- Что? - Она непонимающе глядела на него. - Если хочешь знать, я проклинаю все на свете. Я не могу больше спать на голой земле.
Косо взглянув на нее, стражник проворчал:
- Ничего, скоро ты будешь спать в другом месте, можешь не сомневаться.
Их маленький лагерь продолжал пробуждаться ото сна, но она для себя уже все твердо решила. Как бы там ни было, что бы ни случилось, необходимо действовать сегодня же, или самое позднее завтра утром.
Она умылась из ручья. После того, как их похитили, они в течение двух дней шли на запад. Двадцать миль? Возможно. Затем еще два дня они шли на север, придерживаясь все это время старой тропы, проложенной индейцами, а после этого повернули на восток, в сторону побережья.
Отсюда до берега было совсем недалеко. В воздухе пахло солью. Ручей тек на восток. Умываясь, она попробовала воду на вкус. Это были воды прилива, она в этом не сомневалась. Разумеется, пресной воде взяться здесь было неоткуда.
Они ожидали корабль, невольничье судно, перевозящее рабов. Размышляя об этом, она оставалась предельно хладнокровна. Убежать с корабля будет почти невозможно. А корабль должен скоро прийти, так что времени осталось совсем мало.
Она осмелилась заговорить с Генри, потому что настало время рисковать. Ведь на протяжении всего пути они ни разу не пожаловались и даже не попытались сбежать. Все считали, что она испугана, потому что для них был очевиден испуг Керри.
Они находились где-то на побережье, к северу от мыса Анны. Вырвавшись из плена, они должны отправиться на юг...
Или на запад, потому что за ними снарядят погоню. Иначе и быть не может. И преследователи будут ожидать того, что они уйдут на юг.
Значит, запад.
Диане Маклин было семнадцать лет, в то время, когда большинство пятнадцать и шестнадцатилетних девушек уже были замужем. Она не могла пожаловаться на отсутствие внимания к себе, и вместе с тем она давно заметила некоторую холодность, отчужденность и недоверие со стороны даже самых настойчивых мужчин.
Само похищение было организовано самым незамысловатым образом. Она нагнулась, чтобы оборвать листья с какого-то растения, а подняв голову, увидела, что какой-то человек держит Керри, приставив ей нож к горлу. Теперь, восстанавливая в памяти те события, она жалела, что не закричала. Очень может быть, что тогда похитители просто убежали бы, но она была не из тех, кто голосит по любому поводу, а к тому времени, как она вспомнила о том, что можно позвать на помощь, другой из похитителей успел зажать ей рот рукой, и было уже слишком поздно.
Последние три дня пути прошли в большой спешке. Их постоянно подгоняли, отчего едва ли не приходилось срываться на бег, так что к вечеру они, совершенно измотанные дорогой и обессиленные, валились на землю, не помня себя от усталости.
Она очень быстро сообразила, что просто убежать им не удастся, потому что их похитители бегали быстрее их и были гораздо выносливее. Никакие слезы и мольбы тоже не помогут. Керри это уже испробовала.
Первым делом они должны сбежать; затем спрятаться, чтобы однажды оказавшись на свободе, уже никогда не быть пойманными вновь. Так что она усиленно думала, строила планы, отказывалась от тех из них, что казались невыполнимыми, изыскивая всякую возможность, уделяя пристальное внимание каждой мелочи. Важнее всего было найти надежное убежище, куда они могли бы прямиком отправиться, и где можно было бы затаиться и переждать некоторое время. Она думала о рытвинах, прикрытых сверху поваленными деревьями, скальных выступах, почти невидимых со стороны из-за разросшегося кустарника, о пустотах среди скал и пещерах. Нет, все это никуда не годится; они не могут идти на такой риск.
Керри тоже встала. Умыв лицо и руки, она поправила на себе одежду, стряхивая с нее пыль и мелкие кусочки сухой коры и опавших листьев. Затем она принялась приводить в порядок волосы, и Диана помогла ей расчесать их и снова завязать лентой.
- Всегда следи за собой, - сказала ей Диана, - и надейся на лучшее. Всегда старайся быть опрятной, потому что если ты уважаешь сама себя, то тогда и окружающие будут относиться к тебе с уважением.
- Зря стараешься, - заметил Лашан. - Все равно тот, к кому вы попадете, станет прихорашивать вас на свой лад.
Она молча проигнорировала это его замечание, что было гораздо разумней, чем начинать словесный поединок, последнее слово в котором заведомо останется не за ней. Она должна сделать вид, будто бы она смирилась со своей участью; нужно принимать все, как есть и дожидаться подходящего момента.
Она разглядывала Лашана, стоявшего у костра. Он был высок, худощав, даже слишком худ, и в то же время силен, будучи наделен силой гораздо большей, чем можно было бы предположить, глядя на него.
Внезапно он обернулся к ней.
- А правда, что ты ведьма?
Керри повернула голову и испуганно поглядела на нее.
- Говорят, что да, - ответила она, чувствуя на себе пристальные взгляды окружающих. Оба негра оглянулись: Генри смотрел с любопытством; Феебро же неподвижно застыл на месте, и в его глазах угадывалось неподдельное изумление.
- Да какая из тебя ведьма, - заметил вслух Порни, подтягивая штаны и удерживая их в нужном положении своими давно немытыми руками, - будь ты ведьмой, мы бы не смогли тебя забрать.
Обернувшись, она пристально поглядела на него.
- А ты что, еще ничего так и не почувствовал? Ничего, всему свое время.
Разволновавшийся Порни испуганно вскочил на ноги и попятился назад.
- Чему свое время? Чему? Что ты сделала?
- Заткнись! - прикрикнул на него Лашан. - Она дурит тебя.
- Что, еще не болит? Нисколечки? - ее взгляд был по-прежнему обращен к Порни. - А мне показалось, что сегодня утром ты как будто был сам не свой. - Она улыбнулась. - Ну ничего, всему свое время.
- Ладно! Заткнись! - в руке Лашан держал длинный ивовый прут. - Еще хоть одно слово, и я...
Диана обернулась к нему.
- И твой черед придет, Лашан. И твой тоже.
Замахнувшись, он что было силы стеганул ее прутом по плечам. Она осталась стоять совершенно неподвижно, хотя лицо ее заметно побледнело.
- Если со мной что-нибудь случится, то весь спрос за это будет с тебя, Лашан. Наверняка тот, кому мы понадобились, захочет получить нас в хорошем состоянии.
Лашан с ненавистью глядел на нее.
- Ты забываешься, детка, ведь мы же еще не на корабле. А мало ли чего может случиться до тех пор, пока мы туда попадем. В этих лесах полно индейцев. И если ты будешь и впредь выводить меня из себя, то я сам, лично, продам тебя им.
Диана промолчала в ответ, но она добилась желаемого, и теперь остальные станут, по крайней мере, побаиваться ее. Она положила руку на плечо Керри, чувствуя, как та дрожит от страха. Это было худшее из того, что можно было ожидать; она напугала ребенка. Но только она была наверняка уверена в одном: теперь, когда остальные станут сторониться ее, остается надеяться только на помощь Генри; потому что он и сам замышлял побег.
Еще один долгий, нескончаемый день прошел в ожидании. Лашан неустанно расхаживал из стороны в сторону, и по всему было видно, что он крайне раздражен и обеспокоен. В любой моменть сюда могли нагрянуть индейцы или кто-нибудь из переселенцев, отправившихся на поиски лучших земель, где можно было бы обосноваться. Или какой-нибудь рыбак с побережья, до которого отсюда было рукой подать. А корабль опаздывал уже на целых две недели.
- Не бойся, Керри. Тебе нечего бояться ни их, ни меня. И никакая я не ведьма, а они пусть так считают, если уж им так хочется. Может быть, хоть это их напугает.
Она говорила очень тихо, чтобы их никто не услышал, но только даже эти слова не могли развеять ее страхи. Ей самой было очень страшно. Как бы Диана ни старалась подбодрить Керри, но только сама она прекрасно сознавала, что на помощь к ним никто не придет; спасения ждать неоткуда.
Верн снова ушел куда-то. Это был небольшого роста, хорошо сложенный человек с узким лицом и выдающимся вперед подбородком. На голове у него была вязанная шапочка с кисточкой, а полотняные штаны были подпоясаны широким кожанным ремнем. Остальных она никогда раньше не встречала, но вот Верна она однажды видела в Шомат, когда он выходил на берег из шлюпки.
Его не было среди тех, кто их похитил, но он уже дожидался их здесь. Скорее всего, он и принес известие о том, что корабль задерживается, потому что после разговора с ним Лашан зло ругался, проклиная все на свете.
Диана заметила его мгновением раньше, чем он ее. Равнодушно взглянув в его сторону, она отвела взгляд, ничем не выказывая того, что она его признала. Но вот он уж точно узнал ее, и время от времени его взгляд ненадолго останавливался на ней.
С ней не разговаривал никто, кроме Лашана. Толстяк, чье имя она однажды услышала, но не запомнила, этим утром тоже было попробовал заговорить с ней. Лашану это не понравилось, и она не сомневалась, что ему отдано приказание не допускать ничего такого.
