Пантелеймон Кулиш - Отпадение Малороссии от Польши. Том 2

32

Может быть, это было древнее «селище, Родивонова на Тясмени и с пасеками», которое князь Федор Глинский «выслужил на князи Александре (литовском) и на князь Семене (киевском)» «Акты Западной России», I, № 158.

Шемберк был житель города Львова, как и комендант Кодацкой крепости, которому казаки также отсекли руки.

Он пишет о Николае Потоцком так: «...wiecej radzil о kieliszkach и szklannicach, nizeli o dobru Rzeczpolitej i calosci onej; jakoz u nocy radzil o pannach albo dziewkach mlodych i nadobnych zonkach, bedac sam w starosci lat podeszlych, nie znoszac sie ani radzae kolegi swego Marcina Kalinowskiego Hetmana Polnego, ani innych pulkownikуw i rotmistrzow, tak tez towarzystwa. Z powadu pijanstwa ustawieznego i wielkiego wszete czenstwa zatracil wojsko...»

Седла, узды и проч.

Слова знаменитого проповедника, Фабиана Бирковского.

Слова того же народного пророка.

Еще и в апреле 1649 года царский дворянин Унковский упрекал Хмельницкого, в Чигирине, — что «черкасы нападают на порубежных людей, чинят им великие обиды, грабят и убивают, в угодья въезжают, пчел выдирают, рыбу ловят, хлеб и сено увозят насильно, и ваши порубежные начальники» (говорил Унковский) «таких воров не наказывают и не сыскивают».

Эта косвенная прокламация, подобная павлюковской, так точно уничтожает апокрифический универсал Хмельницкого из-под Белой Церкви, как павлюковская — фальшивый универсал Остряницы, включенный в Летопись Величка. При отсутствии у нас исторической критики, Археографическая комиссия напечатала белоцерковский универсал в своих актах и еще не так давно публиковала его для Европы, с переводом на французский язык. Я указал на это в «Материалах для Истории воссоединения Руси», но Костомаров, в 4-м издании «Богдана Хмельницкого» пишет, что Хмельницкий, «с шестидесятью казаками, разослал из-под Белой Церкви списки зазывного универсала ко всем южноруссам, обитающим по обеим сторонам Днепра», и прочая.

Костомаров, «Богдан Хмельницкий», изд. 4, т. I, стр. 317.

Если Байда был религиозен, то по духу его времени и по его связям с такими людьми, как владелец Хотина, Лаский, он был арианист.

Этот мудрый сенатор писал к сеймующей шляхте в июле 1648 года: Трудно восстановить спокойствие, «poki niezagoja sie nie tylko powierzchowne, ale i wewnetrzne rany, ktore, im szkodliwsze, tem skrytsze».

Книга Папроцкого: «Panosza, to iest Wyslawienie Panow Ruskich у Podolskich», была в Польше преследуема, как и его гербовник.

Poslecie go w poselstwie, dobrze je odprawi,

Ledwie mu tak roskaza jak on lepiey sprawi.

Tam pytay o Hetmanie, o dobrym Rycerzu,

Nie rad kiedy wotuia w Radzie o przymierzu.

По рассказу Кассиана Саковича, один благочестивый поп, развернув протестантское сочинение польского поэта Рея, обратился к прихожанам со словами: «Панове миряне, православни христиане, послухайте лиш казания Святого Рея», и по доносу католика, был привлечен за это к суду.

Печерский архимандрит Захария Копыстенский сетует в своей «Палинодии», что нашего попа чаще видали в кабаке, нежели в церкви (Автограф Палинодии хранится в Варшавской библиотеке графов Красинских).

См. Киевскую Старину 1887 года, январь, стр. 51.

Прозвище Трясило дали Тарасу Федоровичу (по фамилии шляхтичу) казаки, распускавшие слух о своем торжестве над Конецпольским. Ложное предание о Тарасовой Ночи, в которую будто бы Тарас ляхов за чуба потряс, дожило до нашего времени, и пущено в ход новыми летописцами да кобзарями.

Перевод с еврейского напечатан в «Чтениях Императорского Общества Истории и Древностей Российских» 1859 года, кн. I.

Литовские паны домогались уравнения прав своих гетманов с коронными, если бы кто из них пришел с войском в лагерь. На это коронные паны не согласились.

В Дневнике Конвокации Варшавской читаем: «Z strony Uniwersalu, w ktorym sa trzej Hetmani naznaczeni, aby takowe in posterum nie wychodzili, praecustoditum».

В Дневнике Варшавской Конвокации слова Оссолинского записаны так: «Jezeli на nas chcecie wytargowac со uporem swoim, iz to czas urget maxime.»

Дворянская фамилия Ляшка до сих пор существует в Борзне. Кисель, вероятно, во избежание неприятного для казаков имени, называл своего конфидента Lasko, словом, не значащим ничего. Тогдашние недоляшки подобные Киселю, попали в такое положение между двух народностей, что не знали, нак им быть.

См. в «Киевской Старине» 1885 года, август, стр. 745 — 750, а в сентябрьской — декабрьской кн. биографию Адама Киселя.

Например львовский арцыбискуп писал, от 1-го римского сентября, к своему приятелю: «Pan Kisiel w traktatach excuzuje zlosci Kozackie, i tem traktaty stanowi; et hostes excusat, jako Rusin».

Польское хозяйство.

Печатные брошюры, распространяемые между сеймующими панами, заслуживают прилежного изучения. Biblioteka Polska г. Туровского напечатала их несколько, но в нее не вошла весьма редкая брошюра: O nowych Osadach: Slobodach ukrainnych Zdanie i Rozsadek, напечатанная без означения года и имени автора, но по шрифту и правописанию относящаяся к XVI столетию. Не думаем, чтобы заслуженный перед наукою издатель отверг ее потому, что в ней высказано много неприятной для поляков правды.

Один весьма талантливый польский писатель, видя в моей «Истории воссоединения Руси» восстановленные по малорусскому произношению имена наших полонизованных русичей, знаменитых в истории Польши, спрашивает печатно в недоумении, для чего я это делаю. Отвечаю ему: для науки, для науки самопознания. В нашем «домашнем старом споре, уже взвешенном судьбою, интересно видеть, насколько польский элемент был увлекателен для русского, и как потом русский элемент восторжествовал над всеми польскими приманками (о принуждениях молчу). Что поляки умели торжествовать над Русью посредством Руси, это составляет гордость польского имени. Почему же нам не гордиться сознанием, что без нас, русских людей, сами по себе поляки были бы еще больше несостоятельны в войне и политике, чем они есть ныне, когда, в лице полонизованных русичей, владеют значительною частью древней русской почвы и пользуются присвоенною Польше славою множества русских имен?

Эту речь вкладывал в уста Вишневецкому и Костомаров. Но у него не спросила критика: как мог Вишневецкий, в такой важный для него момент, называть поражение Конецпольского под Переяславом победою? (См. т. I моей книги, стр. 165, примеч.). Впрочем, она ни о чем подобном у него не спрашивала, довольная тенденциею сказок его.

«Umorzono wszystkie kondycye», сказали в обозном дневнике.

В ответе на речь Киселя заставили Вишневецкого говорить о недостатке запасов и т. п., тогда как обозный дневник (неизвестный современным историкам) показывает противное. На этом основании я исключил из речи Вишневецкого, очевидно постороннюю, вставку.

В подлиннике это важное обстоятельство изложено темновато, а именно: «lubo wozy porzuciwszy, со znaczniejszego brac na koni i piechoty, i tak porzadnie ustanowiwszy ze wszystkiem przeciwko Ordzie samej, odwaliwszy ja od ozakow, resumere vires».

См. описание пилявецкого дела у Костомарова, в 4-м изд. «Богдана Хмельницкого».

Так погибла впоследствии одна казацкая армия, вся поголовно пьяная.

Стих апокрифической думы, каких много сочиняли казацкие потомки в наше время и выдавали за старинные кобзарские.

Одно имя знакомо нам по известному казаку предателю, другое — по фальшивому летописцу малорусскому.

Малоруссы доныне кладбище (обыкновенно устраиваемое прежде вокруг церкви) называют по-польски цвинтарем (cmetarz).

Чеканам, которые назывались и обухами.

Малорусское восклицание пробі! или пробу! заимствовано из польского prze Bog! (ради Бога).

Дьявольских денег. (Дідько — дьявол).

Почитание и вместе поругание икон можно встретить еще и теперь в казацком народе (независимо от штунды). Считают, например, грехом ветхий образ сжечь. Его пускают на воду. Но иногда ставят в коморе, приговаривая: «Нехай миші ловить».