)! The old Canterville look came into his eyes (старый взгляд Кентервилей появился в его глазах); he ground his toothless gums together (стиснул свои беззубые десны; to grind – молоть, перемалывать; растирать /в порошок/; толочь; to grind the teeth – скрипеть зубами); and, raising his withered hands high above his head (и, подняв свои высохшие руки высоко над головой), swore according to the picturesque phraseology of the antique school (поклялся в соответствии с цветастой фразеологией античной школы), that, when Chanticleer[18] had sounded twice his merry horn (что, когда Шантеклер дважды проиграет в свой веселый рожок), deeds of blood would be wrought (прольется кровь: «кровавые деяния будут совершены»; deeds – деяния; blood – кровь; wrought – уст. прич. прош. вр. от to work – содеять), and murder walk abroad with silent feet (и убийство пойдет бродить по свету неслышными шагами; abroad – уст. вне дома, вне своего жилища; из дому).
The whole thing flashed across him. He had been tricked, foiled, and outwitted! The old Canterville look came into his eyes; he ground his toothless gums together; and, raising his withered hands high above his head, swore according to the picturesque phraseology of the antique school, that, when Chanticleer had sounded twice his merry horn, deeds of blood would be wrought, and murder walk abroad with silent feet.
Hardly had he finished this awful oath (не успел он закончить свою ужасную клятву), when from the red-tiled roof of a distant homestead (когда на покрытой красной черепицей крыше дома отдаленной усадьбы; tile – черепица), a cock crew (запел петух; to crow – кукарекать). He laughed a long, low, bitter laugh (он засмеялся долгим, тихим, горьким смехом), and waited (и стал ждать). Hour after hour he waited (он ждал час за часом), but the cock (но петух), for some strange reason (по какой-то странной причине), did not crow again (не запел снова). Finally, at half-past seven (наконец, в полвосьмого), the arrival of the housemaids made him give up his fearful vigil (прибытие служанок заставило его прекратить свое ужасное бодрствование; fear – страх; fearful – вселяющий страх, страшный, ужасный), and he stalked back to his room (и он крадучись отправился назад в свою комнату; to stalk – подкрадываться /к дичи/; скрыто преследовать; выслеживать; stalk – цветоножка; стебель, черенок; ножка; стебелек), thinking of his vain oath and baffled purpose (думая о своей тщетной клятве и расстроенной цели; baffle – /разделительная/ перегородка; экран; щит; глушитель; to baffle – ставить в тупик; сбивать с толку).
Hardly had he finished this awful oath when, from the red-tiled roof of a distant homestead, a cock crew. He laughed a long, low, bitter laugh, and waited. Hour after hour he waited, but the cock, for some strange reason, did not crow again. Finally, at half-past seven, the arrival of the housemaids made him give up his fearful vigil, and he stalked back to his room, thinking of his vain oath and baffled purpose.
There he consulted several books of ancient chivalry (там он заглянул в несколько древних книг о рыцарстве; to consult – советоваться; консультироваться; справляться), of which he was exceedingly fond (которые он очень любил; exceedingly – весьма, чрезвычайно; to exceed – превышать; переступать пределы, границы), and found (и обнаружил) that, on every occasion on which this oath had been used (что в каждом случае, при котором произносилась эта клятва; to use – использовать), Chanticleer had always crowed a second time (Шантеклер всегда пел дважды: «кукарекал во второй раз»). “Perdition seize the naughty fowl (чтоб тебе провалиться, проклятая птица: «проклятье/погибель да схватит = поразит порочную птицу»)” he muttered (пробормотал он), “I have seen the day when, with my stout spear (я видел дни, когда моим крепким копьем), I would have run him through the gorge (я бы проткнул ему глотку: «прогнал бы ему мое копье через глотку»), and made him crow for me an ‘twere in death (и заставил бы его спеть для меня свою предсмертную песнь; ‘twere in death = it were in death – «в смерти» /строка из церковного гимна/)!” He then retired to a comfortable lead coffin (затем он улегся в удобный свинцовый гроб), and stayed there till evening (и оставался там до вечера).
There he consulted several books of ancient chivalry, of which he was exceedingly fond, and found that, on every occasion on which this oath had been used, Chanticleer had always crowed a second time. “Perdition seize the naughty fowl,” he muttered, “I have seen the day when, with my stout spear, I would have run him through the gorge, and made him crow for me an ‘twere in death!” He then retired to a comfortable lead coffin, and stayed there till evening.
The next day (на следующий день) the ghost was very weak and tired (призрак был очень слабым и усталым). The terrible excitement of the last four weeks was beginning to have its effect (ужасное волнение последних четырех недель начинало сказываться на нем: «начинало иметь свое воздействие»). His nerves were completely shattered (его нервы были полностью расшатаны; to shatter – разбить вдребезги; раздробить; пошатнуть, расстроить /здоровье и т. п./), and he started at the slightest noise (и он вздрагивал при малейшем шуме; slight – легкий, небольшой, незначительный). For five days he kept his room (пять дней он не покидал свою комнату), and at last made up his mind to give up the point of the blood-stain on the library floor (и наконец решил оставить затею с пятном крови на полу библиотеки; to make up one’s mind – принять решение). If the Otis family did not want it (если семье Отисов оно было не нужно), they clearly did not deserve it (они явно не заслужили его). They were evidently people on a low, material plane of existence (они очевидно были людьми, находящимися на низком, материальном уровне существования), and quite incapable of appreciating the symbolic value of sensuous phenomena (и были совершенно неспособны оценить символическую ценность чувственных явлений).
