“Why, then,” cried Flambeau, “Pauline was alone when she fell, and it was suicide!”
“She was alone when she fell,” said Father Brown, “but it was not suicide.”
“Then how did she die?” asked Flambeau impatiently.
“She was murdered.”
“But she was alone,” objected the detective.
“She was murdered when she was all alone,” answered the priest.
All the rest stared at him, but he remained sitting in the same old dejected attitude, with a wrinkle in his round forehead and an appearance of impersonal shame and sorrow; his voice was colourless and sad.
“What I want to know,” cried Kalon, with an oath (что я хочу знать, – воскликнул Калон, выругавшись; oath – клятва, присяга; проклятие, ругательство), “is when the police are coming for this bloody and wicked sister (так это когда полиция придет за этой проклятой и злобной сестрицей; bloody – кровавый, окровавленный; проклятый /брит., груб./). She’s killed her flesh and blood (она убила свою родную сестру: «свою плоть и кровь»); she’s robbed me of half a million (она ограбила меня на полмиллиона) that was just as sacredly mine as (которые были уже законно моими, как…; sacredly – свято; нерушимо; sacred – священный) – ”
“Come, come, prophet,” interrupted Flambeau, with a kind of sneer (ну, будет вам, пророк, хватит, – оборвал его Фламбо с каким-то подобием презрительной усмешки; come! – стой! погоди! /разг./; a kind of – нечто вроде); “remember that all this world is a cloudland (вспомните, что весь этот мир эфемерен).”
“What I want to know,” cried Kalon, with an oath, “is when the police are coming for this bloody and wicked sister. She’s killed her flesh and blood; she’s robbed me of half a million that was just as sacredly mine as – ”
“Come, come, prophet,” interrupted Flambeau, with a kind of sneer; “remember that all this world is a cloudland.”
The hierophant of the sun-god made an effort to climb back on his pedestal (верховный жрец солнечного бога сделал попытку взобраться назад на свой пьедестал; effort – усилие, напряжение; попытка). “It is not the mere money,” he cried (это не просто деньги, – вскричал он), “though that would equip the cause throughout the world (хотя они помогли бы распространить мою религию по всему миру; to equip – снаряжать, оснащать; снабжать; cause – причина, основание; дело, цель). It is also my beloved one’s wishes (это также было желанием моей возлюбленной). To Pauline all this was holy (для Полин все это было свято). In Pauline’s eyes (в глазах Полин) – ”
Father Brown suddenly sprang erect (внезапно отец Браун вскочил, /плечи его/ распрямились; to spring – прыгать, скакать; вскакивать; erect – прямой), so that his chair fell over flat behind him (так что его кресло опрокинулось позади него; to fall over – опрокидываться; flat – плоский; распростертый, растянувшийся во всю длину /обычно о человеке/). He was deathly pale (он был смертельно бледен), yet he seemed fired with a hope (однако, казалось, он весь воспылал от надежды; to fire – зажигать, поджигать; воодушевляться, загораться /чем-л./); his eyes shone (глаза его сверкали; to shine – светить, сиять; блестеть, сверкать).
The hierophant of the sun-god made an effort to climb back on his pedestal. “It is not the mere money,” he cried, “though that would equip the cause throughout the world. It is also my beloved one’s wishes. To Pauline all this was holy. In Pauline’s eyes – ”
Father Brown suddenly sprang erect, so that his chair fell over flat behind him. He was deathly pale, yet he seemed fired with a hope; his eyes shone.
“That’s it!” he cried in a clear voice (вот именно! – воскликнул он звонким голосом; clear – светлый, ясный; звонкий). “That’s the way to begin (вот с чего надо начинать: «это путь, чтобы начать»). In Pauline’s eyes (в глазах Полин) – ”
The tall prophet retreated before the tiny priest in an almost mad disorder (высокий пророк отступил назад перед маленьким священником почти в паническом замешательстве; tiny – крошечный, совсем маленький; mad – сумасшедший, ненормальный; обезумевший, потерявший голову; disorder – беспорядок; смятение). “What do you mean (что вы имеете в виду)? How dare you?” he cried repeatedly (да как вы смеете? – выкрикивал он одно и то же; repeatedly – часто, неоднократно; to repeat – повторять).
“In Pauline’s eyes,” repeated the priest (в глазах Полин, – повторил священник), his own shining more and more (тогда как его собственные глаза горели: «сверкали» все сильнее). “Go on – in God’s name, go on (продолжайте, во имя Господа, продолжайте).
“That’s it!” he cried in a clear voice. “That’s the way to begin. In Pauline’s eyes – ”
The tall prophet retreated before the tiny priest in an almost mad disorder. “What do you mean? How dare you?” he cried repeatedly.
“In Pauline’s eyes,” repeated the priest, his own shining more and more. “Go on – in God’s name, go on.
The foulest crime the fiends ever prompted (самый закоснелый преступник, которого когда-либо водили бесы; foul – грязный; гадкий, скверный; fiend – дьявол, враг рода человеческого; злой дух, демон; to prompt – побуждать, толкать /к чему-л./) feels lighter after confession (чувствует себя легче = чувствует облегчение после покаяния; to confess – признавать; сознаваться; исповедоваться); and I implore you to confess (и я очень прошу вас покаяться; to implore – умолять, заклинать). Go on, go on – in Pauline’s eyes (продолжайте, продолжайте, – в глазах Полин) – ”
“Let me go, you devil!” thundered Kalon (пустите меня: «дайте мне уйти», вы, дьявол! – грохотал Калон; to thunder – греметь, грохотать; thunder – гром; грохот, гул), struggling like a giant in bonds (сотрясаясь всем телом, словно скованный гигант; to struggle – бороться; биться, отбиваться; in bonds – в оковах, в путах). “Who are you, you cursed spy, to weave your spiders’ webs round me (кто вы такой, проклятый шпион, чтобы плести свою паучью сеть вокруг меня), and peep and peer (подглядывать и вынюхивать: «и подсматривать»; to peep – заглядывать, подглядывать; to peer – вглядываться; заглянуть, посмотреть)? Let me go (пропустите меня).”
The foulest crime the fiends ever prompted feels lighter after confession; and I implore you to confess. Go on, go on – in Pauline’s eyes – ”
“Let me go, you devil!” thundered Kalon, struggling like a giant in bonds. “Who are you, you cursed spy, to weave your spiders’ webs round me, and peep and peer? Let me go.”
“Shall I stop him (нужно ли мне остановить его)?” asked Flambeau, bounding towards the exit (спросил Фламбо, бросаясь: «прыгая» к выходу), for Kalon had already thrown the door wide open (поскольку Калон уже распахнул двери настежь; to throw – бросать, швырять; быстро приводить в определенное состояние; wide open – распахнутый настежь).
“No; let him pass (нет, пусть идет: «нет, дайте ему пройти»),” said Father Brown, with a strange deep sigh (сказал отец Браун со странным глубоким вздохом) that seemed to come from the depths of the universe (который, казалось, исходит из глубин вселенной). “Let Cain pass by, for he belongs to God (пусть Каин уйдет, поскольку он принадлежит Богу; to pass by – проходить мимо).”
There was a long-drawn silence in the room when he had left it (в комнате, когда он = Калон ее покинул, повисло долгое, затянувшееся молчание; to draw – тянуть, тащить; удлинять, продлевать; silence – тишина. безмолвие; молчание; to leave), which was to Flambeau’s fierce wits one long agony of interrogation (и пытливый разум Фламбо изнывал от накопившихся вопросов; fierce – лютый, свирепый; живой, энергичный; agony – страдание, мука; interrogation – допрос, дознание; вопрос; to interrogate – допрашивать).
“Shall I stop him?” asked Flambeau, bounding towards the exit, for Kalon had already thrown the door wide open.
“No; let him pass,” said Father Brown, with a strange deep sigh that seemed to come from the depths of the universe. “Let Cain pass by, for he belongs to God.”
There was a long-drawn silence in the room when he had left it, which was to Flambeau’s fierce wits one long agony of interrogation.
Miss Joan Stacey very coolly tidied up the papers on her desk (мисс Джоан Стэйси совершенно невозмутимо приводила в порядок бумаги на своем столе; coolly – свежо, прохладно; спокойно, хладнокровно).
“Father,” said Flambeau at last (/святой/ отец, – сказал наконец Фламбо), “it is my duty, not my curiosity only (это мой долг, не одно только любопытство) – it is my duty to find out, if I can (мой долг выяснить, если я способен = если получится; to find out – узнать, выяснить; раскрыть /обман, тайну/), who committed the crime (кто же совершил преступление).”
“Which crime?” asked Father Brown (которое преступление? – спросил отец Браун).
“The one we are dealing with, of course (то, которое мы расследуем; to deal with – заниматься, иметь дело с /кем-л., чем-л./),” replied his impatient friend (нетерпеливо отвечал его друг).
Miss Joan Stacey very coolly tidied up the papers on her desk.
“Father,” said Flambeau at last, “it is my duty, not my curiosity only – it is my duty to find out, if I can, who committed the crime.”
“Which crime?” asked Father Brown.
“The one we are dealing with, of course,” replied his impatient friend.
“We are dealing with two crimes,” said Brown (мы расследуем два преступления), “crimes of very different weight – and by very different criminals (преступления абсолютно: «очень» разные по тяжести, /совершенные/ абсолютно разными людьми: «преступниками»; weight – вес; тяжесть; значимость).”
Miss Joan Stacey, having collected and put away her papers (мисс Джоан Стэйси, собрав и отложив в сторону свои бумаги), proceeded to lock up her drawer (стала запирать ящик стола; to proceed – направляться /куда-л./, проследовать; приступать, приниматься за /что-л./). Father Brown went on (отец Браун продолжал; to go on – продолжать), noticing her as little as she noticed him (обращая на нее не больше внимания, чем она обращала на него: «замечая ее так же мало, как она замечала его»).
